Велеурд высказал предположение, что так хан может нажить себе немало врагов среди самих степняков.
На это проводник возразил, что члены рода сами готовы убить такого вора, лишь бы не лишаться добра и не стать изгоями среди своих из-за одного нечистого на руку родственника. А что касается врагов… У настоящего мужчины они всегда есть, так или иначе. Так же, как и друзья.
За такими разговорами прошло восемь дней пути. На ночь вставали у небольших ручьёв или родников. Князь не мог понять, то ли проводник намеренно ведёт отряд подальше от рек, то ли степь и в самом деле безводна, несмотря на недавнее хвастовство хана о многочисленных реках и речушках.
Велеурд вынужден был признаться самому себе, что при таком безводье любое войско очень скоро утратит боевой дух. А если его постоянно тревожить и ослаблять внезапными наскоками, да разгонять на пути всю живность, то голод и усталость, объединившись с жаждой, довершат дело. И забелеют кости войска в бескрайних просторах, и растащат их дикие звери и грызуны. И пойдёт в народе молва об ушедшей, да так и не вернувшейся грозной силе. Нет, с Шарухтаном нужно если и не дружить, то и не воевать. А вот поставить на границе крепкие конные заставы необходимо, тогда и степняки дважды подумают, прежде чем идти в набег, жечь сёла, угонять людей в полон.
Благо, что его владения лежат гораздо южнее этих степей и выходят к слиянию южного Холеакейского моря с тёмно-зелёной водой из-за обилия водорослей, и западного моря Энотра, где вода более прохладная и светлая. Сильное течение разделяет эти моря, не позволяя водам смешиваться.
У него есть другая причина для беспокойства — пираты. Они тревожат набегами, бесчинствуют порой на его земле, держат в страхе купцов, перевозящих товар на судах. Если кого удаётся поймать, то с ними расправа быстрая — повесили, и вся недолга.
Теперь появится больше времен, чтобы заняться наведением порядка в прибрежных землях. В этом походе он выполнил последнее желание отца и сдержит обещание, данное матери.
С того дня, как Велеурд Уфтал покинул войско энгортов, луна дважды обновилась на небе. Уже давно он расстался с толмачом, поглядывавшего с нескрываемым восхищением на Ойси. Она ни с кем так и не разговаривала, продолжая считать себя захваченной врагами.
Бескрайняя степь закончились, на горизонте выросли холмы. За ними начинался Нермутан. Здесь толмач попрощался с князем.
Ближе к холмам появились очертания дороги, терявшиеся в степи. Постепенно дорога пошла вверх и несколько дней петляла между возвышенностями. После степных просторов глаза не сразу привыкли к ограниченному горизонту.
С холмистой местности дорога вновь пошла вниз и пролегла между возделанных полей и садов, удивляя девушку богатством предстоящего урожая; обилием деревьев с клонящимися ветками с незнакомыми плодами; необычностью деревень, совсем не похожих на селения колмадорийцев, привыкших к холодам и суровой жизни.
Замки вельмож, возведённые из светлого камня, казались лёгкими и воздушными, отличаясь от замков Колмадора, сложенных из чёрных и серых камней, и оттого кажущихся мрачными и суровыми. Высокое бирюзовое небо с лёгкими облачками совсем не походило на часто пасмурное с тяжёлыми тучами небо родины.
Всё в этом краю было дивно и привлекало новизной ощущений. С ветки на ветку порхали яркие птицы, порой на пустынную местами дорогу выходили неизвестные девушке дикие животные. При виде отряда, они скрывались в чаще, наполненной щебетом и пением птиц.
Когда на одной из стоянок Ойси впервые увидела чернокожего человека, то в страхе бросилась в повозку, забилась в угол, решив, что это демон из Эрида вырвался на волю. Поняв причину, послужившую столь странному поведению девушки, Велеурд долго хохотал, чем разозлил её до крайности. Первое время Ойси все равно с опаской поглядывала на чернокожих людей, которых увидела уже немало, всё же ожидая, что у них вот-вот появятся клыки, а из ноздрей пойдёт дым.
Однажды Велеурд подарил ей странное существо. Вначале своим видом оно вызвало у Ойси брезгливость и испуг, когда вдруг спряталось в панцирь. Но любопытство всё пересилило и вскоре девушка уже не расставалась с милой неповоротливой медлительной спутницей.
Показавшееся на горизонте море означало для князя и его людей скорое окончание похода. Всадники стали оживлённее, послышались песни, взволновавшие девушку своей мелодичностью. Она совсем не ожидала от молчаливых, грубых и суровых людей таких песен. Непонятные слова, наверное, были такими же красивыми. Но разве могут враги петь так хорошо? Ведь они враги, хотя в сердце уже поселилось сомнение, подтачивающее уверенность.
Они уже пару дней ехали по владениям Велеурда. Завидев господина, крестьяне прекращали работу в поле или останавливались на дороге, склоняясь в поклоне. По пути князь решал накопившиеся вопросы. Иной раз решения были очень суровы: двоих проворовавшихся управителей он велел повесить. Но этого девушка не видела и не знала об участи несчастных, по своему желанию выбравших нечестный путь в отношениях с господином.
Ойси с удивлением поняла, что этот воин, взявший её в полон, назвавшийся однажды нермутанским князем, оказывается, богат. Зачем же он тогда ходил в поход? Зачем убивал её соотечественников? Чего ему не хватало здесь, в этой дивной стране с таким удивительно мягким климатом и красотой просторов? Лишь одно девушка могла сказать с уверенностью: князь совсем не груб с ней, чего она так опасалась в самом начале. Но его женой она всё равно никогда не станет. Ойси решила для себя это твёрдо. А что же в таком случае она будет делать рядом с ним, и в качестве кого? Этот вопрос волновал Ойси, и ответа у неё не было.
Шпили княжеского замка показались над верхушками деревьев на утро четвёртого дня после того, как отряд въехал во владения Уфталов. Постепенно сквозь листву стали видны флигели и башенки, крытые красной черепицей, а потом и зубчатая верхушка крепостной стены, возведённой, как и весь замок, из светлого камня, имевшегося здесь в избытке. Когда замок открылся полностью, стало понятно, что он укреплён по всем правилам. Возводившие его, понимали в этом толк, а светлый камень, придающий строению вид лёгкий и непрочный — впечатление обманчивое. Это была крепость, способная выдержать серьёзный штурм и долгую осаду.
На цепях опустились ворота, дополнив собою недостающий пролёт моста через ров, наполненный водой. Послышался звук многочисленных труб, возвестивших о прибытии господина, о возвращении которого все и так уже знали, ибо весть — и хорошая, и плохая всегда бежит впереди.
Со стен на приближающийся отряд смотрели облачённые в доспехи воины и челядь из тех, кто получил свободную минутку в царящей суете по случаю прибытия князя с войны. Лица одних выражали радость, других — тревогу и скорбь, если глаза не находили в числе возвращающихся того, кого искали жадно, ещё не веря, что его нет.
Ничего этого Ойси не видела, сидя в своей повозке, слыша лишь дробный цокот кованных копыт по выложенной камнями дороге, чувствуя, как мелко сотрясается повозка, проезжая по булыжникам. Вслушиваясь в торжественные звуки труб, девушка с тревогой думала о том, что её долгое путешествие подошло к концу. Что ждёт её на новом месте среди чужих людей? Вот-вот ей предстоит выйти из повозки, ставшей почти родной за эти месяцы. Ойси вознесла молитву богам и подумала: пусть будет так, как угодно им, она покорно примет их волю.
