Его отец посетил его ночью и велел полностью доверять мистеру Крипсину. Но, думал Уэйн, отец обманул его, не сказав, что он не родной его сын. Чья же кровь течет в его жилах? А если отец обманул его в этом, то почему он не мог обмануть его и насчет мистера Крипсина? Неожиданно в голове Уэйна зазвенела отчетливая мысль:
Мой отец мертв.
Я хотел оживить его и не смог.
Я видел, как зарывали его гроб.
Он мертв.
Тогда кто же приходит по ночам в его теле и желтом костюме?
Он был в замешательстве. Его голова превратилась в клубок боли, в котором роились темные мысли. Колдунья мертва, и ее сын скоро отправится вслед за ней…
Но почему же он ощущает вокруг себя Зло, словно чуму, о которой рассказывал мистер Крипсин? Он задрожал и обхватил себя руками, чтобы согреться.
Колдунья мертва. Больше не надо бояться возврата домой. И Кемми была права: надо было столько сделать, чтобы наладить работу Похода так, как его отец – если Джи-Джи был на самом деле его отец – хотел. И только вернувшись в Файет он сможет узнать, кто в действительности его родители. Он бессмысленно смотрел на воду. Так много решений предстоит принять. Он был в такой безопасности здесь, в Пальм-Спрингс… А церковь, которая должна быть построена?
Боже, помоги мне, взмолился он. Помоги мне решить, что мне делать.
Ответ пришел к нему с болезненной ясностью: он не должен ехать с мистером Крипсином утром в Мексику. Ему необходимо вернуться в Файет во-первых для того, чтобы выяснить, говорила ли эта женщина правду, а во-вторых убедиться, что дела Похода в порядке, поскольку, вне зависимости от того, кто дал ему жизнь, он также и дитя Похода, и пришло время позаботиться о нем.
И, возможно, узнав о том, кто его родители, он больше узнает о себе и целительском даре, который сформировал его жизнь.
Да. Он должен утром вернуться в Файет.
Он дрожал и чувствовал, что его нервы совсем расшатались. Ему нужен «Валиум», подумал он. Нет, нет…
Его голова должна быть по приезде домой чистой, чтобы он смог разобраться во всех делах. Ему нужно выгнать все «Валиумы», «Далманы» и «Туиналы» из своего организма. Однако его трясло от страха, и он не знал, хватит ли у него сил покинуть мистера Крипсина и уехать туда, где ему придется работать, молиться, проповедовать и исцелять. Похоже, вокруг столько проблем, и столько людей во всем мире ждут его исцеляющей руки. Но если он действительно начнет их исцелять, если он заглянет в глубину себя и воспользуется своей очищающей силой, а не будет гримасничать на сцене и притворяться, то боль может разорвать его.
В его голове отдаленным шепотом возник голос: Знаешь ли ты, что делаешь, сынок?
– Нет, – сказал Уэйн и поежился. – Боже, помоги мне, я не… Он наклонился вперед и опустил руки в воду. Она была приятно тепла. Он немного посидел прислушиваясь к одинокому ветру за стенами бассейна, а затем его внимание привлекло легкое движение в дальнем углу. Ему показалось, что там двигалось что-то, похожее на клуб черного дыма, но в следующее мгновение там уже ничего не было. Он встал, снял пижаму и спустился в бассейн.
Он медленно переплыл бассейн. Достигнув глубокой его части, он запыхался и, схватившись за доску для ныряния, чтобы передохнуть, расслабился.
За его спиной тихо забулькала вода.
Пара иссиня-коричневых, наполовину сгнивших рук обвились вокруг его шеи словно в любовном объятии. В нос Уэйну бросился вонючий запах озерной грязи. Черные ногти царапали его по щекам.
Уэйн закричал, отпустил доску и захлебнулся. В его рот хлынула вода. Он размахивал руками и ногами, пытаясь высвободиться из объятий схватившего его существа. В свете подводных ламп он различил смутную фигуру с длинными черными волосами. Ее костлявые руки потянулись к нему, багровое гниющее лицо пододвинулось ближе, губы искали его. Существо поцеловало его, пытаясь просунуть свой распухший язык в его рот.
Уэйн прижал колени к груди и оттолкнул от себя существо. Пока он неистово выбирался на поверхность, из его легких вышел последний воздух. Он бешено поплыл, стараясь закричать. Затем почувствовал под ногами бетон и встал в воде по пояс. Он повернулся в сторону глубокого места бассейна, вытирая воду с волос и лица и стараясь разглядеть то, что на него напало.
Волны ударяли в борта бассейна. Под водой ничего не было; ничего между ним и подводным освещением.
Он тихо всхлипнул. Ничего нет, подумал он, ничего…
Что-то просунулось между его ног и ухватилось за гениталии. Уэйн издал хриплый визг страха и развернулся.
Она тоже была голая, но ее груди сгнили и отвалились так, что Уэйн видел сквозь разлагающую багровую плоть желтые кости ее грудной клетки. Ее глаза уже давным-давно вывалились из глазниц, кожа висела вонючими лохмотьями. Нос провалился или был отъеден рыбами: в центре ее лица чернела дыра. Глазные яблоки были желатинообразные, желтого цвета, готовые промять сгнившие щеки. Но ее волосы были теми же самыми: длинные, черные и глянцевые, будто годы нахождения в воде законсервировали их.
– Уэйн, – прошептал ужасный рот. В том месте, где она ударилась о платформу, в голове зиял пролом.
Он застонал и двинулся назад, по направлению к глубине.
То, что осталось от лица Лонни, улыбнулось.
– Я жду тебя в Файете, Уэйн. Я тааак по теебеее соооскууучилаась. Она подошла ближе, и отлетевшие от нее кусочки плыли за ней по воде.
– Я все еще жду там, где ты оставил меня.
– Я не хотел! – закричал он.
– О, я хочу, чтобы ты вернулся в Файет. Я так устала плавать, и я хочу, чтобы мой милый любовник вернулся…
– Не хотел…
Не хотел…
Не хотел…
Он ступил на глубокое место, захлебнулся и услышал под водой свой крик. Он бешено выгреб на поверхность, и Лонни оказалась рядом с ним, грозя ему багровым когтем.
– Ты мне нужен, милашка, – сказала она. – Я жду, когда ты вернешься домой. Я хочу, чтобы ты излечил меня.
– Оставь меня…
Пожалуйста…
Оставь меня…
Он попытался уплыть, но она заплескалась рядом и снова обхватила его руками за шею. Ее зубы куснули ухо Уэйна и она прошептала:
– Позволь мне показать тебе, что такое смерть Уэйн.
Внезапно ее вес потянул Уэйна на дно так, будто она была из бетона, а не из гниющей плоти и костей. Она тянула его все глубже и глубже. Уэйн открыл рот, и из него хлынула цепочка пузырей унесясь к качающейся поверхности воды. Они все вращались и вращались, вцепившись друг в друга, словно в каком-то ужасном подводном танце. Свет потемнел. Его щека царапнула о бетонное дно бассейна.
А затем его потянули вверх, к поверхности и втащили в лодку. Кто-то повернул его на живот и начал жать на спину. Из его рта и ноздрей хлынули потоки воды, а вслед за ней и его обед и три съеденных кекса. Он застонал, лег на бок и стал рыдать.
