Возможно она переусердствовала с Заславским, но и здесь ее
можно понять. Он обидел ее, был с ней груб. Женщины такого не прощают. Конечно,
она имеет и недостатки, но в целом Мархалева удивительная женщина. Это я быстро
признал.
Слезы Тамары разбередили мою, еще не зажившую рану. Убитый
горем, я отправился к Марии. И она и Варвара сразу заметили, что я подавлен.
Пришлось им сообщить:
— Мархалева погибла.
Варвара схватилась за сердце и закричала:
— Я пропала!
Тут же выяснилось: Мархалева и здесь помогала. Она пообещала
Варе осуществить мечту всех женщин. Варя уверена была, что ее жених, с которым
она в ссоре, “сам приползет на коленях и будет униженно просить прощения”.
Именно так она и сказала. Узнав об этом, я, поеживаясь, заверил:
— Если Мархалева обещала, значит так и было бы.
Варя залилась слезами:
— Кто теперь найдет отца моему ребенку?
А Мария задумчиво произнесла:
— Какая она душевная женщина, эта Мархалева. Зря мы с Витей
на нее ополчились.
Совесть едва не загрызла меня. Если они ополчились, то что
сделал я? Я же поедом ел эту добрую женщину! В таком мрачном настроении я
вернулся домой. Там ждало меня странное известие. Кристина протянула
запечатанный конверт и сообщила:
— Не знаю, кто принес. Позвонили в дверь. Когда я открыла,
никого не было. На пороге лежало это. Роби, здесь твое имя.
Я взял конверт и отправился в кабинет. Там его распечатал и
с удивлением прочитал. Содержание выглядело загадочным: “Многоуважаемый Роберт,
если вам небезразлична ваша судьба, возьмите с собой паспорт и отправляйтесь…”
Далее были указаны адрес и фамилия женщины, которую я в
своих интересах должен разыскать. Неизвестный автор, опять же ссылаясь на мои
интересы, агитировал меня соблюдать осторожность и всеми способами стараться
избежать слежки. Я был так заинтригован, что не стал это дело откладывать в долгий
ящик, а сразу поехал. И … приехал в больницу.
“Что за шутки?” — рассердился я, но все же назвал в
регистратуре женское имя, упомянутое в письме.
Мне сказали:
— Ожидайте.
Минут пять спустя ко мне подошла миниатюрная женщина в белом
халате и спросила:
— Паспорт с вами?
Я протянул ей паспорт, она внимательно его изучила, затем
вернула мне и сказала:
— Следуйте за мной, Роберт.
“Что за чудеса?” — удивился я, но, не задавая вопросов,
пошел за женщиной. Мы поднялись на шестой этаж, потом долго петляли длинными
коридорами и остановились у металлической двери. Женщина постучала — выглянул
охранник и с подозрением уставился на меня.
— Он со мной, — сказала она и пояснила: — В пятую палату.
Охранник многозначительно кивнул головой и сделал шаг в
сторону, пропуская нас в отделение. Мы снова петляли длинным коридором и
наконец остановились у двери с номером 5.
Все это происходило в полном молчании. Моя суровая спутница
не располагала к вопросам и разговорам. Я терялся в догадках. На секунду мы
задержались у порога палаты. Женщина пристально посмотрела на меня изучающим
взглядом, открыла дверь и сказала:
— Входите.
Я вошел в тамбур, дверь сразу за мной закрылась. Женщина
осталась по ту сторону, а впереди была еще одна дверь. Толкнув ее, я увидел…
Софью Адамовну Мархалеву!!! Она лежала на кровати. Вся в бинтах. Ноги и руки
загипсованы и зафиксированы системой противовесов в определенном положении…
В общем, зрелище ужасающее. Но я был рад. Как бы там ни
было, она все же жива.
— Вот, Роберт, что со мной приключилось, — с грустной
улыбкой воскликнула Мархалева. — Не правда ли, изрядно досталось. Но не
волнуйтесь, грузовику я тоже неплохо помяла бока.
“Неисправимая оптимистка,” — едва ли не с нежностью подумал
я и спросил:
— Софья Адамовна, как же так? Тамара мне сказала, что вы
погибли.
— Увы, не могу вас порадовать. Как видите, Роберт, я
осталась жива. И как вам это ни противно, но в моем спасении ваше счастье.
Садитесь рядом и слушайте. Мне нужна ваша помощь.
— Сделаю все, что смогу, — заверил я, устремляясь к ней и
преисполняясь желанием отплатить добром за все ее хлопоты. Она вздохнула и
пожаловалась:
— Ах, Роберт, как тяжело без жестикуляции говорить.
Понимаете, разговаривая, я привыкла помогать себе руками, а теперь приходится
соблюдать неподвижность.
Закатив глаза, она воскликнула:
— Это не для меня! Вот где настоящие страдания! Лежу тут как
мумия, ну да ладно, Роберт. Давайте перейдем к делу. Кстати, о том, что я жива,
даже Тамара не знает. Надеюсь, вы ей не проболтались?
Я удивился:
— Разве с моей стороны это было возможно? Сам минуту назад
об этом узнал.
Мархалева смущенно хмыкнула:
— Хм… Вот видите, Роберт, как пострадала моя голова.
Э-хе-хе, — вздохнула она, — ничего, будем думать тем, что осталось. Кстати, вы Тамаре
о нашей встрече не проболтайтесь.
— Конечно, — заверил я, — об этом мы уже договорились.
— Да что вы? — удивилась Мархалева. — Когда?
— Да только что.
— Очень хорошо, — одобрила она. — И никому не говорите. Даже
Кристине. Кстати, Тамара особенно знать не должна. Она дружна с Марией… Роберт,
Мария особенно знать не должна! Надеюсь, вы ей не разболтали?
“Бедная женщина, — подумал я. — У нее и раньше наблюдалась
небольшая чудинка, как же теперь голова ее будет работать?” Я терпеливо заверил
Мархалеву, что никому не говорил о нашей встрече и не мог сказать, поскольку
сам узнал о ней только что.
— Клянитесь, Роберт, что никому не проболтаетесь, —
потребовала она.
Разумеется, я поклялся. Она успокоилась и пояснила:
— На меня покушались. Я в безопасности до тех пор, пока
покуситель думает, что я умерла. Теперь, Роберт, дайте мне слово, что в
точности будете выполнять все, что я попрошу.
Разумеется, я дал слово. Она обрадовалась:
— Вы будете моими руками и ногами?
— Конечно буду.
— Значит, пока я буду лежать наши дела пойдут.
— Конечно пойдут, — согласился я с состраданием.
И вот тут-то Мархалева меня огорошила:
— Роберт, раз уж я беспомощна, вам самим придется себя
спасать. Теперь я точно знаю: Заславский вас хочет убить!
