— Почему это я провожу большую часть жизни у этого косяка? —
искренне удивилась я, за собой такого не замечая.
— Да потому, что эта дверь выходит в прихожую и здесь
телефон, по которому ты привыкла трепаться часами, и гостей ты встречаешь здесь
же — одного за другим, — и провожаешь их потом пачками здесь же, в прихожей.
Любому, кто тебя знает, понятно, что здесь стрелой тебя и надо ловить.
— Глупости, это Санька, — твердо стояла на своем я. —
Проказник утащил у меня стрелу и воткнул ее в дверной косяк.
— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Стрела
вонзилась на уровне твоей головы, как, по-твоему, так высоко мог достать
Санька?
— Он подпрыгнул.
— Подпрыгнул?
— Подпрыгнул.
— На метр с лишним?
— А почему бы нет, — уже без прежней уверенности стояла на
своем я.
— Он что у тебя, олимпийский чемпион? — ехидно
поинтересовалась Тамарка.
— Он стул подставил, — нашлась я.
Мой последний аргумент оказался удачным — у Тамарки отвисла
челюсть, что является признаком многих ее состояний, но на этот раз, думаю,
свидетельствовало о растерянности.
— А вот мы сейчас у него у самого спросим, — очень быстро
пришла в себя Тамарка и завопила:
— Санька!
Санька!
Из кухни донесся пугающий топот, подобный топоту слоновьего
стада, если, конечно, ходят стадом слоны. Вместе с Санькой на зов прибежали
Евгений с куском бисквита в руке и баба Рая со скалкой. Баба Рая, увидев
Тамарку, обрадовалась и горестно запричитала:
— Ай, божечки, дай она жа ж уже жа ж пришла, ай дак у меня
жа ж еще жа ж ничего не готово! Ай да что жа ж здесь будешь делать?!
— Баба Рая, не жужжи, — попросила я.
А Тамарка вскочила с дивана и, умиляя всех нас, обняла бабу Раю
и с нежностью ее успокоила, сильно насторожив Евгения.
— Бабулечка Раюлечка, — сказала она, доставая из сумки
литровую бутылку водки. — Я надолго, и вы все успеете, можете не волноваться.
Тамарка радостно потрясла бутылкой и торжественно передала
ее бабе Рае.
— Только не это! — закричала я, шарахаясь от бутылки как
черт от ладана.
— Чавой-то ты? — осудила меня баба Рая. — То пьеть
беспробудно, а то целку из себя строить.
— Баба Рая, — возмутилась я, — здесь ребенок!
— А той он сам тебе все не расскажеть, — махнула рукой баба
Рая и отправилась на кухню.
Евгений, пожимая плечами, поспешил за ней, а Тамарка
погладила по голове моего Саньку и ласково у него спросила:
— Санечка, это ты воткнул в косяк стрелу?
Санька отреагировал правильно, в этих вопросах учить его не
приходится.
— Какую стрелу? — спросил он, устремляя на Тамарку невинный
взор.
— Вот эту. — Тамарка ткнула пальцем непосредственно в
стрелу.
— Не-а, — изображая скуку и зевая, ответил Санька. — Не я.
— Вот видишь! — торжествуя, воскликнула Тамарка. — Я же
говорила. Ребенок сказал «не-а».
— А ты полагала услышать другой ответ? — изумилась я ее
наивности. — Ты полагаешь, что он сказал бы «ага»? Он не сказал бы этого,
поймай ты его за руку.
Санька, — обратилась я к сыну. — Если бы ты воткнул в косяк
эту стрелу, что бы ты мне сказал? Только честно, ругать не буду.
— Я ее туда не втыкал, — очень дипломатично ушел от ответа
Санька Я загордилась своим ребенком. Какой он умница, и это в пять лет. Что же
с ним будет дальше?
— Иди к бабе Рае и передай ей, что я разрешила дать тебе
шоколадку, — в качестве поощрения сказала я, целуя сына в макушку.
Санька радостный убежал, а я с укором посмотрела на Тамарку.
— Какая разница, — сказала я. — Ну какая тебе разница, кто
воткнул сюда стрелу? Ведь нет же никакой разницы.
— Большая разница, — упрямо возразила она. — Так — на тебя
уже покушались и больше не будут, а так — тебе еще это предстоит. Вдруг
промахнутся и попадут тебе в голову?
— Типун тебе на язык, — содрогнулась я. — Ты допрыгалась,
брюнетка, теперь я тебя поздравляю. Попадут мне в голову или нет, это уже не
твоя забота. Теперь заботься о своей голове.
— Что ты имеешь в виду? — мгновенно озаботилась Тамарка.
— То, что теперь ты точно заразилась.
Громкий рев раздался из кухни и быстро начал приближаться к
нам. С этим ревом и вбежал в комнату Санька.
— Ма-аамааа, а баба Рая не дала шоколадки-иии! — безутешно
рыдал ребенок.
— И что она сказала? — опрометчиво поинтересовалась я.
— Чтобы шел я вместе с то-боой, а дальше не скажу, ты
ругаться буде-еешь.
Да, баба Рая за моей спиной не слишком-то подбирает
выражения.
— Вот же вредная старуха, — возмутилась я, обращаясь уже к
Тамарке. — Видишь, в каких условиях мне приходится жить. Разве испугаешь меня
какой-то стрелой, когда рядом такие враги?
— Успокойся, мой маленький котеночек, — сказала Тамарка,
оставаясь безучастной ко мне и вытирая слезы Саньке. — Баба Рая уже старенькая,
не стоит на нее обижаться. Она добрая и скоро умрет, — все же сжалившись надо
мной, подбодряюще закончила свою сентенцию Тамарка.
Она достала из сумочки шоколад, которым обычно угощала
ребенка на прощанье, и протянула плитку Саньке.
— На, выпросил-таки раньше времени, — сказала она,
подталкивая Саньку к выходу.
Счастливый Санька схватил шоколад, поднял его высоко над головой,
да так и помчался злорадно хвастаться бабе Рае.
— Значит, ты думаешь, что и я заразилась? — делая мне
страшные глаза, спросила Тамарка.
— Не думаю, а уверена.
— Может, еще пронесет?
— Сомневаюсь.
— Ах, черт! — щелкнув пальцами, выругалась Тамарка.
— Сама виновата, — напомнила я.
— Ладно, посмотрим, — беспечно махнула рукой она. — Во
всяком случае, никто не погиб, следовательно, это совсем не страшно. Ну
прострелят там шляпку, упадет картина — ерунда.
— Кто-то только что обвинял нас всех в легкомыслии, —
напомнила я.
Тамарка рассердилась.
— Мама, ты невозможная! — закричала она. — Чего ты от меня
хочешь? Хорошо, давай думать. Кто это может быть? У тебя есть варианты?
