Почти за полквартала до церкви он увидел лежащий посреди улицы труп мужчины. Он почти миновал его, когда рука трупа метнулась вперед, поймав его за лодыжку, едва не бросив священника на песок. Лежавший человек поднял покрытое красной воспаленной кожей лицо и прохрипел:
– Помогите мне…
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ВТОРНИК, 31 ОКТЯБРЯ
ГОРОД–ПРИЗРАК
1.
Томми Чандлер тревожно зашевелился. По длинным тихим коридорам школы пронесся эхом последний звонок. Он бросился бежать, стараясь не растерять книги. Оглянувшись, он увидел, что его кто–то преследует, чья–то тень–силуэт, и длинные руки преследователя качались, словно лапы орангутанга из “Убийства на улице Морг”. Он услышал утробный ненавистный рев, катившийся за ним, как приливная волна. “Я сказал ведь тебе не попадаться мне на глаза, г…ед!… Сказал тебе… не попадаться!”
– Прочь! – крикнул Томми. Голос осекся. – Оставь меня в покое!
И он швырнул свои книги вдоль коридора, который вдруг начал менять форму, трансформируясь, словно декорация из “Тысячи пальцев доктора Т.” Он решил собрать книги, но те ускользали от него, и он слышал за спиной надвигающееся “Бум, бум, бум!” солдатских башмаков Быка Тэтчера. Его накрыло тенью, словно крылом зимней метели, и он в ужасе оглянулся… на будильник рядом с кроватью. Он слышал, как звенит будильник, и протянул руку, чтобы выключить его. Но звон прекратился прежде, чем он успел дотронуться. Он услышал голос отца:
– Кто это? Почему вы молчите? Черт побери, Цинтия, кто–то по идиотски шутит, или…
Томми сел в кровати и нашарил запасные очки на кровати рядом с собой. Он надел очки и посмотрел на часы. Часы были заведены и поэтому продолжали идти, когда прекратилась подача электроэнергии. В десять вечера. Пять минут первого ночи. “Кто же это звонит в такой час?” – подумал Томми. За окном по–прежнему выл ветер, швыряя дробь песка горстями в стекло. Еще до того, как погас экран телевизора, специальный выпуск метеоновостей был посвящен обстановке в районе Лос–Анжелеса. Комментатор предупредил о вероятности повышения скорости ветра до тридцати пяти и даже пятидесяти миль в час. А потом погас свет и экран телевизора.
Снова зазвонил телефон. Томми услышал приглушенное проклятие отца, снявшего трубку.
В этот день Томми вернулся домой, с трудом преодолевая порывы горячего ветра с запада. Стоило лишь взглянуть на небо, и можно было сразу сказать, что надвигается ураган. На сколько хватало глаз, по небу неслись тучи. Он никогда еще не видел ничего подобного, даже в Денвере. Но даже чудовищный ураган был ничто в сравнении с событиями в школе. Ему, конечно, пришлось вернуться в камеру хранения, и когда он поспешно доставал книги, чтобы как можно скорее убраться восвояси, Марк Сутро сообщил ему, что Бык и его дружки сегодня в школу не явились, так что он был в полной безопасности. А теперь вообще наверное никаких занятий в школе не будет. Вот здорово! Теперь он сможет посмотреть серию из “Флэш Гордона” и “Триллер” в мексиканской трансляции – если только дадут свет.
Он встал с постели. Со стены свирепо сверкал очами Орлон Кронстин. Он был изображен на красочном плакате в одежде и гриме “Короля Вампиров”. Он вышел в коридор и постучал в дверь комнаты родителей. Отец, худой, высокого роста, в очках с толстыми стеклами, совсем как у Томми – выглянул наружу:
– Почему ты не спишь, Томми?
– Проснулся вдруг. Услышал, как звонит телефон. – Он зевнул, приподнял очки и потер глаза. – А кто звонил?
– Понятия не имею. Какой–то болван. Он не назвался. В трубке что–то ужасно трещало, но голоса слышно не было. Отправляйся обратно в постель.
– Ветер все еще очень сильный, да, папа?
– Да. Весьма. – Он замолчал на несколько секунд, потом шире приоткрыл дверь. – Зайди на минутку.
Мама Томми, выпускница Радклифского университета, с темными, напряженно глядящими глазами и острым подбородком, сидела, подтянув колени к подбородку, горой поднимая простыни и покрывало. Она смотрела на темно–зеленые шторы, вздрагивавшие всякий раз, когда сквозь стены просачивался какими–то путями шепот ветра – отголосок бушевавшего за окнами урагана. Она взглянула но Томми улыбнулась тонкими ломкими губами.
– Тоже не можешь уснуть, да?
– Нет.
– Снаружи настоящий ураган. Боже мой! Разве в Калифорнии бывали ураганы? В кои–то веки…
– Он уже немного тише… Вечером вообще была ужасная буря,– сказал отец. Он сидел на краю кровати, смотрел на телефон. – Черт побери, кто это мог быть? Кто–то надумал подшутить?
– Не очень смешная шутка,– сказала Цинтия.
Томми подошел к окну, отодвинул штору и выглянул наружу. На миг он мог поклясться, что снова оказался в Денвере – повсюду лежали сугробы снега! Они уже начали даже покрывать машины. Потом он увидел поваленное пальмовое дерево. Крона перистых листьев была полностью сорвана ураганом, оставив уродливый тупой обломок–культю, и Томми тут же вспомнил, что это Калифорния, и здесь не может быть снега. Это песок, горячий, сухой, толстым слоем накапливавшийся, образуя горки дюн.
– Откуда столько песка, пап? – спросил он. Сердце его билось немного учащенно.
– Из Мохавской пустыни. Ветер перенес его через горный хребет. Ну и повезло нам, верно?
– Да,– сказал Томми,– наверняка. – Он напряг зрение, стараясь рассмотреть дом Вернонов на другой стороне улицы. Сквозь крутящиеся струи песка ничего не было видно.
– Как мне не хотелось приезжать в Калифорнию,– говорил отец Томми в это время. – Я сказал мистеру Оуксу, что я всегда был верен компании и останусь человеком “Ахиллеса”, но… – Он взглянул на жену. – Если бы мы могли остаться в Скоттс–дейле… Вот это был в самом деле прелестный город. Никаких пробок, никакого смога, никаких безумцев–убийц…
– Папа,– очень тихо сказал Томми. Он не совсем понимал, что видит, но чувствовал, что должен что–то сказать.
– Теперь еще это,– сказал отец. – Проклятье! Ни света, ни… а где наш транзистор, Цинтия?
– Папа,– сказал Томми,– там что–то…
– Тот приемник, который мы купили в марте? По–моему, он все еще где–то в ящике, дорогой. Вероятно, в одном из стенных шкафов. Сомневаюсь, что батарейки еще годные.
– Я попытаюсь найти. Томми, раздобудь свечку и спички, если уж мы не будем больше спать, ладно?
Томми кивнул и снова выглянул в окно. Ему показалось, что он увидел какую–то фигуру, стоящую в струях песка на крыльце дома Вернонов. Человек смотрел через улицу на дом Томми, казалось, прямо на него… Но теперь там никого не было видно. И все же по спине пробежала дрожь. Он отправился за спичками и свечами, миновав отца, искавшего коробку с радиоприемником в кладовой, и ощупью спустился в кухню. За стенами свистел и вскрикивал ветер и в центре дома, казалось, образовалась дыра тьмы и тишины, вползшей в дом, когда пропал свет. Томми начал выдвигать ящики. Он нашел пару свечей, теперь нужны были спички. Он поискал на полке над раковиной и краем глаза уловил какое–то движение за окном. Какой–то темный силуэт… Томми не был уверен, но кажется, кто–то пробежал мимо окна. Сердце качало не кровь, а ледяную воду.
