И… куда теперь?
Первым делом я двинул в центр города. Конечно, со мной была Эмма, но я не сказал ей, куда направляюсь; она все еще думала, что мы едем к дому Бирнов, и отчаянно путалась в указаниях. Но какая разница, мне было достаточно слышать ее голос.
Бирмингем сильно изменился с тех пор, как я был тут в последний раз. Появилось столько новых зданий — торговых центров, по большей части, — что я не всегда понимал, где нахожусь. В конце концов я нашел многоэтажную парковку и отправился пешком к новостройкам у старого канала. Здесь было множество магазинов и кафе, названия некоторых ресторанов я видел впервые в жизни, но в итоге осел в «Пицца-экспресс», проверенной и комфортной. С «Пицца-экспресс» всегда знаешь, на каком ты свете.
Ресторан был полон. Все посетители выглядели лет на двадцать моложе меня, и, как обычно, ужиная в одиночестве в людном месте, я чувствовал себя неловко. Я не взял с собой ничего почитать, поэтому вынул мобильник и, дожидаясь пиццы, отправил Тревору сообщение. Он перезвонил почти сразу же по тому телефонному устройству «без рук», которое нам выдали и которое я еще не успел подключить. Слышимость в ресторане была ужасной, и я с трудом разбирал, что он говорит. Вроде бы полчаса назад он выехал из Пензанса, а когда я сообщил, что пока добрался только до Бирмингема, Тревор рассмеялся.
— Нормально, — услыхал я, прежде чем связь совсем прервалась, — развлекайся!
А я развлекаюсь? Не уверен. Из ресторана я вышел в половине девятого и, отыскав тихое местечко на берегу канала, позвонил Линдси — этот вечерний десерт я обещал себе чуть ли не с утра. Но она не ответила. Я оставил ей сообщение, однако, похоже, она его не получила, потому что в тот вечер Линдси так и не перезвонила.
Конечно, я мог бы двинуть прямиком в Личфилд и переночевать в отцовской квартире, сэкономив «Зубным щеткам Геста» стоимость суточного проживания в отеле. Но у меня было такое чувство, что ночевка в Личфилде не слишком меня порадует. Лучше уж заехать туда днем, и ненадолго. В результате ничего не оставалось, как, вернувшись в отель, посмотреть телевизор или «Темные воды», фильм, который дал мне Клайв.
По дороге в отель мы с Эммой отлично провели время. Особенно когда на подходе к Холловей-серкус я решил поморочить ей голову и принялся безостановочно кружить по развязке. До чего же было весело! «Следующий съезд налево, — твердила она, — Следующий съезд налево». Снова и снова, все чаще и чаще, а я знай себе нарезаю круги. Но голоса она так и не повысила. Как бы я ни прибавлял скорости, сколько бы кругов ни сделал, спокойствия и невозмутимости она не утратила. Наверное, я объехал развязку раз шесть или семь, пока не заметил полицейскую машину, приближавшуюся от станции «Нью-стрит». Я быстренько свернул в сторону Файвейз и до гостиницы ехал уже на более чем разумной скорости двадцать восемь миль в час.
Припарковавшись, я проверил багажник. Когда я катался по Холловей-серкус, как на карусели, из багажника доносились подозрительные звуки. Ну и разумеется, пока я лихачил, коробку Элисон мотало туда-сюда, так что лежавшие сверху бумаги вывалились. А поскольку ветер был довольно сильный, стоило мне открыть крышку, как с десяток листов закружилось над парковкой. Громко ругаясь, я бросился их ловить, но очередной порыв ветра поднял в воздух новую порцию бумаг. Тогда я захлопнул багажник и в конце концов умудрился-таки, изрядно побегав (а также благодаря помощи прохожего, который настолько развеселился, глядя на меня, что тоже поучаствовал в охоте), отловить все, что улетело. Прижав эту неряшливую кипу к груди, я сел в машину и принялся разглаживать листки, складывая их более или менее по порядку. Я тяжело дышал и был почему-то очень встревожен случившимся. Ведь если разобраться, эти стародавние работы Элисон не представляли особой ценности, но у меня было такое ощущение, будто мне поручили важное дело, и я не хотел его провалить.
Впрочем, я начисто забыл о возложенной на меня ответственности, когда, складывая листы в стопку на заднем сиденье, задержал взгляд на одном из них. Как думаете, какое слово привлекло мое внимание?
Слово «Макс».
И оно было не единичным, но повторялось раз пять на одной и той же странице.
Похоже, эта была середина какого-то эссе. Я начал рыться в бумагах в поисках других страниц. Большая часть обнаружилась довольно быстро и почти в правильной последовательности, но нескольких листов явно недоставало. Я нашел последнюю страницу под номером 18. Затем первую, озаглавленную «Вторжение в частную жизнь — Элисон Бирн, 22 февраля 1980 г». Вторжение в частную жизнь? О чем это, интересно? К первой странице была прикреплена записка, написанная другим почерком, скорее всего мужским, и по первым строчкам я догадался, что ее, наверное, писал преподаватель.
Дорогая Элисон,
Думаю, после четвергового семинара и последующей беседы нам обоим ясно, что Вы серьезно интересуетесь вопросом вторжения в частную жизнь и тем, как последствия подобного вторжения сказываются на окружающих. Поскольку в этом триместре студенты обязаны написать «самоаналитическое» эссе, основываясь на личном опыте, то почему бы Вам не взяться за эту тему? Вероятно, в Вашем прошлом произошел некий инцидент, который имеет непосредственное отношение к данному вопросу.
Хочу напомнить, что за самоаналитические эссе оценка НЕ выставляется и другим преподавателям их показывают исключительно по просьбе авторов. Кроме того, срок сдачи не определен, можно писать не торопясь, ибо смысл этих эссе состоит в том, чтобы научиться отображать рефлексию на бумаге, развивая таким образом собственное самосознание.
Однако выбор темы остается за Вами, я лишь высказал свое мнение.
С наилучшими пожеланиями,
Николас.
Прочитав записку, я взглянул на начало эссе. Первый короткий абзац служил как бы введением, но уже второй начинался так: «Стояло долгое жаркое лето 1976 года», а следующий: «В конце августа мы отправились на неделю в Озерный край вместе с друзьями нашей семьи по фамилии Сим».
Озерный край? Она написала эссе о том, как мы ездили в Конистон? Зачем? Какое такое «вторжение в частную жизнь» могло случиться на том недельном отдыхе?
У меня тряслись руки, пока я рылся в остальных бумагах. От страха мне казалось, что меня сейчас хватит удар. Но я должен был найти недостающие страницы и прочесть эссе целиком, как бы плохо мне потом ни было. Прочитать рассказ Каролины меня подвигло идиотское саморазрушительное любопытство. И рассказец меня придавил, чего уж скрывать. Неужто с этим эссе будет еще хуже?
Когда до меня дошло, что «пропавшие» страницы мирно покоятся в багажнике, мне потребовалось минут пятнадцать, чтобы собрать все воедино. Попрощавшись с Эммой («Пожелай мне удачи», — пробормотал я) и прихватив бумаги, я поднялся в свой номер на втором этаже. Опять заварил «Nescafe», включил телевизор для компании, приглушил звук, лег на кровать и начал читать.
ОГОНЬ: Погнутая фотография
Инцидент, который я намерена описать, произошел три с лишним года назад. Но я помню его очень хорошо, до мельчайших подробностей. Он изменил мою последующую жизнь, отдалив меня от человека, с которым я хотела сблизиться.
