Собачку, породистую милую особу, крошку спаниельку, дочь принесла маме для здоровья, чтобы мама поневоле гуляла.
Мама сидела безвылазно у себя в квартире, но кто-то, видимо, наладил с ней связь, проторил дорожку.
Поскольку от дочери она давно ничего не ждала и теперь уже из гордости не принимала ни телефонных вопросов как самочувствие, ни подношений к праздникам, ни простых продуктов питания, чего вправе ждать каждый находящийся в блокаде, то есть невыходящий старый человек.
Ну что же, где есть пьющая немолодая женщина с деньгами, там найдется поклажедатель, термин из прошлой жизни, мама работала в музее и устраивала выставки, и тот, кто привозил экспонаты, так и назывался: поклажедатель.
Дочь не была допущена к матери, да и не могла со своими заботами, работами и собаками за ней уследить, но и мать не поощряла и даже не пускала ее к себе, «все есть, не надо».
Однако дочка последнее время что-то чувствовала, рвалась навещать, проснулась совесть, хотелось позаботиться, но мать отшивала ее и все ее попытки с последним уже равнодушием и прямотой, нетерпеливо обрывая разговоры.
У нее уже, видимо, реально не было сил.
Мать ничего не ела, только курила и пила, возможно, что были и наркотики, голос у нее стал типичный, хриплый женский баритон с презрительными интонациями и плохой артикуляцией, как будто бы через вату.
Когда дочь приехала за щенком, мать на звонок высунула дрожащую тварь в дверь и практически не дала с собой ни поздороваться, ни попрощаться.
То, что дочь могла рассмотреть за плечами с трудом стоящей в дверях матери, это был нормальный бытовой мусор: вся прихожая была захламлена, и это при том, что мать отличалась патологической чистоплотностью и бытовой гордостью, как бывают горды аристократы, родившиеся не у тех и не тогда, да и не там.
Встречаются такие существа, ни с того ни сего оскорбленные на всю жизнь. Чаще это бывает после первого сексуального, то есть главного, жизненного провала, и у Габи (матери) именно так и было.
Дочь шла домой со щеночком и тяжело думала о том, что происходит с ее гордой матерью, почему в прихожей такое побоище, на полу старые газеты, какие-то картонные ящики, ужас.
Мать всегда была аристократкой, красавицей каких-то венгерских кровей, полное имя Габриэлла, отец ее сгинул в далекие годы в сталинских застенках, мать всю жизнь скрывала кто он был, но от такой дочери как Габи не скроешь; судя по всему, в один прекрасный день Габи-выросшая поняла свое редкое отличие от всех и выпрямилась на всю остальную жизнь, гордо оглядываясь по сторонам.
То, что ее дочь не унаследовала.
Когда Габи бросил ее первый муж, то есть тот, от кого родилась дочь, видимо, в этой гордой душе произошла невероятная катастрофа — так думала дочь, таща за пазухой дрожащего щенка.
Именно к ногам этого первого мужа Габи впервые сложила всё — отдала душу, потроха, мечты, свое венгерское происхождение, а он всем этим пренебрег.
Он, видимо, себя ставил выше и по званию и по происхождению, хотя кто он был, карточный шулер он был, игрок в серьезных масштабах, а представлялся всем как внук маршала (на самом деле полковника, начальника крупного западного гарнизона, до генерала его не подняли, так как он имел жену еврейку вторым браком, а вот по фамилии он был точь-в-точь маршал, действительно).
Итак, потом выяснилось, откуда были те деньги на дорогие плащи, шляпы, рестораны и безумные поездки на юг на две недели и т. д.
У него были партнеры по серьезным целонощным карточным играм, богатые люди, но он не выдержал, сорвался, колоды стал применять крапленые.
В результате обокраденные товарищи подставили шулера как ребенка, договорились, что ему принесут хорошие импортные вещи для покупки, якобы от уезжающего атташе, пришел человек с чемоданами и спустился вниз за другими, тут же милиция звонком в дверь, шулер открыл и был хорошо посажен за кражу икон, громкое дело в одном провинциальном музее. В чемодане под тряпками как раз лежала малая часть этих икон.
От него добивались, где остальные. Он ссылался на то, что не его чемоданы, что ему эти вещи принесли люди. Какие? Не знаю их. Позвонили в дверь, он открыл, сказали «покупаешь?», поставили и сгинули. Всё.
Своих карточных партнеров он поостерегся называть, да и не знал их настоящих имен, вообще ничего о них не знал.
Его вознаградили за молчание, он отсидел только половину срока.
Габи мало того что поехала к нему в зону, но еще и осталась там, в поселке, жить с ребенком как декабристка, но деньги кончились. Работать можно было только на кухне котломойкой, но младенца оставить было бы не с кем.
Пришлось, воя, прощаться и уезжать.
В виде поощрения освобожденный игрок, выйдя на волю, не захотел ее знать, дал ей полную свободу даже в том смысле, что и на ребенка почти что не тратился, легально устроившись ночным сторожем куда-то. Какие там деньги? Двадцать пять процентов от трех копеек?
В реальности он опять играл, теперь уже на бульварах и в парках, и теперь уже в разрешенные повсеместно шахматы, правда, опять за деньги.
Никакая власть не могла к нему придраться. Деньги отдавались тайно.
Он был великий шахматист, но тщательно это скрывал, садясь как ни в чем не бывало за доску с незнакомыми людьми.
Как они заводились от проигрыша! Какая потом стояла очередь сыграть с ним!
Он ведь выигрывал внезапно, из-за угла, когда противник был полностью безмятежен и при полном комплекте фигур!
Официальным спортом он брезговал, да с такой биографией его бы и не приняли ни на один чемпионат. И потом — играть бесплатно в этих кружках и добиваться победами в жалких турнирах спортивных разрядов? Тратить годы, чтобы стать гроссмейстером?
Бобби Фишер — вот был бы ему партнер. Внутренне смеясь, бывший зэка применял уловки из его партий, сидя на очередной бульварной скамейке в окружении оторопевших пенсионеров.
В домино (на деньги) он тоже на худой конец садился по дворам и тоже выигрывал.
Все это происходило долгие годы, а у бедной венгерской красавицы шла ее нищая жизнь, но затем гордая Габи явилась миру как заочница педагогического института и работник музея, диплом к тридцати годам, бедность, красота, гордость, любовники, которые перед нею трепетали, один, правда, бил и гнал, но другой спас и женился. Завели свой дом.
Дочь все годы жила у бабки.
Пили в этих компаниях сильно, Габи крепкая была женщина, сколько поколений венгров и русских пьяниц предшествовали этому рождению!
Муж оказался запойным алкоголиком с белыми горячками, дом стоял настежь, а затем все сгинуло в одночасье: утром в выходной, когда она еще спала после вчерашнего, в дверь постучал так называемый «дознаватель» с паспортом мужа наготове: человека нашли замерзшим на скамейке за полкилометра от дома. Зачем он ночью вышел? Видимо, ему опять что-то примерещилось.
