Меня прорвало:
— Потому что у меня одни неприятности от вас. Зачем вам
понадобилось пить коньяк? Он же был для меня предназначен. Что мне делать? Не
знаю теперь! Где еще я найду себе яду? Так все удачно складывалось, так мне
повезло, этот флакон появился в моей жизни фантастически вовремя, словно по
заказу. Моя мать… Все же она молодчина! Она меня породила, она же меня и…
Остроносенькая слушала с большим интересом, но в этом месте
перебила:
— Я вас не понимаю. Совсем. Вы говорите загадками. Не могли
бы выражаться ясней?
— Ясней? — вспылил я. — Куда уж ясней. Бокал пустой видите?
— Вижу, — кивнула она.
— Знаете что там было?
— Коньяк.
— А какой коньяк, знаете?
— Знаю, неплохой. Там был очень неплохой коньяк, — заверила
она.
— Ха! Вот она, ваша ветреность! Одним махом выдули! Где я
теперь такой возьму?
— О, боже, да здесь же и возьмете, — воскликнула она,
утомленно закатывая глаза. — Не надо делать трагедию. Если хотите, сама вам
куплю.
Я схватился за голову:
— Вы, девушка, не догадываетесь, как бессовестно поступили
со мной: отняли у меня то, что достать не так просто. А мне это нужно позарез!
Остроносенькая разволновалась:
— Ничего не понимаю, что вы так разошлись, ведь там был
всего лишь коньяк…
— Да-а, — завопил я, — там был коньяк! И не он один! Не
хотел вас огорчать, но вынужден сообщить: вы без спросу выпили мой последний
флакон, единственный…
И тут до меня дошло: она же отравилась! Только что
отравилась! Вместо меня!
Катастрофа!
Глава 4
— Катастрофа! — завопил я, вскакивая со своего места.
— Да-да, — озабочено согласилась остроносенькая, тоже
поднимаясь из-за стола и глядя куда-то поверх моей головы глазами, наполненными
ужасом. — Именно так: катастрофа! Видите? Он вернулся и не один. Ничего, не
бойтесь, он просто хочет, чтобы я отдала ключи, а дружки с ним для понта, для
страха. Хочет ужаса на нас напустить. Ничего, я все улажу. Я сейчас. Я быстро.
И она унеслась с немыслимой скоростью.
— Постойте, — закричал я, — постойте! Вам нужно срочно к
врачу! Вас еще можно спасти! Наверное…
Но она не слушала, быстро удаляясь. Естественно, я погнался
за ней, но официант решительно преградил мне дорогу:
— Прошу вас немедленно заплатить.
Я воскликнул: “Мне некогда!”, — собираясь его оттолкнуть и
догнать девицу, но не успел: руки мои уже безжалостно крутили.
— Заплачу! Заплачу! — мгновенно согласился я и вынужден был
вернуться к столу.
Там вступил в объяснения с администратором ресторана. Он
настойчиво подозревал меня в воровстве и мошенничестве, требовал паспорт и
убеждал, что за это надо платить втройне, я же настаивал на своей порядочности,
осторожно намекая, что воры и мошенники как раз он и его хозяин — цены меню
тому подтверждение. В конце концов вмешалась охрана и предъявила неопровержимые
доказательства моей вины: свои кулаки. Я вынужден был показать им и паспорт, и
свои права. И платить согласился…
Когда было уплачено по счету и сверх него, я вздохнул с
облегчение и собрался отправиться в погоню за остроносенькой, но в этот момент
зазвонил мой сотовый.
Он так редко звонит, что я даже не сразу понял — официант
мне подсказал:
— Кажется, это из вашего кармана.
— Это копейки пищат, — ядовито заметил я, — плачут по тем
купюрам, которые вы из меня вытряхнули.
С этими словами я прижал трубку к уху и рот мой раскрылся
сам собою. И было от чего: гнусный, с противной блатнецой голос снова изрек:
— Ну ты попал, козлина! Ну ты попал!
— Простите, не понял, — начал было я, но в трубке раздались
гудки.
Я растерянно уставился на официанта.
— Похоже, это не ваш день, — сказал он, сочувственно пожимая
плечами.
Видимо, все мои неприятности отразились на моем лице. Думаю,
выглядел я достаточно жалко, раз даже официант, этот бандит с большой дороги,
меня пожалел. От таких, как я, камни стонут: еще со старыми неприятностями не
успел разобраться, а уже новые назревают. Интересно, почему я козлина и куда я
попал? Или на что?
Так, кажется, принято выражаться в наши дни.
Однако ломать голову над абстрактными проблемами было
некогда, надо было остроносенькую спасать. Я вылетел из ресторана — она стояла
на другой стороне улицы и, оживленно жестикулируя, беседовала со своим
горилоподобным другом, за спиной которого маячили гиганты еще похлеще. Один из
них столбенел и держал в руках мобильный, видимо собираясь отправить его во
внутренний карман пиджака. Судя по всему, остроносенькая сообщала нечто
ошеломительное, раз так застыл тот, с мобильным.
Одержимый желанием спасти несчастную, я, не раздумывая,
бросился под колеса первого попавшегося автомобиля. Это был “Мерседес”.
— Куда прешь, козлина! — раздалось, заглушая визг тормозов.
— Простите, — воскликнул я, — очень спешу!
— А-аа, вот оно что. Тогда помогу.
Мне в лоб нацелилось дуло пистолета.
— Что вы делает? — ужаснулся я.
— Ты же спешишь, — пояснил владелец “Мерседеса”, — так будет
быстрей. И верней. Колеса — штука ненадежная, а, как я понял, Господь уже ждет.
Он заржал и, довольный своей шуткой, сорвал с места
автомобиль. Я глянул на другую сторону улицы и подумал: “Как-то подозрительно
оттопыриваются карманы у этих головорезов, дружков остроносенькой. Нет ли у них
оружия?”
Мне расхотелось туда идти, но все еще хотелось спасти
остроносенькую. Я вернулся в ресторан и обратился к администратору:
— Раз уж я вам трижды заплатил по одному и тому же счету, не
могли бы и вы оказать мне любезность?
— В чем дело? — сухо поинтересовался тот.
— Очень хотел бы поговорить с той девушкой, — я кивнул на
остроносенькую, которую через стекло ресторана было неплохо видно, — но, боюсь,
ее друзьям это не понравиться.
Администратор кивнул:
— Нет ничего проще.
Он набрал какой-то номер и почти мгновенно на той стороне
улицы остроносенькая извлекла из сумки телефон и прижала его к уху.
— Говорите, — администратор быстро протянул мне трубку.
