— Нам не известно, со сколькими мужчинами могла спать твоя потаскуха-сестра, — сказал он. — Откуда нам знать, может, она всю фабрику обслуживала.
Клэр, услышав эти слова, заплакала, да и сейчас, стоило ей их вспомнить, на глаза ее навернулись слезы. Она ненавидела отца. Ужасно признаваться себе в чем-то подобном, но ведь это правда. Она прожила с хмурым сознанием этой ненависти уже так долго, что больше та и не удивляла ее, и не пугала. Она ненавидела его спокойствие, ханжество, неприметное, но полное верховенство над матерью, а пуще всего ненавидела навечно воцарившуюся в доме атмосферу удушливой, растравленной религиозности, ту самую атмосферу, которая, прежде всего, и заставила Мириам бежать, а теперь чуть не каждый выходной гнала за дверь и Клэр — искать безрадостного прибежища в людных местах вроде вот этого кафе.
Клэр не хотелось больше думать об этом, нужно было заняться стопкой черных журнальчиков, которые она собиралась переворошить в поисках искры репортерского вдохновения. Но сначала надлежало принять одно решение. Относительно Дуга.
Дуг был к ней неравнодушен, на этот счет сомнений у Клэр не оставалось. В нормальных обстоятельствах его внимание могло бы ей и польстить, пробудить в ней интерес: Дуг был привлекателен, забавен, пусть и слишком самоуверен. Однако обстоятельства нормальными не были. Клэр понимала, что ведет себя с ним не по-товарищески, по временам до непростительного, и понимала, что Дугу невдомек, чем такое ее поведение вызвано: он ничего, совершенно ничего не знал о романе Мириам с его отцом. Уже один этот роман сделал бы отношения их затруднительными, но еще хуже, намного хуже была мысль, отогнать которую не удавалось, — мысль о том, что Билл Андертон мог, так или иначе, иметь касательство к исчезновению Мириам.
Говоря совсем уж прямо, как можно гулять с мальчиком, если ты подозреваешь, что его отец, вероятно, убил твою сестру?
На деле все было не так вот мерзко и просто. И Клэр начинала думать, что ей следует совершить два поступка: во-первых, перестать отталкивать Дуга, заставлять его мучиться из-за ее семейных проблем, к которым он непосредственного отношения не имел, и, во-вторых, попробовать повидаться с его отцом. Клэр знала, что ей не будет покоя, пока она не увидится с ним и не попросит напрямик рассказать, чем закончилась его связь с Мириам.
И сегодня ей впервые пришло в голову, что оба эти поступка можно объединить.
Она вздохнула, допила остатки холодного кофе. Размышления эти оставили Клэр ужасно подавленной, отчего даже мысль о том, чтобы пошпионить за мистером Сливом и миссис Чейз, утратила вдруг всю ее веселую привлекательность. Сделав над собой усилие, Клэр начала перебирать старые выпуски «Доски» и вскоре наткнулась на номер от 28 ноября 1974 года, посвященный событиям той самой недели, в которую исчезла Мириам.
Чтение оказалось безрадостным.
УЧЕНИЦА «УИЛЬЯМС» СТАЛА ЖЕРТВОЙ ЗАЛОЖЕННОЙ В ПАБЕ БОМБЫ, сообщал главный заголовок, под которым помещена была фотография Лоис Тракаллей, старшей сестры Бенжамена. Статью Клэр, знавшая большую часть этой истории, просмотрела бегло. Поразительно, что взрыв почти не причинил Лоис вреда, физического то есть, а вот сидевшего рядом с ней друга, Малкольма, убило на месте. Объяснений того, как это могло произойти, статья не содержала. Клэр вяло улыбнулась, прочитав последнее предложение: «В настоящее время Лоис находится в больнице „Куин-Элизабет“, где проходит лечение после остррго шока». Настолько острого, подумала Клэр, что Лоис и сейчас, два года спустя, от него не оправилась. Клэр давно перестала расспрашивать Бенжамена о сестре — тема была слишком болезненной. Хотя кто-то говорил ей недавно, что Лоис вернулась домой и теперь живет в своей семье.
Следующий номер, от 5 декабря 1974-го, оказался особенно скучным. По-видимому, ничего сколько-нибудь интересного в ту неделю не произошло — редакционная статья была посвящена вечно протекавшему бассейну женской школы. Впрочем, в углу 5-й страницы обнаружился материал, привлекший внимание Клэр: коротенькая колонка, озаглавленная «НОВОСТИ ЛОНГБРИДЖА».
После трагического инцидента в фабричных мастерских, — говорилось в колонке, — снова возник вопрос относительно принятых в Лонгбридже мер безопасности. Подсобный рабочий, ирландец Джим Корриган, всего двадцати трех лет от роду, пытался перевезти станок весом в 2000 фунтов из одной мастерской в другую, используя для этого специальную колесную тележку. Одно из колес застряло в пазу между бетонными плитами пола, и Корриган, как полагают, воспользовался домкратом тележки, чтобы ее приподнять, в результате станок повалился и насмерть его задавил. Три месяца назад на этом же месте произошел почти аналогичный случай, приведший лишь к незначительной (по счастью) травме другого рабочего. Представитель отдела техники безопасности и охраны труда Лонгбриджской фабрики назвал это «причудливым» совпадением, признав, однако, что паз в полу после первого несчастного случая заделан так и не был. Мистер Корриган оставил жену и маленькую дочь.
Эта история, достаточно печальная сама по себе, напомнила Клэр и кое о чем еще: не так уж и давно журнал постоянно печатал статьи о Лонгбриджской фабрике — из тех соображений, что в учениках школы следует пробуждать интерес к происходящему на предприятии, которое обеспечивает работой столь большое число местных жителей. Потом редакция публиковать эти материалы перестала, предположительно по причине их непопулярности, — Клэр помнила, что и сама она просматривала их без особого интереса, — но почему бы теперь не возродить эту традицию? Идея, разумеется, не такая уж и блестящая, однако она превосходнейшим образом оправдает долгую личную беседу с Биллом Андертоном. Пространное интервью, биографический очерк, посвященный одной из ключевых фигур, принимавших участие в недавних, столь частых, трудовых спорах. Да, глядишь, и сработает…
Бедный Джим Корриган, подумала Клэр, отодвигая в сторону стопку журналов и потирая костяшками пальцев уставшие глаза. Двадцать три года; жизнь жестоко, наугад выхватила его из толпы и раздавила — во вторник, после полудня, в обычный рабочий день. Бедный Малкольм. Канувший в вечность вечером обычного четверга, приговоренный к смерти за то, что решил угостить свою девушку в пабе, расположенном в центре города. И бедная Мириам, где бы она ни находилась…
Три смерти?
Пожалуйста, Боже (мольба пришла непрошеной, Клэр не успела преградить ей путь), пусть это не будет правдой. Пусть Мириам не будет мертва.
Итак, три незаконченные повести. Три истории, ничем между собой не связанные, не считая того, что все они жестоко оборвались, едва были написаны их первые главы. И все три пришлись на одни и те же дни. Одни и те же роковые дни. Такими уж они были — днями незаконченных повестей.
13
ДОСКА
Четверг, 9 декабря, 1976
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
От Р. Дж. Калпеппера,
младший шестой естественно-научный класс
Многоуважаемые джентльмены!
