На этот раз пауза затянулась надолго.
«В который раз вынужден склониться перед вашим опытом. Вы вдаетесь в такие тонкости, которые мне никогда даже в голову не приходили».
«Да, тонкостей в нашем деле много. Теперь, если у вас нет других срочных вопросов, я должен уделить внимание неотложным делам».
«О да, разумеется. Простите, что побеспокоил вас».
Дардасу удалось скрывать свое удовлетворение, пока он не убедился, что Вайзель отбыл в отдаленные уголки его разума.
Адъютант вернулся с сокрушенным видом, принес еду. Она выглядела вполне съедобной, да и порция была немаленькая.
Дардас думал о порталах, сквозь которые прошел вместе со всем войском. Этот магический прием назывался «дальним переносом». Очень странное ощущение, когда проходишь по этим узким магическим тропам. Они преодолели… миновали… в общем, побывали в каком-то другом пространстве, после чего оказались в пригородах У’дельфа, на его беду застав этот город совершенно неподготовленным к приему гостей.
Магия и война. Война и магия. Ощущал ли он до сих пор, что в соединении этих начал есть нечто нечистое? Возможно. Но он воин и предводитель воинов, и если эти маги могут предоставить ему такое оружие, будь он неладен, если не воспользуется им.
Матокин и в самом деле знал о военном деле даже меньше, чем Вайзель, и Дардас крепко рассчитывал на это. Дурачить этих двоих было относительно легко. Разумеется, задача облегчалась тем, что оба они исходили из ошибочной предпосылки. Они думали, что Дардас воевал, чтобы одержать победу.
Между тем Дардас, вовсю наслаждаясь второй жизнью, вовсе не собирался провести ее, завися от прихотей мага. Он воскрес, но магия, сущности которой он не понимал, была ему необходима лишь для поддержания жизни. И он надеялся найти какой-нибудь способ вырвать контроль над своим новым существованием из рук Матокина.
А пока он должен проследить, чтобы магу не досталось слишком много успехов и излишнего могущества. Наилучшим способом для достижения этой цели был бы срыв кампании по объединению городов-государств. К счастью, Матокин сам обеспечил ему идеальную позицию для этого.
Разрушение У’дельфа было посланием, предназначенным для остальных городов-государств Перешейка. Им придется ответить на этот вызов: объединить силы в борьбе против Фелька – или погибнуть.
Дардас улыбнулся про себя и приступил к обеду.
АКВИНТ
(1)
Когда сознание Аквинта начало проясняться, первым делом он осознал, что лежит под кустом. На несколько мгновений это его озадачило – хотя он машинально отметил и признал, что его мыслительные способности, и без того не блестящие по утрам, дополнительно пострадали от необходимости бороться с последствиями алкогольного отравления. Он слишком часто оказывался в таком состоянии, чтобы не распознать знакомые симптомы: сухость во рту, переполненный мочевой пузырь, не говоря уж о тупой боли в висках, от которой все в глазах то расплывалось, то двоилось. Привычные ощущения… Но что он делает под этим кустом?
Аквинт снова закрыл глаза и попытался разобраться в водовороте мыслей. Была гулянка… нет, не гулянка, а торжество. Какие-то солдаты… ах да, он же теперь и сам солдат. Правильно! Солдат Фелька. Иногда он про это забывал. Иногда специально пил, чтобы забыть. Но вчера вечером была… было… да, мы праздновали победу. У’дельф!
Это название ярким, режущим лучом света пронзило его затуманенный мозг.
У’дельф! Он пил, чтобы забыть. Теперь он вспомнил.
Они добрались до У’дельфа по порталам, которые маги сотворили прямо из воздуха. По войскам ходили всевозможные слухи о способностях армейских магов, но этот удивительный фокус скрывали от солдат до последнего момента.
Аквинту, как и многим другим, было откровенно страшно идти гуськом через узкую щель. Порталы так и выглядели – просто щели в пространстве. Ага! Именно: проход, прорыв, вот что они собой представляли. Они вели в какую-то другую реальность – диковинное, давящее, туманное место, где не было ничего знакомого. Но, судя по всему, когда там пройдешь совсем немного, здесь продвигаешься на значительное расстояние.
Таким образом они дошли до У’дельфа не за несколько дней, а за считанные мгновения.
Теперь они стали лагерем к югу от этого места, а У’дельфа больше не было.
Аквинт отогнал воспоминания, чтобы заняться более настоятельными нуждами. Сперва он подумывал перекатиться на бок и отлить там, где лежал, но решил отказаться от этого плана. Не будучи рьяным поборником чистоты, он все же не хотел добавлять запах мочи к тому букету, которым благоухает мундир, когда в нем живешь, не снимая по многу дней. Со вздохом, больше похожим на стон, он кое-как согнул ноги, оттолкнулся и поднялся. Он отнюдь не стар, но и молоденьким его уж не назовешь, да…
Куст в действительности оказался жалким клочком зелени – высотой по пояс стоящему. Это создавало лишь некоторую иллюзию приватности, пока он мочился, но такие тонкости его не смущали. В походной жизни не было места стыдливости, и военнослужащие – как мужчины, так и женщины – привыкли справлять естественные надобности на глазах друг у друга. К этому быстро привыкали и переставали замечать.
Когда он закончил, из-за кустов вынырнул Кот – который все это время сидел на земле неподалеку.
Его появление не удивило Аквинта. Кот всегда крутился где-нибудь поблизости.
– Я подумал, тебе это сейчас будет кстати, – сказал Кот, всовывая в руку Аквинта большую глиняную кружку с водой.
Аквинт жадно осушил ее, вернул Коту, чтобы тот налил из бурдюка еще. Парень исполнил невысказанную просьбу. Аквинт выпил еще полкружки, прежде чем оторваться от воды и издать вздох облегчения.
– Спасибо, малыш. Теперь полегчает.
Кот прикончил кружку, заткнул бурдюк пробкой и плавным движением опустился на землю. Аквинт тоже сел, хотя и не без труда, с кряхтением.
– Скажи-ка мне, мой юный друг, – начал он, взъерошив пятерней нечесаные волосы, – хорошо ли мы вчера повеселились?
Кот одарил его безмятежным взглядом и снова принялся, по своему обыкновению, шарить глазами по ближайшим окрестностям.
– Думаю, что ты навеселился вволю за нас обоих.
Парнишка всегда так обращался со старшим приятелем: покровительственно, с вечным недовольством. Но Аквинт не обижался – его это забавляло.
– Ну да, понятно. Ты ведь у нас, помнится, трезвенник?
– Я вор, – отрезал Кот. – Вору куда важнее сохранять ясную голову, чем торговцу… или солдату.
Он затронул давний предмет их бесед и споров, начавшихся в тот самый день, когда они встретились впервые.
У Аквинта в Каллахе была контора грузовых перевозок, и часть его дел не стоило афишировать – он был замешан и в контрабанде, и в операциях черного рынка. Так и шло до совсем недавнего времени, пока Фельк вдруг не напал и не захватил город. Патруль городской стражи, преследуя воришку-карманника, ускользнувшего от них в уличной толпе, зашел к нему на склад. Аквинт заверил их, что в помещении нет и не было никого, кроме него самого и уличного кота, которого он держал для охоты за мышами и крысами. При этом он начисто проигнорировал молодого худощавого парня, проскользнувшего в его двери как раз за спинами патрульных. Когда те удалились, Аквинт ожидал, что парень скроется, растворится в путанице улиц и переулков. Но тот, к удивлению хозяина склада, остался, и скоро сделался его неразлучной тенью. Когда Аквинт спросил, как его называть, он просто пожал плечами и сказал:
