Лева вовсе и не думал спать. Его глаза вдруг расширились, и он согнулся на кресле крючком.
— А вам не жалко их, Корней Семенович? — высказался он, спрятав голову.
Небредов подошел к Лемурову (такова была фамилия Левушки в этом мире):
— Волкову не жаль, а может быть, и жаль. Но что значит «жаль»? Ведь они сами определили себя, кто они есть, определили по своей жизни. И так и эдак — конец будет не совсем хорош для многих. Видите, я все смягчаю, значит, мне жаль. Да, в конце концов, этот негатив — только одна сторона. Ну, отпадут многие, даже большинство, от высшей жизни, рассеются по всяким вонючим норам, Вселенная-то велика, место для всех найдется, ну, страдания, ну, будут кувыркаться, тупеть — так ведь это и здесь происходит то же самое. Ну, погниют — глядишь, рано или поздно, скорее поздно, выскочат куда-нибудь на солнце… Бог с ними. Не наша это забота, пусть архитекторы миров и разбираются… У нас — другое… Мы — истинно непредсказуемые, потенциально иные существа, а они просто расшатанные. Большая разница.
Лемуров, видимо, успокоился, хотя где-то в глубинах чуток всплакнул.
— Все будет хорошо, — по-медвежьи неуклюже сказал Небредов. — Ночуйте тут в гостиной на диванчике. Белье в шкафу. А я пойду к себе в спальню.
Вскоре мрак охватил гостиную. Тени словно кидались друг на друга. Часы на стене тикали ровно, но эта ровность выводила из себя.
Впрочем, Левушка собрался с силами и довольно быстро заснул. Но среди ночи запел во сне. Левушка любил петь во сне и пел порой долго и настойчиво. Однако засыпал от пения еще глубже. На этот раз дверь в гостиную отворилась и высунулась заспанная женщина в халате:
— Лева, что вы поете так шумно и дико? Прекратите, вы не даете спать! — строго прикрикнула она.
Левушка открыл глаза и прекратил. Все же через час, заснувши, опять запел, только не на весь дом:
Раскинулось море широко, —
распевал он известную песню.
Глава 11
Деревня Малогорево приютилась на высоком берегу небольшой речушки. С другой стороны ее окружал среднедремучий лес, зато с берега были видны необъятные и словно оцепеневшие от вечности просторы. Пространству не было конца, как будто в нем таились другие миры.
В деревне мало кто бывал со стороны, но в этот погожий летний день мимо проезжал на потертом автомобиле неопределенный человек.
Этот неопределенный человек, озираясь, вышел из машины и, поскольку она застряла, решил пройтись по улице за помощью.
В деревушке было, с одной стороны, как-то безлюдно, с другой — недалеко на длинной скамейке около забора сидели люди, хотя по ощущению безлюдность сохранялась, даже когда человек брел к людям.
Остановился же он перед ними как вкопанный, хотя никуда его, в сущности, не вкопали.
Пожилой люд, сидевший на скамейке — старички и старушки — хором молчали и словно смотрели все разом в одну точку. И вид их был не то что пугливый, а скорее неестественно задумчивый.
Неопределенный человек гаркнул на всю деревню, помогите, мол, с машиной, но деревенские на скамейке отрешенно молчали.
Человек подумал: «Не мертвые ли» — и решил для убеждения в этом стукнуть ближайшего старичка кулаком по голове, но, когда подошел поближе, старичок соскочил со скамьи и стал бегать вокруг приезжего, называя его свалившимся с неба.
Неопределенный человек закричал на это мат-ком, но закричал он не потому, что решился, а потому, что испугался.
— У вас мертвецы вокруг меня бегают, — пробормотал он.
В ответ на такие слова пожилые разом соскочили со скамьи и набросились на приезжего, но не трогая его.
— Нахал какой, смотреть нам вперед себя не дает! — закричала одна старушка.
— Да я чтоб тачку мою помогли… — громко зашипел на них неопределенный человек.
— И не поможем! — прервали его.
— Сначала станцуй вот с нами, тогда поможем! — заорал тот старичок, который первым соскочил со скамьи и потом бегал вокруг.
От такого предложения неопределенный человек остолбенел. Он подумал, что перед ним люди с луны, хотя это была неправда. «Совсем они не с луны, — тупо осудил он свои мысли, — хотя, конечно, все возможно».
Мысли прыгали, как обезумевшие блохи. А в это время как раз подкатила машина, из которой выскочил молодой человек. То был не кто иной, как Лев Лемуров.
— Это Малогорево?! — пронзительно спросил он всех.
Неопределенный человек опомнился и отозвал Лемурова в сторону, цыкнув на бегающего вокруг старичка.
— Как вы сюда попали, такой молодой, — затараторил он в ухо Лемурову.
— В этой деревне все сумасшедшие.
Лемуров хихикнул и глянул в глаза неопределенному. Тот отскочил.
— С машиной хотя бы помогите, — прошипел он.
— Я ненавижу физический мир, — холодно ответил Лемуров. — Идите к чертям или к духам вашей машины…
Неопределенный так испугался, что почти моментально справился со своей тачкой. И вовремя: его уже окружили деревенские, которые до этого сидели на скамейке и глядели в одну точку. Теперь они возжелали, чтоб непременно станцевать с гостем. Еще немного — и эти старички и старушечки закружили бы его. Неопределенный, тарахтя тачкой, улизнул. Из-за руля высунулся домовой автомобиля и подмигнул. Неопределенный чуть не свалил тачку в канаву…
Лемуров все понял.
— Никак сам Влад Руканов здесь поскреб, — решил он.
Лев подошел к старичку, который раньше бегал вокруг.
— А гость какой-нибудь из Москвы в вашем Малогореве сейчас есть? — с нежной улыбкой спросил он.
— Никак есть, — развел руками старичок. — Только мы его не помним. Вон в той избе.
И Лемуров, прыгая из стороны в сторону, оказался у двери, постучал и вошел.
В избушке было непонятно, то ли сейчас зима, то ли лето, такая там была извращенная обстановка.
За обеденным — по видимости — столом у окна сидела женщина, лет, может быть, пятидесяти, а то и меньше. Рядом — то ли ее сынок, лет четырнадцати, то ли еще кто он ей был.
По углам было тревожно.
— Уважаю хозяев, — сказал Лемуров, входя.
— И мы тебя уважаем, молодожен, — ответила женщина.
Мальчик свистнул.
— Говорят, у вас гость? — спросил Лемуров.
В это время открылась какая-то половица, и из подпола стал вылезать старый человек. Все молчали. Старый вылез и погрозил пальцем Лемурову.
— Гостей у нас нет, у нас бывают только посланники, — сказал он.
— Так один такой мне и нужен… как вас?
