Взгляд у Кузи был неуверенный. Видно, сам не очень понимал, отчего нервничает. Но вставать явно не хотел.
— Еще колы?
Боксер оскалился. Коричневую бурду с пузырьками он мог дуть в неограниченных количествах. На последний День пограничника, Кузин профессиональный праздник, Губкин ему два литровых жбана поставил.
Рыжий потом полдня рыгал. Зато был счастлив.
Собаку легко сделать счастливой. Угостил чем-нибудь, поиграл, пузо почесал. Еще лучше — похвалил или просто поговорил ласковым голосом. Бесхитростная душа всякой радости открыта.
Правда, отец Кирилл сомневается, что у собак душа есть, а Губкина обвиняет, что он животное больше ближних любит. Но любовь ведь бывает разная. Одно дело христианская, другое личная. Так сказать, Большая и Малая. Хотя отец Кирилл и с этим не согласен. Малая любовь, говорит, от малой веры.
А вот другой умный человек, старший инструктор Зайченко, сказал как-то, что у Губкина семейная жизнь не сложилась, потому что бабы христосиков не любят. Женщине нужна любовь конкретная, персонально для нее. И еще чтобы любовь эту из мужика требовалось клещами вытягивать. Те, кто готов и так сразу все отдать, женщинам неинтересны.
Губкин много про это думал. Наверное, Зайченко прав. Ни с кем у Губкина прочных отношений не получалось, и некоторые девушки примерно что-то такое ему на прощанье и говорили, в сердцах. Что он ни рыба ни мясо, что не мужик, а размазня. Но это не потому, что они плохие, женщины. Просто так их воспитывают. Кино, телевизор, матери, старшие подруги. Все наше общество. Что секрет жизненного успеха очень прост: нужно к мужчине пристроиться и тянуть из него все, что можно. Женщин, которым приходится самим чего-то добиваться, у нас даже жалеют. А мужчину, если из него тянуть особенно нечего, презирают.
Какой, к примеру, из Губкина муж? Он, может, и рад бы все отдать, да что отдавать-то? Однокомнатная квартира в драной пятиэтажке. Ползарплаты отцу Кириллу на нужды прихода жертвует, потому что зачем одинокому, здоровому человеку в месяц целых пятнадцать тысяч? Он бы себе и меньше оставлял, но Кузьку надо хорошо кормить.
— Ну ты меня достал, козлина, — выругался Колыванов, когда Губкин взял ещё одну банку колы. — Блин, я твоему кабысдоху в хавку булавок насыплю!
А Губкин промолчал. Жалко ему было Колыванова. Ему вообще людей было жалко. Потому что ведь умрут все. Бывало, встретится какой-нибудь совсем уж пропащий. Ну просто дрянь человек, вроде того же Колыванова. Но тоже живая душа, беззащитное тело. Чем злее сердце, тем оно несчастней. Как не пожалеть? Наверное, Господу, который неуязвим и бессмертен, каждого из нас еще в тысячу раз жальчее.
Что Губкин на грубость не ответил, напарник, конечно, по-своему истолковал. Как признак слабости. Такое у злых людей устройство. Будто у дворняжек беспризорных. Кто их по носу палкой, перед тем они хвост поджимают. Кто не огрызается, того они зубами за лодыжку.
Чтобы не расплескать колу, Губкин присел на корточки. Так Колыванов его нарочно носком ботинка задел, по щиколотке, и сказал:
— У, мелочь занюханная.
Вот уж мелочью Губкин себя нисколько не ощущал. Свою должность втайне именовал красиво: Хранитель Неба. Гордыня, конечно, и нескромность, но ведь не вслух же.
В юности, когда выбирал жизненный путь, пришло в голову, что имя человеку при крещении дается не спроста, а по Промыслу. Если тебя нарекли Александр, твое дело оберегать людей. Так на роду написано.
Работа у Губкина была хорошая и очень ответственная.
Вот из Колыванова какой хранитель, какой защитник? Только и смотрит, где бы напакостить, кого бы побольней обидеть, что бы урвать. Губкин нарочно попросил Михалыча, старшего смены, чтоб почаще ставил в пару Колыванова. За ним присмотр нужен.
Что-то Кузька вел себя странно. Понюхал блюдце, но пить не стал, а поднял морду и вдруг тихонько заскулил. Такого с ним не бывало со щенячьего возраста.
0.12
КУЗЯ
второй Исполнитель
Рыжий боксер, 6 лет
Он сам не понимал, что с ним.
Запах, страшнее которого нет ничего на свете, сочился ниоткуда. Сначала он был совсем слабый. Кузя хоть было и занервничал, но Пузырящаяся Вода на время заставила его забыть о тревожном явлении. Пузырящаяся Вода чудесно щекотала нос и горло, у нее был вкус счастья.
Но когда блюдце было вылизано досуха, Запах накатил новой волной.
Он был хорошо знаком Кузе. Вещи, от которых так пахло, были не похожи одна на другую, но Запах от них почему-то исходил один и тот же, от него хотелось поджать хвост и попятиться.
Например, так пахла штука, которую Хозяин иногда вешал себе на пояс.
Так пахло из-под колес машин, когда они проносились по дороге на бешеной скорости.
Так пахло от дохлой крысы на помойке.
Он, этот Страшный Запах, отчасти был похож на аромат опасности, нередко они возникали одновременно. И все же он был другой, не спутаешь. Аромат опасности был будоражащий, даже приятный. От Запаха же в Кузе все будто сжималось.
Обычно Самый Страшный Запах шел из какого-то определенного, понятного места. Можно было отвернуться, отойти, и тогда тревога ослабевала. Сейчас же ужас был словно разлит повсюду, с каждой минутой он ощущался все сильней.
— Ты что? — тихонько спросил Хозяин. — Ты меня не пугай. Заболел?
Тухлый тоже что-то сказал. Злое, с подрыкиванием. Тухлый не любит Хозяина. И Кузю не любит.
Была у Кузи сладкая, неосуществимая мечта. Вцепиться Тухлому клыками в ляжку. Долго не отпускать, а потом хорошенько рвануть, с вывертом. Но кусать людей нельзя. Совсем нельзя.
Иногда Кузе снилось, как он гонится за каким-нибудь Врагом и сначала долго не может догнать, потому что лапы не слушаются, но потом все-таки догоняет и впивается зубами в мягкое. Просыпался — становилось стыдно.
Когда Кузя был молодой и глупый, с ним случилось Приключение. Он сошел с ума, сбежал на Запах Любви и провел два незабываемых дня вне Дома. Было три победоносных драки, от которых пасть наполнялась горячей кровью. Кузя стал в стае главным. Сначала у них была одна сука на всех, потом отбили у чужой стаи вторую. Он залезал на сучек, когда хотел, а остальные кобели должны были ждать.
Но появился Хозяин, посмотрел в глаза. «Никогда так больше не делай», сказал Хозяин, взяв Кузю за ухо.
Было невыносимо стыдно. Драки драками и суки суками, но главное Кузино дело было защищать Хозяина. Их ведь на свете только двое, им друг без друга нельзя. Особенно Хозяину без Кузи. Пропадет. Он же неповоротливый, ничего вокруг не видит.
И потом, кто будет защищать Дом?
Дом у Кузи был очень большой и беспокойный.
В нем было много хороших мест, где пахло кожей, или вкусной едой, или опилками, очень славный запах. Много было и плохих мест, откуда несло ржавчиной, духами (вот уж гадость) или мазутом, бр-р-р.
