Он вернулся быстро в сопровождении рослого мускулистого темнокожего человека. Его чёрный лысый череп блестел на солнце, на крепкой шее красовалась золотая цепь, из-под распахнутой белой лёгкой короткой куртки-безрукавки виднелась мощная грудь и втянутый живот, перевитые мышцами руки расслаблены, большие пальцы заткнуты за неширокий кожаный пояс, за которым слева торчала рукоятка кривого кинжала, а с правой стороны — плеть.
Пояс поддерживал широкие зелёные шаровары, из-под них выглядывали загнутые остроносые носки жёлтых туфель.
Велеурд обратил внимание, что кожаный ремешок плети расходится на девять более тонких хвостов с вплетёнными в них стальными полосками. Мысленно князь передёрнулся, представляя, как такая плеть разрывает кожу.
Весь вид работорговца излучал жестокость и непреклонную волю. Всё же, увидев восседавшего на смоляном жеребце знатного вельможу, он склонил голову, приветствуя князя.
— К вашим услугам, милорд, — произнёс он.
— Моя спутница хочет купить вот этого раба, — Велеурд кивнул в сторону юноши.
— Как пожелает ваша спутница, милорд, но должен сказать вам, что этот раб не знает покорности. Самое место ему — где-нибудь в глубоком руднике или на галерах. Он дважды пытался бежать, убил двух надсмотрщиков. Я бы сам давно убил его, — рабовладелец дёрнул пухлой верхней губой, обнажив ряд великолепных белых зубов, — да только кто возместит мне мои убытки, когда я по незнанию купил этого раба.
— Сколько ты заплатил за него? — спросил Велеурд.
— Две сотни серебром, милорд, — поторопился работорговец, не сумев скрыть алчный блеск в тёмных глазах.
Губы князя дрогнули в усмешке.
— Я дам тебе за него пятьдесят монет серебром. Это настоящая цена за очень хорошего раба. И не вздумай перечить мне, или я снесу тебе голову.
— Сделка, — произнёс рабовладелец, сверкнув недовольно глазами при последних словах вельможи.
— Сделка, — повторил Велеурд, кинув работорговцу кожаный мешочек, который тот ловко поймал правой рукой. — Сними с него колодку и цепи.
Весь разговор происходил по-нермутански, его Ойси пока ещё не понимала. Она напряжённо вслушивалась в незнакомые слова, пытаясь по мимике говоривших определить смысл сказанного, хотя в целом и так было понятно: князь пошёл навстречу её просьбе.
Работорговец свистнул в глиняный свисток, извлечённый из нагрудного кармашка безрукавки. Откуда-то из толпы вынырнул ещё один темнокожий человек, работорговец что-то приказал на своём наречии. Появившийся надсмотрщик освободил онемевшего от неожиданности юношу. Сидевшие поблизости рабы смотрели на эту сцену, кто равнодушно, кто с некоторым любопытством, пытаясь понять, какова дальнейшая участь выкупленного товарища по несчастью.
Девушка попросила соседнего с ней воина придержать её лошадь, и легко спрыгнула на землю, подойдя к Эрлу. Сразу несколько всадников, опередив отвлёкшегося на разговор князя, бросились ей наперерез, закрывая своими лошадьми девушку от раба. Ойси беспомощно оглянулась на встревожившегося князя.
— Милорд, прошу вас…
— Освободите дорогу, — приказал Велеурд своим людям.
Ойси подошла к Эрлу, остановившись в нескольких шагах, словно натолкнувшись на стену острого запаха от давно немытого тела, затем сделала ещё пару шагов.
— Приветствую тебя, Эрл Сур.
— Приветствую тебя, Ойси Кауди. Не ожидал встретить тебя здесь в этом наряде. Почему ты надела его?
— Не спрашивай об этом, Эрл, — дрогнувшим голосом ответила Ойси. — Знай, теперь ты свободен. Я помню твою доброту, когда ты выкупил меня у Римара Жункея. Боги позволили мне отплатить той же монетой. Это говорит об их величии, справедливости и доброте к истинно верующим.
— Да, — улыбнулся странной улыбкой юноша. — Только моя свобода закончится, как только вы уедете… — Эрл помотал головой, словно отгоняя наваждение: — Никак не могу поверить, что ты вместе с этими чужеземцами…
— Что же делать? — растерялась девушка.
— Мне нужна вольная грамота, иначе меня сочтут за беглого и снова наденут колодку.
— Кто может дать её?
— Этот вельможа или ты.
— Я?!
— Да, Ойси. Ведь вы вместе и вы купили меня. Теперь я ваш раб.
— Я же сказала, ты свободен… Ах да… грамота.
— Милорд, — девушка обернулась к князю, — я должна просить вас ещё об одной услуге.
— Конечно, Ойси, — кивнул Велеурд. — Начатое нужно доделать.
Он сунул руку в свою седельную сумку, извлёк свёрнутую трубочкой плотную желтоватого цвета бумагу, перо и чернильницу. Всё это князь взял с собой, предполагая, что дамы могут набрать больше, чем он взял денег. Тогда его выручат выданные им расписки.
Не слезая с коня, Велеурд заполнил один из рулончиков на специальной дощечке, извлечённой всё из той же сумки, поставил перстнем клеймо, заверив написанное. Для этого ему пришлось с помощью огнива поджечь небольшую приготовленную для такой цели палочку и растопить окрашенный воск в углублении дощечки, капнуть на бумагу и приложить перстень.
Убрав все принадлежности в сумку, князь спешился и подошёл к юноше, встав рядом с Ойси. Он протянул Эрлу вновь свернувшуюся трубочкой бумагу, и произнёс:
— Не потеряй её. Второго раза может не быть.
— Благодарю вас, господин. Как ваше имя? — ещё не веря в случившееся, спросил Эрл.
— Меня зовут Велеурд Уфтал, я нермутанский князь.
— Я услышал от Ойси, что вы принимали участие в том же сражении, что и я.
— Да, я был там, — спокойно ответил Велеурд.
— Что привело вас на мою родину? Желание грабить и убивать? Вам мало богатства, что есть у вас?
— Если ты не возражаешь, я не стану отвечать на твой вопрос.
— Как пожелаете, милорд. Но мы — враги.
— Пусть будет так, — согласился князь. — Разве нельзя принять от врага дарованную свободу и даже жизнь?
— Ещё один вопрос, милорд. Ойси ваша невольница?
— Ты не видишь, что это не так? Разве может невольница просить господина об освобождении другого невольника?
— Тогда каково её положение?
— Уходи, колмадориец, — глядя в сторону, сухо произнёс Велеурд.
— Идём со мной, Ойси, — сказал Эрл, развернувшись к девушке.
Она не пошевелилась. Князь смотрел на неё испытующе. Эмнильда, потрясённая услышанным, застыла в седле, приложив изящную ладошку к чувственным губам.
— Ойси, идём… — настойчиво повторил юноша, предложив ей руку.
— Нет, Эрл, — твёрдо произнесла девушка.
— Нет? — с непониманием и болью переспросил он.
Ойси лишь покачала головой. Развернулась и пошла к своей лошади, стремя которой придерживал воин. Сев в седло, девушка не спеша поехала вперёд. Догнавшая её Эмнильда увидела, как по лицу подруги текут слёзы. Вскочивший на коня князь сделал знак рукой, и кавалькада тронулась дальше.
