Книга Девушки из Шанхая, страница 43. Автор книги Лиза Си

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Девушки из Шанхая»

Cтраница 43

— Дикари неотесанные, — говорит Мэй горько. — А как Иен-иен готовит! Что она за китаянка?

— Мы тоже не умеем готовить.

— Но ведь никто не знал, что нам придется готовить! У нас должны были быть слуги.

Некоторое время мы сидим молча. Но что толку горевать о потерянном? Мэй смотрит на аллею Санчес. Большинство детей уже разошлись по домам.

— Надо идти, а то Старый Лу запрет нас дома.

Держась за руки, мы возвращаемся домой. У меня легче на сердце. Мы с Мэй не просто сестры, мы невестки. Невестки тысячелетиями жаловались, как тяжело им живется в доме мужа, под железным кулаком свекра и мозолистой пятой свекрови. Нам с Мэй повезло, что мы вместе.

Мечты о восточной романтике

Восьмого июня, спустя почти два месяца после нашего прибытия в Лос-Анджелес, я наконец-то перехожу улицу и вхожу в Чайна-Сити, чтобы участвовать в торжественном открытии. Чайна-Сити окружен Великой стеной в миниатюре — впрочем, сложно называть великой узкую стенку, смахивающую на картонную декорацию. Я вхожу в главные ворота и вижу, что около тысячи человек собрались на открытой площадке, называемой Двором Четырех времен года. Официальные лица и кинозвезды произносят речи, трещат шутихи, резвятся танцоры в костюмах львов и драконов. Ло фань выглядят блестяще и модно: женщины в шелках и мехах, перчатках и шляпах, на губах — блестящая помада, мужчины в костюмах, остроносых туфлях и фетровых шляпах. Мы с Мэй надели чонсамы, они подчеркивают нашу красоту и стройность, но я все равно чувствую, что рядом с американками мы выглядим дико и старомодно.

— Мечты о восточной романтике вплетены, подобно шелковым нитям, в скромную ткань Чайна-Сити, — вещает со сцены Кристин Стерлинг. — Мы хотим, чтобы наши достопочтенные гости увидели сверкающие краски надежд и идеалов, простив несовершенства, ибо они преходящи. Пусть те, кто из поколения в поколение жил в Китае, кто претерпел тяжелейшие бедствия у себя на родине, найдет здесь тихую гавань, где можно сохранить свою национальную идентичность, следовать заветам предков и спокойно заниматься своими традиционными искусствами и ремеслами.

Да ладно!

— Оставьте сумятицу и спешку нового мира, — продолжает Кристин Стерлинг, — и прикоснитесь к спокойному очарованию мира старого.

Ну конечно!

Как только закончатся речи, сразу же откроются магазины и рестораны и работникам, в том числе и нам с Иен-иен, придется поторопиться занять свои места. Пока же я держу Джой так, чтобы она видела, что происходит. Среди толпящихся и толкающих друг друга людей я теряю из виду Иен-иен. Я должна явиться в кафе «Золотой дракон», но не знаю дороги. Как же я ухитрилась потеряться в огороженном квартале? Обилие тупиков, поворотов и узеньких дорожек сбивает с толку. Я вхожу в ворота, но вижу за ними внутренние дворы и пруды с золотыми рыбками или оказываюсь в лавках, торгующих благовониями. Я прижимаю Джой к груди и пробираюсь вдоль стены. Рикши с криками «Посторонись!» везут по аллеям смеющихся ло фань в повозках, украшенных эмблемой «Золотые рикши». Возчики выглядят совсем не так, как я привыкла: они разодеты в шелковые пижамы, вышитые шлепанцы и новенькие широкополые соломенные шляпы. И это не китайцы, а мексиканцы.

Маленькая девочка, похожая на бродяжку, только чуть опрятнее, пробирается сквозь толпу, раздавая брошюры с картой. Я беру одну и пытаюсь понять, куда мне идти. На карте отмечены основные пункты: «Райские ступени», «Гавань Хуанпу», «Лотосовые пруды» и «Двор Четырех времен года». В нижней части карты кивают друг другу два нарисованных чернилами человечка, одетые в китайские одежды. Подпись гласит: «Если вы соблаговолите осиять своим присутствием наш скромный квартал, мы поприветствуем вас сладостями, вином, музыкальными редкостями и предметами искусства, чтобы усладить ваш благородный взор». На этой карте не отмечено ни одно из заведений Старого Лу, каждое из которых имеет в своем названии слово «золотой».

Чайна-Сити не похож на Шанхай. Не похож он и на старый китайский квартал в Шанхае. Даже на китайскую деревню он не похож. Больше всего он похож на Китай, изображаемый в фильмах, которые привозили в Шанхай из Голливуда. Он выглядит именно так, как его описывала Мэй во время наших прогулок. Студия «Парамаунт» пожертвовала декорации фильма «Восьмая жена Синей Бороды» — их переделали в кафе «Китайская джонка». Рабочие «Метро Голдвин Майер» тщательно воссоздали ферму Ван из фильма «Добрая земля»: [22] во дворе пасутся утки и цыплята. За двором лежит переулок Ста Сюрпризов. Все те же рабочие переделали стоящую там старую кузницу в десяток сувенирных магазинчиков, торгующих деревцами счастья, ароматизированным чаем и вышитыми «испанскими» шалями с бахромой, сделанными в Китае. Говорят, что в храме Гуан Инь хранятся тысячелетние гобелены и статуя, предположительно спасенная от бомбежки Шанхая. На самом деле этот храм, как и многие другие здания Чайна-Сити, был построен из старых декораций «Метро Голдвин Майер». Даже Великая стена досталась в наследство от съемок, хотя это наверняка был вестерн, где изображалась защита форта. Стремлению Кристин Стерлинг переделать Ольвера-стрит в нечто китайское сопутствовало полное отсутствие у нее вкуса и понимания нашей культуры и истории.

Разум говорит мне, что я в безопасности. Вокруг слишком много народу, чтобы кто-нибудь попытался напасть на меня, но мне страшно. Я сжимаю Джой так крепко, что она начинает плакать. Люди смотрят на меня как на плохую мать. Я не плохая мать, хочется крикнуть мне. Это моя дочь. В панике я думаю, что надо найти главный вход — оттуда я смогу добраться до дома. Но Старый Лу запер дверь в квартиру, и у меня нет ключа. В тревоге, опустив голову, я пробираюсь сквозь толпу.

— Ты заблудилась? — слышу я чистые тона шанхайского говора. — Тебе помочь?

Я поднимаю взгляд и вижу седого ло фань в очках, с окладистой белой бородой.

— Ты, должно быть, сестра Мэй, — говорит он. — Тебя зовут Перл?

Я киваю.

— Меня зовут Том Габбинс. Многие зовут меня Бак Ва Том — Том-Кино. У меня здесь магазин, и я знаком с твоей сестрой. Скажи, куда ты идешь.

— Мне нужно в кафе «Золотой дракон».

— А, одно из золотых заведений. Твой свекор заправляет здесь всем, что стоит пять центов, — говорит он понимающе. — Пойдем. Я тебя отведу.

Я не знаю этого человека, и Мэй никогда не упоминала о нем, но есть много такого, о чем она мне не рассказывает. Звучание шанхайской речи возвращает мне присутствие духа. Пока мы идем в кафе, он указывает на различные магазины, принадлежащие моему свекру. «Золотой фонарь», первый магазин Старого Лу в Чайна-тауне, торгует дешевыми безделушками: пепельницами, футлярами для зубочисток, палочками для почесывания спины. Внутри я вижу Иен-иен, болтающую с покупателями. Затем вижу Верна, в одиночестве продающего шелковые цветы в крохотной лавке «Золотой лотос». Старый Лу при мне хвастался перед соседями, как дешево ему обошлось открытие его бизнеса. «В Китае шелковые цветы стоят гроши, а здесь я их продаю в пять раз дороже!»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация