– Скверно,– сказал Виктор женщине.– Может произойти заражение. Чуть глубже – и он бы не мог пользоваться рукой. Ты что, не понимала, что делала?
– Нет,– созналась она.– Он просто казался достаточно вкусным для еды.
– В таком случае, твое намерение было страшным.
Он надавил на мякоть, и Михаил стиснул зубы, чтобы удержать стон. Глаза Виктора блеснули.
– Посмотрите-ка на него. Он не плачет.
Он еще раз сдавил рану, и из нее потекла густая жидкость. Она пахла скверно. Михаил смигнул слезы.
– Так, ты не очень боишься небольшой боли, правда? – спросил Виктор.– Это хорошо.
Он отпустил плечо мальчика.
– Если ты сможешь подружиться с болью, то у тебя будет друг на всю жизнь.
– Да, сударь,– хрипло сказал Михаил. Он воззрился на мужчину и выпрямился.– Когда… когда я могу уйти домой, пожалуйста?
Виктор проигнорировал этот вопрос.
– Я хочу познакомить тебя с остальными, Михаил. Нашего дурня, Белого, ты знаешь. Рядом с ним его сестра Поля.– Он кивнул в сторону худой юной девушки.– Это – Никита. Монгол. За костром – Олеся. Что скалишь зубы, дорогая?
Светлая девушка слегка улыбнулась, улыбкой голодного.
– Кажется, ты наверняка уже знаком с Франко. Он предпочитает спать наверху. Ты знаешь Ренату и знаешь меня.
Раздался глухой кашель, и Виктор движением руки указал на фигу– ру, лежавшую под одеждами.
– Андрей сегодня не очень хорошо себя чувствует. Съел что-то не– хорошее.
Болезненный кашель продолжался, и Никита с Полей подошли и при– сели около фигуры.
– Я бы хотел уйти сейчас домой,– настаивал Михаил.
– Ах, да.– Виктор кивнул, и Михаил увидел, как его взгляд зату– манился.– Вопрос о доме.– Он прошел назад, к костру, где встал на ко– лени и протянул руки к огню.– Михаил,– тихо сказал он, когда кашель Андрея стих.– Очень скоро ты будешь…– Он остановился, подбирая точ– ное слово.– В интересах удобства,– было то, что он нашел.– В интере– сах… скажем так… нашей семьи.
– У меня… есть…
Он не закончил. Его семья лежала мертвой, там, на поляне. Рана на плече у него снова заныла.
Виктор сунул руку в костер и вытащил кусок горящей ветки, держа ее в том месте, где она еще не обуглилась.
– Истина похожа на огонь, Михаил,– сказал он.– Она либо оздоров– ляет, либо разрушает. Но она никогда – никогда – не оставляет то, че– го касается, неизменным.– Голова его медленно повернулась, и он уста– вился на мальчика.– Ты сможешь выдержать пламя истины, Михаил?
Михаил не ответил, не мог ответить.
– Думаю, что сможешь,– сказал Виктор.– Если нет… тогда ты уже был бы мертв.
Он бросил ветку обратно в огонь и встал. Он сбросил сандалии, вытянул из одежды свои жилистые руки, оставив ее висеть на плечах. Закрыл глаза.
– Отойди назад.– Рената оттолкнула Михаила, в голосе ее послыша– лась резкость.– Дай ему место.
Позади костра Олеся уселась на корточки, ясная блондинка с но– гами, светившимися, словно они были выточены из золота. Никита и Поля наблюдали, стоя на коленях по сторонам Андрея. Белый тер рукой губы, его бледное лицо порозовело и горело нетерпением.
Глаза Виктора открылись. Они были мечтательными, остановившимися на чем-то очень далеком – нетронутой пустыне, вероятно, разума. На его груди и лице сверкал пот, как будто он тужился в каких-то внут– ренних усилиях.
Михаил сказал:
– Чт…
Но Рената резко шикнула на него.
Виктор еще раз закрыл глаза. Его плечевые мышцы задрожали и красновато-бурая одежда с белоснежным заячьим воротником сползла на пол. Потом он прогнул тело вперед, спина изогнулась, и кончики его пальцев коснулись земли. Он глубоко вздохнул, за этим последовало бы– строе заполнение легких. Борода его опустилась до земли.
Год назад, в июне, Михаила с сестрой родители возили на поезде на цирковое представление в Минск. Там был артист, чей необычный та– лант запомнился Михаилу. Гуттаперчевый Человек согнулся точно в такое положение, какое теперь принял Виктор, и позвоночник Гуттаперчевого Человека растягивался с легким хрустом, как будто ступали по веткам. Эти же звуки исходили теперь из позвоночника Виктора, но в следующие несколько секунд стало видно, что вместо удлинения его торс сократил– ся. Мышечные связки обтянули его грудную клетку и сбежали по его ляж– кам, как натянутые пучки рояльных струн. Пот блестел на спине и пле– чах человека, а чернота его волос вдруг стала растекаться по гладкой коже, как облака, наплывающие на летнее поле. Плечи его выгнулись, мускулы заиграли под кожей. Затрещали кости, легкими веселыми щелчка– ми, и послышались звуки, исходившие от сухожилий, изгибавшихся и при– нимавших другую форму, подобно шарнирам.
Михаил отступил назад, столкнувшись с Ренатой. Она взяла его за руку, и он стоял, наблюдая, как демон ада вырывается из плоти челове– ка.
На темени Виктора появилась короткая серая шерсть, а также на его загривке, на руках и ляжках, бедрах и икрах. Щеки и лоб покрылись шерстью, а борода поползла по шее и груди, как фантастическая лоза. Капли пота стекали с носа Виктора; он весь трещал, вызывая у себя ры– чание, и стал менять свою форму. Он поднял руки к лицу, и Михаил уви– дел, что мякоть его пальцев в серой шерсти сморщилась.
Михаил сделал попытку повернуться и убежать, но Рената сказала:
– Нет,– и крепче ухватила его.
Он больше не мог выносить это зрелище, ему казалось, что его мозг лопнет, а то, что вытечет из головы, будет черным, как болотная тина. Он поднял руку и пальцами закрыл глаза – но оставил между ними узенькую щелочку и сквозь нее смотрел, как на стене изменяется обра– зовавшаяся от колеблющегося пламени костра тень Виктора.
Тень пока была еще тенью человека, но быстро становилась похожей на нечто другое. Михаил не мог закрыть ушей; хруст костей и сопротив– лявшихся изменению сухожилий чуть не сводил его с ума, а в дымном воздухе стало противно пахнуть псиной и мочой, как в клетке зверя. Он увидел, как исказившаяся тень подняла руки, будто бы в мольбе.
Послышалось короткое неглубокое дыхание. Михаил сжал пальцы. Ды– хание стало замедляться и становиться более глубоким, перейдя в хрип, потом, наконец, в ровный шум, как у кузнечных мехов.
– Смотри на него,– сказала Рената.
Слезы ужаса выступили у него на глазах. Он прошептал: – Нет… пожалуйста… Не заставляйте меня!
– Я не заставляю.– Рената отпустила его руку.– Смотри, если хо– чешь. Если нет… то нет…
Михаил снова прижал ладони к глазам. Шум нагнетавших воздух ме– хов был рядом. Жаром ему обдавало пальцы. Потом шум дыхания стал сла– бее, потому что существо отступило назад. Михаил дрожал, подавляя ры– дание. Истина – как огонь,– подумал он. Он уже ощущал себя грудой пепла, образовавшейся после осознания того, что произошло.
