Книга Девушки из Шанхая, страница 49. Автор книги Лиза Си

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Девушки из Шанхая»

Cтраница 49

Во время ужина «Золотой дракон» переполнен. Чуть ли не две дюжины человек толпятся перед входом, ожидая, пока освободится столик. Около половины восьмого в кафе входит Старый Лу и протискивается сквозь толпу.

— Мне нужен Сэм, — заявляет он. Оглянувшись, я вижу Сэма — он накрывает стол на восьмерых. Проследив за моим взглядом, Старый Лу пересекает зал и обращается к Сэму. Мне не слышно, что он говорит, но я вижу, как Сэм отрицательно мотает головой. Старый Лу снова что-то говорит, и Сэм снова отказывается. После третьего отказа Старый Лу хватает сына за грудки. Сэм отталкивает его. Все присутствующие наблюдают за ними.

— Не смей мне противоречить! — кричит старик, словно плюясь словами на сэйяпе.

— Я сказал, что не буду этого делать.

— Toy кэ! Чок кинь!

Я уже несколько месяцев работаю вместе с Сэмом и знаю, что он не ленив и не глуп. Старый Лу тащит сына через весь зал, натыкаясь на столы, и выталкивает его наружу. Я выхожу вслед за ними и вижу, как мой свекор толкает Сэма на землю.

— Когда я тебе приказываю, ты должен мне повиноваться! Все остальные возчики устали, а ты умеешь везти повозку.

— Нет.

— Ты мой сын и обязан меня слушаться! — умоляющим тоном говорит Старый Лу. Его лицо искажается, но на смену секундной слабости вновь приходит ярость. Когда он заговаривает, его голос подобен скрежету камней. — Я все завещал тебе.

Это не одна из тех веселых сценок с песнями и плясками, которые происходят сегодня вечером по всему Чайна-Сити. Туристы не понимают ни слова, но их притягивает и развлекает происходящее. Когда мой свекор принимается пинками гнать Сэма по улице, я вместе со всеми иду за ними. Сэм не дает ему отпора, не возмущается. Он не пытается защитить себя. Да что же он за человек?

Добравшись до стоянки рикш на Дворе Четырех времен года, Старый Лу смотрит на Сэма сверху вниз:

— Ты рикша, и ты — Бык. Потому ты здесь. Так что берись за работу!

Побледнев от страха и стыда, Сэм медленно распрямляется. Он выше отца, и я впервые понимаю, что это раздражает Старого Лу так же, как раздражало папу. Сэм делает шаг вперед и смотрит на отца сверху вниз.

— Я не буду твоим рикшей, — говорит он дрожащим голосом. — Ни теперь. Ни впредь.

В этот момент они словно бы вдруг осознают, что вокруг стоит полная тишина. Мой свекор отряхивает свой китайский халат, Сэм нервно оглядывается. Увидев меня, он весь сжимается. Затем он срывается с места и пускается бегом сквозь толпу вылупивших глаза туристов и любопытствующих соседей. Я спешу за ним.

Он сидит в нашей комнате: его кулаки сжаты, лицо побагровело от ярости и обиды. Но плечи его расправлены, спина прямая, и, когда он заговаривает, в голосе его слышится вызов:

— Мне было стыдно, и я не решался открыть тебе правду, но теперь ты сама все узнала. Ты вышла замуж за рикшу.

Сердцем я верю ему, но мой разум с ним не согласен.

— Но ты же четвертый сын…

— Только на бумаге. В Китае принято спрашивать: гуй син? — как тебя зовут? — но на самом деле они хотят узнать твое настоящее имя, имя твоей семьи. Лу — это всего лишь чжи мин, бумажное имя. На самом деле моя фамилия Вонг. Я родился в деревне Ло Цинь, это недалеко от твоей родной деревни. Мой отец был фермером.

Я присаживаюсь на край кровати. Во мне все переворачивается: он рикша, бумажный сын. Это значит, что я — бумажная жена и мы оба живем здесь незаконно. Меня начинает мутить, но я упрямо цитирую инструкцию:

— Твой отец немолод. Ты родился в деревне Вахун и приехал сюда маленьким мальчиком.

Сэм качает головой:

— Тот мальчик умер в Китае много лет назад. Я прибыл сюда по его документам.

Я вспоминаю, как председатель Пламб показал мне фотографию мальчика, а я подумала, что он совсем не похож на Сэма. Почему я не выяснила это потом? Мне нужна правда, нужна ради меня, ради моей сестры и ради Джой. И он должен рассказать мне все, не умолкая и не ускользая, как это обычно происходит. Я вспоминаю тактику, которой обучилась на острове Ангела.

— Расскажи мне про свою деревню и про свою настоящую семью, — прошу я, надеясь, что мой голос не слишком сильно дрожит от переполняющих меня эмоций. Я надеюсь, что от рассказов об этих милых ему предметах он перейдет к тому, как он стал бумажным сыном семьи Лу. Прежде чем ответить, он молчит и смотрит на меня так же, как не раз смотрел за то время, что мы знакомы. Мне всегда виделось снисхождение в его взгляде, но теперь я понимаю, что он, возможно, хотел, чтобы я ощутила его сочувствие, поняла, что у нас обоих есть свои беды и свои тайны. Теперь я стараюсь, чтобы мое лицо выражало то же. Удивительнее всего то, что я на самом деле ему сочувствую.

— Перед нашим домом был пруд, — тихо говорит он. — Всякий мог разводить там рыбу. Зачерпнешь воду кувшином, вынимаешь, а там — рыба. И никто не платил. Когда пруд обмелел, можно было собирать рыбу в грязи. И тогда никто не платил. Мы выращивали двух свиней в год. Богачами мы не были, но и не бедствовали.

Я бы все же назвала это бедностью. Они жили на подножном корму. Словно услышав мои мысли, он торопливо продолжает:

— Когда пришла засуха, мы с дедом и отцом трудились изо всех сил, чтобы получить урожай. Мама пыталась заработать, помогая сажать и убирать рис в соседних деревнях, но там тоже была засуха. Она ткала и продавала ткань на рынке. Она пыталась помочь семье, но и этого нам не хватало. На воздухе и солнечном свете не проживешь. Когда сестры умерли, мы с отцом и младшим братом отправились в Шанхай. Мы хотели заработать денег, чтобы вернуться в Ло Цинь и снова заняться земледелием. Мама осталась дома с младшим братом и сестрой.

Но в Шанхае вместо надежды их ждали новые беды. У них не было связей, поэтому они не могли получить место на заводе. Отец Сэма стал рикшей, а Сэм, которому тогда было всего двенадцать, и его десятилетний брат перебивались мелкими заработками. Сэм продавал спички на улице, его брат подбирал уголь, падающий с тележек разносчиков, и продавал его беднякам. Летом они ели дынную кожуру, которую находили в мусорных ямах, зимой — джук на воде.

— А мой отец продолжал работать рикшей, — рассказывает Сэм. — Сначала, чтобы остыть и восстановить силы, он пил чай с двумя кусочками сахара. Когда с деньгами стало совсем худо, он мог позволить себе только несладкий дешевый чай из чайной пыли и стеблей. А потом, как и многие рикши, начал курить опиум. Не настоящий опиум, конечно. Этого он не мог себе позволить. И удовольствия он от этого не получал. Опиум восстанавливал его силы, позволял толкать повозку даже в жару или во время тайфуна. Он покупал у слуг остатки опиума, который курили богачи. Опиум якобы придавал ему сил, но он поедал его здоровье и высушивал его сердце. Вскоре он начал кашлять кровью. Говорят, что рикши никогда не доживают до пятидесяти, а молодость их кончается в тридцать. Мой отец умер в тридцать пять. Я завернул его в циновку и оставил на улице, сам занял его место и стал рикшей. Мне было семнадцать. Моему брату — пятнадцать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация