ГОСПОДИН Д. Бери.
Алиса гладит камень, рассматривает, перекидывает из ладони в ладонь.
ГОСПОДИН Д. Понравилось? Попалась?
АЛИСА. Я его никому не отдам и никогда не продам, честное слово.
ГОСПОДИН Д. Ты хорошо выбрала. Сапфир – легкий, чистый камень… из-за него не убивают, его редко крадут… Ты выбрала камень по душе… по своей душе…
АЛИСА. Значит вот она – моя душа?
ГОСПОДИН Д. Вот она.
АЛИСА. Нет, это слишком красиво… У меня, хоть я и невеличка, душа тоже подпорчена… я боюсь, злюсь… завидую даже – иногда… а ваша душа – на что похожа?
Господин Д. молча показывает «Благодарность врага».
АЛИСА. А, да… Господи, вы, такой симпатичный… мне все не верится, что вы… то, что вы рассказали – может, это…
ГОСПОДИН Д. Сказка, фантазия. Одиночество. А в бокале тогда было просто вино. Да? Ты хочешь, чтобы так было?
АЛИСА. А вы сами – не хотите, чтобы так было?
ГОСПОДИН Д. Раньше – хотел. Теперь – нет. Пусть, все мое! Моя жизнь, моя память! Надо отвечать – отвечу. А ты, девочка, думай как хочешь. Как тебе удобно. Значит, ты завтра уходишь. Конечно, ты все равно бы ушла, завтра или через двадцать лет, рано или поздно, потому что я полюбил тебя. Любимое не держится в моих руках. Не понимаю, как это – ты уйдешь. Ты хоть выпей со мной на прощание – я все-таки делаю тебе царский подарок… мой сапфир – это целое состояние…
АЛИСА. Выпью, с удовольствием, только что-нибудь некрепкое. А то я однажды виски хлебнула сдуру – и чуть Богу душу не отдала. Девчонки надо мной смеются…
ГОСПОДИН Д. Особенно Моника…
АЛИСА. Да, она, конечно…
ГОСПОДИН Д. Выкинь ты ее из головы. Ну, женится на ней твой Янис, она его заставит остаться в Англии, он будет работать круглыми сутками, дуру эту содержать, мечтать о своей маленькой чистенькой стране, потом она его бросит (подает Алисе бокал с вином), он будет писать романы, их никто не напечатает…
АЛИСА. Думаете – Ян женится?
ГОСПОДИН Д. Надеюсь. Хотелось бы вывести из игры твоих друзей, мне абсолютно не нужных. Мне ты нужна. Итак, за твою душу, цвета чистого сапфира, за нашу встречу и за драгоценный мир, который нам дают на время – поиграть!
АЛИСА. Спасибо (пьет из бокала, Господин Д. пьет из своего, внимательно глядя на Алису). Ой, вкусно… Сладко. Ой, только голова сразу… закружилась.
ГОСПОДИН Д. Не пьешь, с молодыми людьми не спишь… что ж ты там делаешь, в своей школе?
АЛИСА. Учусь, читаю… в кино хожу. Пишу немножко.
ГОСПОДИН Д. Романы?
АЛИСА. Нет, так… Дневник. А вы, наверное, тоже пишете – вы же все занятия попробовали на свете, правда?
ГОСПОДИН Д. Все занятия! Ты бы знала, сколько на свете занятий! Я, знаешь, так мало жил – и сотой доли не попробовал. Не умею вообще ничего – ни корабль вести, ни стекло дуть, ни романы писать. Даже юных девиц обольщать не научился. Вот – что с вами делать, если вы дневники ведете и боитесь мужчин?
АЛИСА (смеется): Не знаю… не знаю…
ГОСПОДИН Д. Потанцуем, Алиса?
АЛИСА. Ничего не соображаю… хорошо… хорошо…
ГОСПОДИН Д. Иди сюда.
Алиса медленно, неверными шагами подходит к Господину Д. и они тихо танцуют – кружатся…
ГОСПОДИН Д. Ты прекрасна, моя девочка, моя судьба… что я могу сказать тебе, кроме этих банальностей… я ждал тебя… я ждал тебя и дождался…
АЛИСА. Что ты хочешь?
ГОСПОДИН Д. Один галантный шутник семнадцатого века ответил на подобный вопрос так: о, мадемуазель, я хотел бы умереть в ваших глазах и быть похороненным в вашей груди…
АЛИСА. Ладно, умирай… какой ты смешной, хороший… слушай, а ты кто? Ты красив. Что ты мне подал за вино? Ты хитрый! Ты обманул меня! Я вижу иначе. Как здесь светло! И эти камни. Разве бывает так красиво и так легко… я никуда не уеду…
ГОСПОДИН Д. Я люблю тебя, Алиса.
АЛИСА. Не надо… я верю… и я люблю тебя, не знаю, как тебя зовут?
ГОСПОДИН Д. Николас.
АЛИСА. Я люблю тебя, Николас… Жарко… нечем дышать…
Господин Д. расстегивает платье Алисы и в танце снимает его. Она в нижней сорочке.
АЛИСА. Ты разве – старый? Ты молодой. А я – кто? Ничего не помню. Какие-то люди вокруг. Они танцуют, смеются…
ГОСПОДИН Д. Это наши невидимые друзья… это наш вечный бал, Алиса…
АЛИСА. Да, да, да! Я вспомнила! Я жила здесь, я хозяйка этого бала, я… меня любили сотни поклонников, я все смеялась, я выбирала и выбрала – тебя…
ГОСПОДИН Д. Ты выбрала меня, Алиса.
Господин Д. постепенно раздевает ее.
АЛИСА. Ты лучше всех. Ты смел, умен, ты воин и поэт, ты любишь меня ярче и прекрасней всех…
ГОСПОДИН Д. Только ты. Только ты – в моем сердце. Навсегда. Любимая. Драгоценная. Все золото мира – к твоим ногам. Люблю. Люблю. Умру за тебя.
АЛИСА. Люблю. Любимый. Драгоценный… ты так далеко… не надо – так далеко… умоляю – ко мне… ближе… ближе… Бога ради, нельзя так далеко!
Господин Д. жадно обнимает голую Алису.
Картина седьмая
Господин Д. и Алиса в спальне Алисы. Алиса закутана в огромный кусок материи – не то простыню, не то в полотенце. Она сидит без движения. Николас обнимает ее ноги, гладит их.
ГОСПОДИН Д. Алиса, милая… Скажи что-нибудь. Я… не могу больше… ты молчишь… скажи, выругай меня, убей… Может, ты хочешь хоть что-нибудь? Выпить?.. или позвонить своим друзьям? Что, боже мой? что ты хочешь… только скажи… Алиса… только скажи…
АЛИСА. Почему… столько крови… почему столько крови…
ГОСПОДИН Д. Но это – всегда так бывает, и – я не виноват. Всегда – кровь, я не знаю почему… так положено.
АЛИСА. А потом что? Я потеряла кровь – зачем? Что произошло?
ГОСПОДИН Д. Ты не помнишь?
АЛИСА. Я помню.
ГОСПОДИН Д. Все – помнишь?
АЛИСА. Не знаю – все я помню или не все я помню. Ты что – напоил меня, да?
ГОСПОДИН Д. Ты выпила – один бокал.
АЛИСА. Да. Это и есть – твой любовный напиток? Ты говорил мне. Ты – решился меня получить? Такой ценой? Но вот он уже не действует, твой напиток. Надо снова пить, да? Каждый день? Или ты получил все, что хотел, и я могу идти себе восвояси? Я могу уйти наконец?
ГОСПОДИН Д. Сейчас я не отпущу тебя. Сейчас – ночь.
АЛИСА. Ну, и что? Чего мне бояться? А?
Алиса скидывает покрывало и начинает одеваться, разыскивая части своей одежды.
АЛИСА. Ночь! Он меня запугать решил! Кого мне, кроме тебя, бояться? Я теперь – женщина. Я ничего не боюсь. Как это, где это я читала – «кто чего боится, то с тем и случится». Золотые слова. Ну, ладно. Господи, что у тебя с лицом! Совсем убитый сидишь. Глупости. Та сволочь тогда, в Москве, начала – а ты наконец закончил. Когда-нибудь это должно было случиться. Вот и случилось.
