Заславский замахал на меня руками:
— Роб, какая деревня? Сейчас, когда я гибну? Когда гибнет
Мария? Ради друга можешь отложить на недельку поездку. Ничего с тобой не
случится, а вот с нами — запросто. Роб, дружище, соглашайся.
— Хорошо, согласен, — сдался я.
Заславский обрадовался:
— Роб, тогда я побежал?
— Передавай привет Аделине, — бросил я с кривой усмешкой.
Он поморщился и неохотно пообещал:
— Хорошо, передам.
Глава 21
Проводив Заславского, я тоскливо простился с деревней и
призадумался: чем заняться? Очень хотелось забыть о передрягах. Убежать от
внешнего мира я мог только в работу, но мешала сестра. Сожалея о том, что
Кристя оккупировала мой кабинет, я отправился в кухню и исследовал содержимое
холодильника. Сокрушаясь, понял, что сестра до сих пор голодна. Окорок и паштет
слопал Заславский, остальное не вызывало аппетита даже у меня. Что же тогда
говорить о привередливой Кристине? Я решил наскоро прибраться в квартире и
сходить в магазин, накупить побольше вкусностей. В магазине брал все, что под
руку подворачивалось: ананасы — так ананасы, семгу — так семгу, икру — так
икру. Но не хватал, тщательно отбирал самое лучшее. Звонок Марии застал меня за
выбором салатов — каких только не было в нашем супермаркете, просто глаза
разбежались.
— Роберт, нам срочно нужно поговорить, — странным,
механическим, не своим голосом сообщила Мария. — Ты где? Я и звонила, и
барабанила в дверь, но никто мне не открыл.
— Ты Кристину не разбудила? — испугался я.
— Нет, она напилась лекарств и спит, как убитая, — успокоила
меня Мария. — Минут десять под твоей дверью топчусь. Ты где?
— В супермаркете, в трех шагах от дома.
— Роберт, я иду к тебе.
Мы встретились на ступенях магазина и, не сговариваясь,
повернули к скамейке, что рядом с автомобильной стоянкой. Присев, Мария
покраснела и виновато отвела глаза. Я тоже смутился: то и дело поправлял
хозяйственную сумку, злясь на себя, что в этом нет нужды и выгляжу глупо.
Впрочем, Мария не замечала, она переживала собственные бури. Мы оба молчали.
Довольно долго. Первой заговорила она.
— Роберт, Виктор сказал, что между вами произошел разговор.
— И передал его содержание? — испугался я.
Мария потрясла своей лохматой головой:
— Нет, лишь сообщил, что передал тебе мои слова. Роберт, —
она схватила меня за руку, — Роберт, прости. Теперь ты, наверное, нас
ненавидишь…
Я пожал плечами:
— Вовсе нет.
Она вздохнула:
— Роберт, надеюсь, ты понял, что я врала. Виктор прижал меня
к стенке, очень неожиданно… Я испугалась… Роберт… Между нами было в прихожей…
Он мог слышать…
Я смущенно молчал. Мария говорила сумбурно и с трудом, после
каждой фразы делала длинные, мучающие меня паузы:
— Роберт, он мог слышать нашу возню… Я не знала… Пришлось
сказать, что ты меня преследуешь… Это так подло, так противно… Настоящая
абъюрация, но, Роберт, я сделала это ради нас… Знаю, ты ненавидишь меня…
Ненавидишь…
— Вовсе нет, — повторил я. — Прекрасно тебя понимаю. Но если
тебе с ним плохо, зачем ты врешь? Разведись.
Она растерялась:
— Развестись и что?
— Переходи жить ко мне, — неожиданно для себя выпалил я и
сам испугался своей смелости.
— Это невозможно, — к радости моей заявила Мария. — Во
всяком случае не сейчас. Развод может повредить его карьере. Ты же знаешь,
Роберт, он столько лет к этому шел, самозабвенно стремился… Нет-нет, развод
невозможен. Во всяком случае не сейчас. Она перестала смущаться, вдруг
приобрела уверенность и пристально на меня посмотрела:
— Роберт, но что ты сказал? Что ты мне сказал только что? Ты
хочешь, чтобы я к тебе переехала? Это правда? Ты будешь этому рад?
Я уже и сам не знал хочу или не хочу этого, но ответил:
— Да, буду рад.
— Ах, Роберт! — пришла в восторг Мария и бросилась меня
обнимать.
Я погрузился в сладковатый аромат ее духов, почувствовал
касание ее прохладной, чуть влажной кожи. Женщина, если захочет, легко может
свести мужчину с ума. Мы, мужчины, очень тактильны: все эти прикосновения
будоражат нам кровь, лишают разума. Я уже хотел — хотел, чтобы она ко мне
переехала. Хотел каждый день вдыхать этот аромат, чувствовать влагу прохладной
кожи…
— Прямо сегодня, сейчас, переезжай, Мария, очень тебя прошу,
— прошептал я.
Она рассмеялась и, озорно щелкнув меня по носу, воскликнула:
— Роберт, не сходи с ума. Завтра, если муж отправится в
командировку, я приду к тебе ночью. Мы, как два подростка, будем прятаться от
Кристины, а утром ты тайно выпустишь меня из квартиры. А сейчас, Роберт, я
побежала. И помни, я твоя раба.
Она, словно девчонка, порхнула со скамейки и растворилась в
толпе. Я тоже поднялся и на ватных ногах поплелся к своему дому. В голове был
хаос и почему-то звенело в ушах. Я был счастлив и растерян. Меня тревожило, так
ли я поступаю, как должно порядочному человеку. Виктор — мой друг. Мария — его
жена. Варвара — их дочь. Кристина — моя сестра. Истины, которые вызывают у меня
чувство вины и неловкости, потому что я все делаю неправильно. Всех обманываю,
всех предаю, поступаю, мягко говоря, некрасиво. И разве только с ними?
“Странно, — думал я, — в моей тусклой и бедной на события
жизни истории вдруг разворачиваются со страшной скоростью: одна за другой. Не
успеваю их осмысливать, не успеваю оценивать свои поступки и от этого,
наверное, становлюсь безнравственным. Взять хотя бы Лидию: правильно ли я с ней
поступил? Разве не подло избавляться от трупа?
Но с другой стороны, что я должен был сделать? Вызвать
милицию? Есть ли надежда, что там станут разбираться? Ведь я ни в чем не
виноват. Захотят ли мне поверить? Есть ли им дело до меня? И можно ли
оставаться порядочным человеком в обществе, где само государство насаждает
двойную мораль?” Вопросов было много, но они мигом отпали, когда я увидел
Варвару. Она сидела на ступеньках под моей дверью и ковыряла в носу. Увидев
меня, приосанилась, поправила прическу (еще больше вздыбила волосы) и радостно
воскликнула:
— Хай, Роб!
— Привет, — уныло откликнулся я. — Ты что здесь делаешь?
Вопрос был глупый, но Варвара на него ответила:
— Тебя жду.
Пришлось впустить ее в квартиру. Она сразу прошла в гостиную
и рухнула на диван. Я уселся в свое кресло и, заранее жалея о потраченном
времени, приготовился слушать ее вранье.
