— Маша, что ты делаешь? Опомнись!
Она вздрогнула и осела на пол. Слезы брызнули из ее раскосых
глаз.
— Витя-яя, Витенька-аа мо-ой, — раскачиваясь из стороны в
сторону, завыла Мария. — Как же я убила-а тебя? Как теперь без тебя-яя буду-уу?
Почему ты меня не уби-иил?
От меня требовались решительные действия. Я глянул на часы:
вот-вот из города посыпятся дачники. Здесь станет людно. Времени в обрез.
— Сиди в доме, не вздумай никуда звонить, — сказал я Марии и
потащил тело Виктора в его машину.
Уложив друга на заднее сиденье, я выпотрошил его бумажник и
пустым бросил на пол. Автомобиль спрятал в соседней рощице. Пешком вернулся в
дом. Мария сидела в кресле возле камина, держала в руках диктофон и плакала. Я
нашел тряпку, ведро и начисто отмыл пол. Проверив не осталось ли подозрительных
следов, взял под руку Марию и отправился к автобусной остановке, туда, где
спрятал в кустах свою машину. Она послушно брела за мной, ни о чем не
спрашивая. Я отвез ее в пустую квартиру Кристины, долго отпаивал лекарствами и
уговаривал не звонить в милицию.
— Виктора не вернешь, — твердил я, — зачем оставлять сиротой
Варвару?
В конце концов она согласилась сделать все так, как я
просил. Через несколько дней в рощице нашли Виктора. Мы с Марией его опознали.
Мария была в шоке, не могла говорить. Она все время молчала, своим молчанием
помогая и мне и себе. Я, как друг семьи, рассказал следователю, что семья
Заславских образцово-показательная, что Мария прекрасная хозяйка, а Виктор —
нежный муж и любящий отец. Он не имел врагов, зато вез в бумажнике довольно
крупную сумму денег, собирался менять мебель в квартире.
Позже я узнал, что и моих соседей и соседей Марии подробно
опрашивали. Видимо, отклики о нас были самые положительные. Следствие
склонилось к версии “ограбление”. Виктора похоронили.
* * *
Шли дни, я пытался вернуться к работе. В целом теория была
готова, но требовала тщательного оформления — долгий кропотливый труд, который
потихоньку давал плоды. Моя теория начала приобретать изящество и легкость. В
другое время я был бы счастлив, но Заславский своей смертью разрушил мою
привычную жизнь. Все мне было не так, все не радовало. Мне сильно не хватало
Виктора. Я часто ловил себя на том, что жду его звонка. Казалось, вот-вот он
придет в мой дом, сядет на диван в гостиной, закинет ногу на ногу и с кривой
ухмылочкой начнет подтрунивать надо мной, злить, критиковать…
Лишь потеряв его, я понял как часто опирался на его плечо.
Он был мне как старший брат, более разумный, более опытный, более умелый в
бытовых вопросах. Теперь я чувствовал себя беспомощным. Рыдает Варя, рыдает
Мария, я куда-то бегу, делаю какие-то дела и все не так, все плохо. Сколько раз
я себе говорил: “Роберт, ты неумеха, у Виктора это получилось бы гораздо
лучше”. В одном я себя не упрекал: в том, что скрыл причину его смерти. Виктор
смотрел на жизнь очень трезвым глазом, он понял бы меня.
За всем этим переполохом на задний план отошла Кристина. Я
не мог оставить Марию одну, редко бывал дома, а если бывал, то сидел у
компьютера. Кристина бродила по квартире незаметной тенью. Она чувствовала свою
вину. Она была причастна к трагедии, она скооперировалась с Мархалевой,
помогала ей подслушивать, меняла пленку в диктофоне… Если бы не диктофон…
Мархалева исчезла. К ее же благу. Я ненавидел ее с яростной
злобой. Не знаю, что было бы, появись она в моем доме. Эта бездельница,
ветреная дамочка, которая вовлекла меня в глупую авантюру, закончившуюся
трагедией, могла бы серьезно пострадать от моей руки. Во всяком случае я был в
этом уверен.
Моя сестра чувствовала мое настроение и не промолвила о
Мархалевой ни полслова. Другое событие напомнило о ней: снова принесли корзину
с цветами. Ее получила сама Кристина. Довольная, она читала любовную записку,
когда я вошел в гостиную и обнаружил подарок. Я пришел в бешенство, и вот
тут-то Кристина меня просветила, что поток корзин не был остановлен. Они
продолжают систематически поступать в нашу квартиру.
Я ворвался в цветочный магазин и набросился на продавщицу.
Она была удивлена и клятвенно меня заверила, что отменила заказ. Я понял, что
Мархалева меня перехитрила: она заказала цветы в другом месте.
“Ну я ей покажу, чокнутой рифмоплетке!” — подумал я,
охваченный желанием сделать это сейчас же. И тут я понял, что даже не знаю где
искать эту сумасшедшую. Где она живет? Какой номер ее телефона?
Вернувшись домой, я бросился звонить Тамаре. Я был разъярен,
говорил с напором и лишь в середине своей обличительной речи с удивлением
обнаружил, что Тамара не перебивает меня. Молчит. Я осторожно поинтересовался:
— Что случилось?
— Роберт, — всхлипывая, сказала Тамара, — Мархалевой больше
нет.
— Как — нет? — опешил я. — То путается под ногами, а как
только понадобилась, так сразу нет?
— Роберт, Соня погибла. Попала под колеса грузовика и
получила травмы, несовместимые с жизнью.
Я где стоял, там и сел — в прихожей на пол.
Глава 35
Видимо, моя нервная система была изрядно подорвана:
сообщение об этой чокнутой Мархалевой я принял очень близко к сердцу. Был
потрясен. Разум никак не мог согласиться с тем, что молодая красивая, полная
жизненных сил женщина, погибла. Казалось, что Мархалева бессмертна — столько в
ней было энергии и оптимизма. И вот она мертва.
— Жалко, — сказал я. — Такие люди не должны уходить молодыми
из жизни. Вокруг таких только все и вертится.
— Роберт, — прорыдала Тамара, — Сонька была моей лучшей
подругой. Не знаю, что мне делать, как пережить. Куда ни гляну, везде она.
О, как я понимал Тамару! Не то ли и сам переживал в связи со
смертью Виктора? Я поехал ее утешать. Мы долго говорили о Мархалевой. Тамара
мне все рассказала. Оказывается, Мархалева была прекрасным человеком.
— Роберт, — рыдала на моем плече Тамара, — Сонька никогда
для себя не жила: все для кого-то старалась. И не жалела для людей ни здоровья,
ни времени, ни сил. Даже своих денег не жалела.
— О, да, — согласился я, вспоминая как много она для меня
сделала.
Так мы устроены, люди: оценим человека только тогда, когда
его потеряем. Кто Мархалевой моя Кристина? Даже не подруга. А она из сочувствия
к моей сестре посылает ей эти чертовы корзины. Которые, между прочим, недешево
стоят. А сколько времени потратила она на Максима, прежде чем истину вызнала.
Ведь если бы не Мархалева, он женился бы на любовнице Виктора и воспитывал
чужого ребенка. А теперь, даст бог, Кристина помирится с мужем и все вернется
на круги своя.
А как она выручила меня с покойной Лидией. Уж не знаю каким
образом ей удалось договорится с Вованом, но он не обманул: меня никто не
беспокоит. А эта история с парнишкой из Питера. Я чувствовал себя бездарем
после той злополучной конференции, а теперь воспрял духом, поверил в себя, в
свою теорию, и все потому, что Мархалева докопалась до истины: парнишка украл
мой труд. Я — первый!
