— Это Пол, — сказал Филип. — Пол Тракаллей. Я уверен.
Клэр любопытства не проявила:
— Наверное, он сюда постоянно захаживает. Хочешь догнать его и поздороваться? Я точно не хочу.
— Пожалуй, я тоже. — Филип снова повернулся лицом к своей спутнице. — Прости… Так о чем ты говорила?
— Да о том, — с некоторым неудовольствием продолжила Клэр, — что в то утро мы разговаривали о ее исчезновении и… мне пришлось многое вспомнить. Всякое разное, о чем с тех пор я старалась не вспоминать, чтобы не сойти с ума и по многим другим причинам, ведь я уже через все это прошла и ничего не добилась, кроме… Фил, ты слушаешь меня?
— Конечно, — встрепенулся Филип.
— Тогда почему у тебя опять глаза как стеклянные?
— Извини. Просто… — Он снял очки и рассеянно потер глаза. — Вот увидел сейчас Пола… А ты завела речь о Мириам… И у меня в башке что-то щелкнуло. Смутная догадка, что между этими двумя людьми существует какая-то связь. Вроде эффекта дежа-вю, когда смотришь на что-нибудь и кажется, что ты это уже видел раньше, но где и когда, понятия не имеешь.
— Какая связь? — вдруг загорелась Клэр.
— Не знаю. Говорю же, смутная догадка, не более. — Филип вновь взялся за винную карту. — Но не переживай, в конце концов я вспомню.
* * *
— Статью я почти закончил, — рассказывал Филип пару часов спустя. — Но на самом деле я лишь слегка прошелся по поверхности. Ох уж эти неонацистские организации… Нельзя же просто списать их со счетов как полоумное отребье: мол, если они отрицают холокост и другие факты, значит, они чокнутые, а что с таких взять. Посмотри, что в последнее время творится на севере. Ладно бы только расовые выступления, так под шумок БНП отвоевывает места в муниципальных советах. А как БНП продвигает себя на избирательном рынке? Это очень интересно. Сдается, они берут пример с новых лейбористов и теперь окучивают женщин и средний класс. Половина их нынешних кандидатов — женщины. Но если содрать с них рекламный глянец, сразу утыкаешься носом в какую-нибудь реальную гадость — вроде того диска. Однако белые избиратели в Бернли и Брэдфорде в корень не смотрят. Мы все привыкли верить на слово. Дух сомнения испарился, теперь мы лишь потребляем политику, глотаем, что в рот положат. И это касается всей страны, всей нашей культуры. Понимаешь? Вот почему я должен написать книгу. Для затравки начну с крайне правых, а затем буду вгрызаться вглубь.
— Отличная идея. А у тебя есть время на книгу?
— Выкрою. Мне надо двигаться дальше, Клэр. Я не могу еще двадцать лет строчить колонку «В городе с Филипом Чейзом». Всем когда-нибудь приходится двигаться дальше.
— Да уж, нам не сидится на месте, — чуть ли не сердито откликнулась Клэр, словно поколение, к которому она принадлежала, вдруг стало ее раздражать. — Наши родители работали на одном и том же месте по сорок лет. А нам неймется. Дуг постоянно меняет работу. Я меняю работу — и страны проживания. Похоже, Стив тоже ищет новое место. — Подумав секунду, она добавила: — Знаешь, я могу назвать только одного человека, который никуда не двигается.
— Бенжамена. — Филипу не было нужды спрашивать, что это за человек.
— Бенжамена, — негромким эхом откликнулась Клэр и хлебнула кофе.
— Что ж, — пожал плечами Филип, — по крайней мере, он двинулся прочь от своего брака.
Клэр коротко рассмеялась:
— Он не сам двинулся! Его вышвырнули на большую дорогу. Это так типично для него. Он создает невыносимую ситуацию, а потом просто… гниет в ней, пока кто-нибудь другой не сделает всю грязную работу. — Ее гнев (если это был гнев) быстро развеялся, и Клэр спросила более доброжелательным тоном: — Как он, кстати?
— О, прекрасно. (Бенжамен переехал к Филипу три дня назад.) В основном торчит в офисе, к нашему великому облегчению. В голове у него тарарам, что абсолютно естественно в данных обстоятельствах, но, думаю, это скоро пройдет. Он постоянно твердит о своем желании уйти в монахи.
— В монахи? Он что, опять уверовал?
— Нет… Скорее, его привлекает их стиль жизни.
— Бедный Бенжамен. Надолго он у вас поселился? И как Кэрол к этому относится?
— Ну, от радости она не прыгает. Но, полагаю, Бен может жить у нас столько, сколько пожелает.
— Я беспокоюсь за него. — В голосе Клэр Филип не расслышал ничего, сверх допустимой дружеской тревоги. — Как ты думаешь, он когда-нибудь закончит свою книгу? — А затем она озвучила еще более щекотливый вопрос: — Как ты думаешь, эта книга вообще существует!
— Давай-ка спросим у его брата, — предложил Филип и встал, чтобы перехватить Пола, который опять пересекал ресторан, теперь направляясь к выходу. — Пол! — бодро окликнул его Филип и протянул руку. — Филип Чейз. «Бирмингем пост»… Ну и разумеется, школа «Кинг-Уильямс». Мы беседовали по телефону с год назад. Как поживаешь?
Пол вяло пожал протянутую руку; неожиданная встреча заметно смутила его. На сей раз он был не один, но с двумя мужчинами. Первый, высокий, седовласый, важный, был одет как бизнесмен, но обветренное лицо противоречивым образом свидетельствовало о склонности проводить время на свежем воздухе. Он походил на завсегдатая яхт-клубов и пляжей Ямайки и выглядел лет на двадцать старше Пола. Второй казался еще старше: он был почти совершенно лыс и замечательно осанист, с животом необъятных размеров, выпиравшим из брюк, и цепкими глазками, утопавшими в мясистой круглой физиономии. Филип ни за что бы его не узнал. Но именно этот человек радостно воскликнул:
— Чейз! Филип Чейз, чтоб мне сдохнуть! Какого лешего ты тут делаешь?
Напрягая память, Филип снова подал руку.
— Калпеппер? — на удачу спросил он. — Это ты!
— А кто же еще. Господи, неужто я так изменился?
И это тот самый парень, который когда-то в яростной борьбе соперничал со Стивом за звание «Достославного победителя», высшую спортивную награду школы? Преображение было разительным.
— Нет, конечно, просто ты…
— Да, знаю. Слегка расплылся в талии. Годы берут свое. Не возражаешь, если мы к вам присоединимся на пару минут?
Второго спутника Пола звали Майклом Асборном. Не успели они усесться за столик, как Тракаллей — скованность которого с каждой минутой лишь усиливалась — торопливо взглянул на часы и объявил, что ему пора уходить. Тогда Калпеппер внес предложение: вместо того чтобы заказывать выпивку в ресторане, не лучше ли перебраться в бар гостиницы, где он остановился, в нескольких минутах ходьбы. Клэр и Филип согласились — в основном ими двигало (как они позже признались друг другу) отчаянное любопытство: обоим не терпелось выяснить, как жилось все эти годы записному чучелу, этой притче во языцех из их школьной юности.
На улице Пол распрощался с компанией, обратившись напоследок к Калпепперу:
