Хорошо.
Борис
Щи — тащи!
Анзор (серьезно кивает)
Щи — глубокая национальная идея.
Людмила уходит.
Таня (встает)
Спасибо. Мне уже ехать пора.
Михаил
Никуда тебе не пора.
Ната
Танечка, не разрушайте компанию.
Борис
Без щей мы тебя не отпустим.
(встает, подходит к Тане, берет ее за плечи, усаживает на стул)
Setzen Sie sich!
Таня
Ну и рука у вас!
Геля
Рука скульптора. Не противьтесь, Таня, а то он вас вылепит!
Анзор
И отольет в бронзе.
Таня
Ну, мне неловко… надо ехать уже…
Михаил
Ты что, в конторе служишь?
Таня
Нет.
Михаил
Ты — вольный стрелок. Мастер спорта. Как звучит! Почти джедай. А джедаю уже некуда спешить.
Таня
Я подруге обещала.
Михаил
Закрыли тему. Поешь щей, тогда поедешь.
Ната
Тань, а трудно сейчас прожить мастеру спорта?
Таня
Смотря какого.
Ната
Вашего?
Таня
Зависит от уровня игрока. Чем выше рейтинг, тем больше доход.
Михаил
Рейтинг… иностранные слова говоришь… Тань, Анзорчик нам прогнал, теперь твоя очередь. А расскажи-ка нам что-нибудь спортивное!
Анзор
Да!
Таня
Спортивное?
Михаил
Ну, что-нибудь из твоей жизни.
Таня
Я даже не знаю… ну, вот на Кубке России Пятерикову обыграла. А Юльке Прохоровой продула.
Ната
А что-нибудь интересное?
Таня
Интересное?
Михаил
Конечно! Мы — интересные люди?!
Борис
Крррайне!
Анзор
Вспомни что-нибудь реально острое. Криминальное, порочное, ну… страшное!
Таня
Страшное? В меня летом «девятка» въехала.
Геля
Это банальщина, Танечка.
Борис
A propos, по поводу «девятки», свежий анекдот про Путина. Значит, решил Путин пересесть на «девятку»…
Михаил
Подожди. Тань! Страшное, страшное. Когда тебе было страшно?
Таня
Ну… в детстве. Заблудилась однажды. Дважды тонула.
Анзор
Я тоже тонул.
Геля
А я как тонула! В Пицунде! Мама дорогая!
Михаил
Я тонул в 98-м. И сейчас тону вместе со всеми…
Смеются.
Михаил
Но мы, Тань, не про это. Мы не про смерть.
Геля
Ребят, но смерть — это страшно!
Борис
Смерть — это не страшно. Сто раз тебе говорил! Смерть понятна всем. Она просто волнует. Сильно. Но она понятна. А страшно, это когда непонятно.
Таня
Непонятно…
(вспомнив)
Вот! Есть одна непонятная история.
Ната (облегченно)
Слава Богу!
Смеются.
Таня
Хотя, я не знаю… может, она и не совсем страшная. Но очень непонятно все… Моя бабушка сидела в лагере. В Караганде. И там работала в больничке. Сталин умер, и ее выпустили. Но она не уехала, а осталась работать в той же больнице, ну, как свободная уже. И там работала, жила рядом, три года. И дедушку там встретила, и мама родилась там. А потом они уехали в Геленджик. Вот. И вот однажды там был побег, в этом лагере. Бежали трое зэков, угнали грузовик. Но их догнали и застрелили. Трупы привезли в лагерь. Там был такой обычай, беглецов убитых, ну, трупы, раздевали и голыми они лежали на плацу, где строятся, сутки. В назидание. И когда эти трупы раздели, обнаружили, что один зэк — женщина. А лагерь был мужской. А зэк был блатной, весь татуированный. Сначала решили, что он кастрат, но потом точно поняли — сто пудов, женщина. Это было так неожиданно, так круто, зэки тоже не знали, он, то есть она была, ну, как мужик совершенно, без груди. И тогда начальник лагеря попросил врачей сделать вскрытие трупа. И бабушка помогала хирургу вскрывать. Вскрыли. Точно женщина. Но самое отпадное, у нее во влагалище нашли кусок нефрита в виде яйца. И на нем было что-то написано по-китайски. Начальник лагеря взял это яйцо себе, а потом кто-то из его знакомых поехал в Алма-Ату, он передал ему яйцо, чтоб сходили с ним в музей Востока и узнали, чего там написано на яйце. И выяснилось, что на нем написано такое коротенькое стихотвореньице:
Старая ваза расколется
От писка молодых мышей.
Анзор
Круто!
Ната
Действительно страшно… бррр!
Борис
Это была лагерная кобла. Так называли активных лесбиянок.
Геля
Борь, зона была мужской.
Таня
Да, мужской.
Ната (Михаилу)
Ты доволен историей?
Михаил (задумчиво)
Ну… да. Хорошая. Спасибо, Таня. А это яйцо, оно…
