У нее была нянечка, миссис Шелтон, и каждый раз, когда она входила в палату, в ушах у Бонни возникал тихий звенящий звук. Она начала видеть странный повторяющийся сон: головной убор нянечки, катящийся по движущейся лестнице. Неделей позже Бонни узнала, что миссис Шелтон оступилась на эскалаторе в универсальном магазине в Лаббоке и сломала себе шею. С этого все и началось.
Бонни назвала странный, высокий голос в своей голове Кеппи, в честь невидимой подруги, которая была у нее, когда ей было шесть лет. У нее было одинокое детство, большую часть которого она провела на ранчо своего приемного отца неподалеку от Ламезы. Визиты Кеппи стали более частыми, а с ней и более частыми стали сны. Раз она увидела чемоданы, падающие и падающие с ясного голубого неба, на одном из них она даже смогла прочитать бирку и номер рейса. Кеппи попросила ее быстро кому-нибудь рассказать об этом, но мама Бонни решила, что все это просто дурачество. Менее чем через две недели возле Далласа столкнулись в воздухе два самолета, и багаж разбросало по степи на много миль. Было еще много различных снов и предсказаний, которые Бонни назвала Колоколами Смерти, пока отчим наконец не позвонил в «Нейшнл стар» и оттуда не приехали взять у нее интервью. Ее мать была испугана последовавшим за этим вниманием и потоком ненормальных писем и непристойных телефонных звонков. Ее отчим хотел, чтобы она написала книгу – о, ты только сделай это! – говорил он ей – и стала ездить с лекциями о Колоколах Смерти.
Родители Бонни разошлись, и для нее стало ясно, что мать боится ее и считает ее причиной развода. Пришли сны, и вместе с ними голос Кеппи, настаивающий на действиях. Примерно в это время «Нейшнл Стар» окрестил ее Ангелом Смерти Техаса.
– Со мной захотели поговорить психиатры из Техасского университета, – рассказывала Бонни тихим, напряженным голосом. – Мама не хотела, чтобы я ехала, но я знала, что должна. Кеппи так хотела. Во всяком случае, доктор Каллаген работал раньше с доктором Хиллберн, поэтому он позвонил ей и устроил так, чтобы я сюда приехала. Доктор Хиллберн говорит, что у меня дар предвидения, что может быть молния что-то переключила у меня в голове, открыв меня сигналам тех, кого она зовет «вестниками». Она верит, что в нашем мире остаются сущности тех, чьи тела умерли…
– Бестелесные, – подсказал Билли. – Дискарнаты.
– Правильно. Они остались здесь и остаются помочь остальным, но не каждый может понять, что они стараются сказать.
– А ты можешь.
Она покачала головой.
– Не всегда. Иногда сны недостаточно ясны. Иногда я едва понимаю голос Кеппи. С другой стороны…
Может быть, я просто не хочу слышать, что она говорит. Я не люблю спать, потому что я не хочу видеть то, что она мне показывает.
– И ты совсем недавно опять видела сон?
– Да, – сказала она. – Несколько ночей. Я…
Я еще не говорила доктору Хиллберн. Она снова захочет прицепить меня у одной из этих машин, а мне от проверок становится плохо. Кеппи…
Показала мне здание в огне. Старое здание в плохой части города. Огонь распространяется очень быстро, и…
И я чувствую на лице сильный жар. Я слышу звук подъезжающих пожарных машин. Тут обрушивается крыша, и я вижу, как люди выпрыгивают из окон. Это должно случиться, Билли, я знаю это.
– А ты знаешь, где находится это здание?
– Нет, но я думаю, что здесь, в Чикаго. Все прошлые сны сбывались в радиусе ста километров от того места, где я находилась. Доктор Хиллберн думает, что я что-то…
Вроде радара. Моя дальность действия ограничена, – сказала она с легкой пугающей улыбкой. – Кеппи сказала, что они умрут, если я не смогу им помочь. Она сказала, что это начнется в проводке и быстро распространится. Она еще сказала что-то вроде «колючки», но я не понимаю, что это значит.
– Тебе нужно рассказать доктору Хиллберн, – сказал Билли девушке. – Завтра утром. Может быть, она сможет помочь тебе.
Она едва заметно кивнула.
– Может быть. Но я так не думаю. Я так устала от ответственности, Билли. Почему это произошло именно со мной? Почему?
Когда она взглянула на него, в ее глазах блестели слезы.
– Я не знаю, – сказал Билли и под продолжавший стучать в окно дождь, взял ее за руку. Они долго сидели вместе, слушая бурю, а когда дождь прекратился, Бонни издала тихий вздох безнадежности.
51
В тот момент, когда в институте Хиллберн Билли разговаривал с Бонни, в доме Ходжеса в Файете зазвонил телефон. Джордж Ходжес зашевелился, чувствуя спину жены, прижавшуюся к его спине, и нащупал телефон.
Это был Альберт Вэнс, адвокат, с которым он познакомился в прошлом году на деловой встрече в Форт-Лаудердейле, звонящий из Нью-Йорка. Ходжес попросил его подождать, растолкал Ронду и попросил ее повесить трубку, когда он спустится вниз, к другому аппарату. Он спустился в кабинет, стряхивая по дороге с глаз сон, и поднял трубку.
– Вешай! – крикнул он, и телефон наверху звякнул.
Он не хотел, чтобы Ронда слышала разговор. Пока он слушал, что ему говорил Вэнс, его сердцебиение все учащалось и учащалось.
– Вы не поверите, как глубоко я влез во всю эту канцелярщину, – начал Вэнс с режущим ухо Ходжеса акцентом северянина. – «Тен-Хае» владеет несколькими компаниями в Нью-Йорке, и внешне они чисты, как полированное стеклышко. Ни неприятностей с налоговой инспекцией, ни проблем с профсоюзами, ни банкротств. Настоящие бойскауты.
– Тогда в чем же дело?
– Дело в том, что я копнул на пять тысяч долларов глубже, и теперь заметаю следы. Поэтому я и звоню так поздно. Я не хочу, чтобы кто-нибудь в офисе знал, что я раскопал о «Тен-Хае»…
На всякий случай. – Я не понимаю.
– Поймете. «Тен-Хае» может быть связана, а может быть нет.
– Связана? С чем?
– С серьезными парнями. Уловили? Я сказал, может да, а может нет. Они чертовски хорошо изолировали себя. Но из того, что я слышал, следует, что «Тен-Хае» погрузила свои когти в порнобизнес Западного побережья, торговлю наркотиками, ей принадлежит ощутимый кусок лас-вегасского пирога и она контролирует большую часть контрабанды и нелегальных переходов на границе с Мексикой. «Тен-Хае» сильна, процветающа и смертельно опасна.
– О… Боже… – рука Ходжеса изо всех сил сжала телефонную трубку. Уэйн и Генри Брэгг все еще там! Уэйн пропустил запись на телевидении, миновал день его проповеди в Хьюстоне, а Уэйн так и не высказал намерения возвратиться в Файет! Один Бог знает, что сделал с ним Крипсин! Он слабо ответил:
– Я… Эл, что мне делать?
– Вы просите совета? Я даю вам пятидесятидолларовый совет задаром: держите вашу задницу подальше от этих людей! Что бы не случилось между ними и вашим клиентом, это не повод превращаться в корм для собак. Правильно?
У Ходжеса онемели губы.
