— Ну, так оно и есть: я агент по недвижимости, я женат, у меня есть дом и машина. Все сбылось.
— Поразительно.
— А ты как? Ты говорил, что хочешь стать… дальнобойщиком! Поселиться в Испании и опубликовать роман.
— Точно.
— Так и получилось?
— Нет, я занимаюсь маркетингом для фабрики по плетению корзин, она неподалеку от Эшби-де-ла-Зух.
— О… — В голосе Гарри угадывалось разочарование. — И все же полагаю, ты счастливо женился?
— Да нет.
— Или обручился с какой-нибудь чудесной девушкой?
— Нет. — Ларри похлопал Гарри по спине. — Знаешь, не стоит переживать обо мне. Со мной всегда было так: дешево досталось — легко потерялось. Принимай жизнь такой, какая она есть. Никаких тревог. А теперь ты… — Он откинулся на спинку стула и посмотрел Гарри прямо в глаза. — Я бы сказал, что тебя гложут тревоги.
Несколько секунд Гарри как-то нерешительно мялся, словно изо всех сил пытался изобразить стойкость. Но затем сдался.
— Не могу от тебя скрывать. Ты застал меня в очень неудачное время. С недавних пор все идет наперекосяк.
— Расскажи мне, Гарри.
Гарри выпил минеральной воды и вытер лоб; казалось, он не знает, с чего начать.
— Ну… ты понимаешь, каково это — чувствовать, что вся твоя жизнь у тебя под контролем? Что ты держишь в руках все нити?
— Нет. Не думаю, чтобы я хоть когда-нибудь чувствовал такое.
— Хорошо, но ты знаешь, что это такое — доверять кому-нибудь? Когда ты знаешь, в каких отношениях ты с человеком, даже если ты находишься от него далеко-далеко. Например… например, если ты совсем малыш и уютно свернулся в постели и спишь без задних ног, и ты потому так сладко спишь, что знаешь: твои родители сидят внизу, смотрят телевизор и думают о тебе, и поэтому все замечательно.
— Честно говоря, мои родители вечно либо лаялись, либо трахались. Но ладно, продолжай.
— Понимаешь, моя жизнь всегда была такой. Я всегда знал. Близкие мне люди — я никогда не позволял им устраивать мне сюрпризы. Ведь это так важно, правда? Иначе жизнь превращается в какую-то анархию. Мне всегда было важно знать, например, что в пять часов, как раз когда я встречаюсь с последним клиентом, Анжела в нашей кухне ставит на плиту жаркое. Вот такие крошечные уверенности и позволяли мне существовать.
— И что-то нарушило эти уверенности?
Голос Гарри задрожал.
— Я выяснил, что она мне неверна.
Он сделал еще один глоток, а его друг наклонился вперед, положил руку ему на плечо и сказал:
— Расскажи-ка мне все.
* * *
Подозрения у Гарри возникли в тот момент, когда коллега по работе между делом сообщил, что как-то раз, в среду, во второй половине дня, его жену видели в гостиничном кафе. Гарри знал, что это невозможно, потому что во второй половине дня его жена обязательно находилась дома и слушала радиопостановку по Радио-4. И вечером за ужином в ту самую среду она во всех подробностях пересказала сюжет спектакля, хотя впоследствии Гарри выяснил, что содержание было слово в слово взято из «Радио таймс». Как бы то ни было, поначалу он не воспринял этот случай всерьез, но когда коллега с очевидной неохотой сообщил, что его жену видели в компании с другим мужчиной и по ее поведению можно было заключить, что их связывают весьма близкие отношения, Гарри забеспокоился.
— Что же мне делать? — спросил он.
— Тебе повезло, — ответил коллега. — Я могу свести тебя с нужным человеком. Он вроде сыщика. Очень скромный, очень отзывчивый. Специалист по таким вот делам. Вот тебе визитка, можешь позвонить ему прямо сейчас.
И вскоре Гарри отправился по адресу в контору, расположенную над конюшней в самом бедном районе города. Под звонком он прочел имя: «Вернон Хампидж».
Мистер Вернон Хампидж оказался лысеющим печальным человеком; он немного походил на персонажа, которого Марвин Джонс играл в «Глубокой ночи». Мистер Вернон Хампидж быстро избавил Гарри от скованности и объяснил, что его работу можно разделить на две части — расследование и наблюдение. В данном конкретном случае, как он предполагает, может понадобиться и то и другое. Гарри согласился. Тогда мистер Вернон Хампидж пообещал предоставить полный отчет в течение семи дней.
Следующая их встреча состоялась ровно неделей позже.
— Я сумел выяснить изрядно, мистер Итвел, — сказал детектив.
— Рад это слышать. Зовите меня Гарольдом.
— С превеликой радостью. Могу я задать вам несколько вопросов?
— Валяйте.
— Когда вы впервые встретились со своей женой?
— Около двух лет назад.
— Понимаю. Сразу после ее возвращения из Берлина.
— Простите?
— Вам известно, что ваша жена шесть месяцев работала официанткой в ночном клубе?
— Нет.
— Она бежала оттуда. Вскоре после развода.
— Развода?
— Конечно, она ведь была замужем, но об этом-то вы знаете. Но на самом деле, как я выяснил, тот брак никогда не был официально расторгнут; правда, тот человек проведет в тюрьме еще четыре года, так что пока нам не о чем беспокоиться. Это, так сказать, расследование.
— Мистер Хампидж, я ничего такого не знаю, — сказал Гарри, у которого от изумления лицо даже как-то осунулось.
— Теперь перейдем к наблюдению. Гарольд, вы можете утверждать, что твердо знаете, как ваша жена проводит дневные часы?
— Да, могу.
— На каком основании?
— На таком, что она мне все рассказывает.
— Ну хорошо, тогда смотрите. — И мистер Вернон Хампидж взял исписанный листок. — Что она делает утром?
— Она, э-э… она готовит чай.
— Верно. А затем?
— А затем мы вместе завтракаем, и я иду на работу.
— Тоже верно.
— Затем она убирает на кухне и вытирает пыль на первом этаже.
— Нет, боюсь, что это не так. Первое, что она делает после вашего ухода, — задирает ноги, наливает себе джина с тоником и закуривает.
— Закуривает? Моя жена не курит.
— Курит. Гаванские сигары. Вы этого не знали? Ну, хорошо, близится середина утра. Что она делает потом?
— Ну, я всегда считал, что она пьет кофе с печеньем… может быть, составляет список покупок, смотрит телевизор.
— Боюсь, вы ошибаетесь. Она звонит своему биржевому маклеру.
— Своему биржевому маклеру?
— Да. Она владеет акциями в пяти крупных компаниях легкой промышленности. Она много продает и покупает. Она вам не говорила?
— Нет.
