Когда же я ползком добралась до окна гостиной и заглянула в
него, то зашлась от страха и подумала: «Это он, из тысячи узнаю его
отвратительную физиономию. Зачем— то полез в Женькин шкаф. Видимо, думает, что
я там спряталась. Неровен час и до балкона доберется.»
Я заметалась: куда? Куда деваться? Сама на балкон, дура,
выскочила, теперь только бери и сбрасывай меня с девятого этажа, как ненужного
свидетеля.
И тут мне пришло в голову, что по балкону можно выскользнуть
через соседние квартиры. Нас отделяют перегородки, которые помеха ну разве
только для бабы Раи и то, если у нее разыгрался радикулит. В противном случае и
баба Рая эту преграду осилит.
Я решила лезть на соседний балкон, оставалось только выбрать
на какой именно. С одной стороны проживала Старая Дева, которая в это время
обычно дома, но, понятно, в восторг от моего оригинального визита не придет.
С другой стороны жил профессор Нефедов, который был бы
предпочтительней, поскольку и обрадовался бы мне сердечно, и вообще он жил в
другом подъезде, что идеально для избежания преследования, но Нефедов есть
Нефедов. Он по полгода торчит в своих экспедициях, и кто его знает сколько
месяцев мне придется сидеть на балконе в ожидании его возвращения.
Невольно пришлось остановиться на Старой Деве. Так как каждая
секунда была дорога, я не стала тратить время и надевать второй ботинок, а
торопливо спрятала его под куртку, повыше затянула замок-молнию и бодро
закинула свою длинную обутую ногу через ограду прямо на балкон к Старой Деве.
И тут же порадовалась, что не закинула ту ногу, которая
защищена одним лишь шерстяным носком — чертова Жулька, собачка Старой Девы,
жестоко вцепилась в мой ботинок и, демонстрируя крайнюю ярость, принялась
рычать и грозно трясти головой. Там той Жульки — тьфу! — но визгу много, что
совсем некстати.
— Ах ты моя халосая, — засюсюкала я, но Жулька на ласку не
клюнула, видимо не простила мне прошлые обиды.
Я сидела на ограде, разделенная надвое перегородкой, и не
могла спрыгнуть ни туда ни сюда.
«Долго так продолжаться не может, — горестно думала я, —
хоть нас и разделяют две комнаты, но рано или поздно „братан“ обратит внимание
на истерику Жульки, и тогда мне не поздоровится.»
Не знаю, чем кончилось бы дело, не заинтересуйся Старая Дева
лаем своей Жульки. Сгорая от любопытства и ломая голову над тем, что могло ее
моську разволновать, Старая Дева выползла на балкон и, увидев меня, мгновенно
присоединилась к Жульке. Она затрясла тем, что у нее было вместо волос — бигуди
— и зашлась заливистым лаем:
— Что здесь происходит? Вы совсем обнаглели! Что вы себе
позволяете?
— Еще и позволить себе не успела, как все вы в истерику, — с
осуждением ответила я. — Лучше уберите свою сучку, не видите, она изгрызла мой
стодолларовый ботинок.
Старая Дева такой заурядный ответ восприняла как личное оскорбление.
— Плевать мне на ваш ботинок, и это не сучка! — взвизгнула
она. — Запомните вы когда-нибудь или нет? Это кобель!
— Кобель? Очень приятно! Думаете от этого мой ботинок
пострадал меньше? Если не уберете своего кобеля, увидите что с ним будет, —
пригрозила я. — Уж в чем в чем, а в общении с кобелями я поднаторела.
Старая Дева знала меня с детства и потому поспешно схватила
на руки своего кобеля, после чего я тут же спрыгнула на ее балкон. Поскольку в
ее квартиру через балкон я заходила впервые, то сейчас же задала законный
вопрос:
— Где выход?
— Там же где и вход, — мудро ответила Старая Дева, со всей
нежностью прижимая к себе нервного Жульку, продолжавшего заливисто выражать
свое крайнее возмущение.
Я не стала связываться, плюнула и помчалась искать выход и
очень быстро нашла. Старая Дева бежала за мной по пятам, подзадоривая Жульку и
вторя его осипшему лаю.
В таких адских условиях пришлось справляться с четырьмя
замками — Старая Дева панически боялась воров, хотя в квартире ее совершенно
нечего было красть, разве что медалиста Жульку.
Пока я панически терзала замки, Старая Дева страстно желала
знать, в чем смысл моего необычного посещения. Естественно, я не могла тратить
время на подробности и, пообещав просветить ее в ближайшем будущем, справилась
с последним запором, энергично распахнула дверь и бодро выбежала на лестничную
площадку.
И нос к носу столкнулась с «братаном».
Чертов Жулька сделал свое дело — «братан» меня упредил.
На какую-то секунду я почувствовала себя покойницей, но
очень быстро нашлась. Меня спасла Старая Дева. Эта дурочка, не расставаясь с
припадочным Жулькой, выбежала на лестничную площадку следом за мной, за что тут
же и поплатилась: не раздумывая я бросила ее в объятия «братана». От
неожиданности тот не устоял, и все они — Старая дева, Жулька и «братан» —
покатились по ступеням.
Жулька — молодчина — хорошо знал свое дело: сходу вгрызся в
«братана», я догадалась об этом по его выразительному мату. Естественно, мне
было до смерти любопытно какое именно место пострадало, но узнать не было
никакой возможности, поскольку надо было спасать все свои места.
Я возбужденно надавила на кнопку лифта, но тут же поняла,
что это глупая затея: пока лифт придет, «братан» успеет вдоволь наобщаться с
Жулькой и займется мной. Поскольку лестницу перекрыла Старая Дева и все
остальное, оставалось одно: бежать вверх.
Выбор оказался невелик, наверху — только крыша, куда я и
припустила. Уповала я на то, что успею заблокировать люк, и, пока «братан»
будет его штурмовать, спокойно покину крышу через люк соседнего дома, который
вплотную примыкает к нашему. Таким образом я попала бы прямо на проспект,
откуда удирать одно удовольствие.
Однако, планам моим не суждено было сбыться. Я благополучно
преодолела хлипкую железную лестницу, не без труда открыла люк, выбралась на
крышу и тут же зашла в тупик.
Каким образом воспрепятствовать « братану», я понятия не
имела.
Чем тут заблокируешь этот чертов люк, когда под рукой нет
ничего, кроме ненадетого все еще ботинка. Можно, конечно, на этом люке просто
сидеть. Благодаря моему аппетиту, в последние месяцы вес у меня образовался
немалый. Вряд ли «братан», стоя на хлипкой лестничке, выжмет те семьдесят
килограммов, которыми я обросла, но он же может и не выжимать. Возьмет и зайдет
с тылу через люк соседнего подъезда, а я как дура буду здесь сидеть. Можно,
конечно, и не сидеть, а сразу же, как только он перестанет меня выжимать,
бежать к соседнему дому, но кто его знает не хитрость ли это? Вдруг он задумал
меня обмануть: я сойду, а он люк откроет, выскочит на крышу, в два счета
догонит меня и…
Даже не хотелось о дальнейшем думать, тем более, что по
лихорадочному бряцания лестницы было ясно — «братан» уже ломиться наверх.
