– Докажи, – сказал Флинт, и впервые за день Джуниор заметил слабую улыбку, скользнувшую по его тонким губам.
– Ты грязный сукин сын… – Джуниор отвел правую руку для удара, но Амброуз и Ройс схватили его и оттащили в сторону. – Пустите меня! – вопил Джуниор, колотя ногами пол в бессильной ярости. – Я разорву его на кусочки, клянусь Богом!
– Мистер, – сказал Амброуз, – наверное, будет лучше, если больше вы не появитесь здесь.
– Я и не собирался. – Флинт допил сок; лицо его оставалось бесстрастным. Потом повернулся спиной к остальным игрокам и направился к бару, чтобы обменять фишки на деньги. Его походка была такой же текучей и медленной, как плывущий по комнате дым. Пока Ник отсчитывал деньги, Амброуз, Винсент и Ройс вытолкали Джуниора на улицу. – Ты еще получишь свое, счастливчик! – выкрикнул на прощанье Джуниор, прежде чем за ним захлопнулась дверь.
– Он иногда теряет выдержку, но в остальном он парень неплохой. – Ник вложил зеленые банкноты в бледную ладонь Флинта. – Вам не стоит болтаться здесь с таким количеством наличных.
– Спасибо. – Флинт протянул Нику двадцатку. – За совет.
Он уже направлялся к дверям, уже нащупывал в кармане ключи от машины, и тут сквозь завывания музыкального автомата услышал телефонный звонок.
– Сейчас, подождите минутку. Эй, это вы Морто? – позвал его Ник.
Флинт остановился у дверей; закатный свет с трудом пробивался сквозь засиженные мухами стекла.
– Да.
– Тогда это вас.
– Морто, – сказал Флинт в трубку.
– Ты не смотрел телевизор в последние полчаса? – услышал он хриплый, режущий ухо голос; Смотс звонил из своего магазина.
– Нет. Я был занят.
– Ну, тогда заканчивай свои дела и дуй сюда. Даю тебе десять минут. – Щелчок, и Смотса как не бывало.
Несмотря на вечер, жара была удушающей. Флинт мог чувствовать запах лимонного сока в собственном поте. Он размашистым шагом пошел вдоль тротуара: когда Смотс говорит о десяти минутах, он имеет в виду восемь. Конечно, очередная работа. Только сегодня утром Флинт помог Смотсу вернуть деньги и получил свою долю, сорок процентов, около четырех тысяч долларов. Смотс относился к тому типу людей, у которых есть уши в каждой дыре, в любом тайном месте; он рассказал ему об этом покере по четвергам у Леопольда, и чтобы как-то убить время, прежде чем возвращаться в мотель, Флинт ввязался в эту игру, которая на деле оказалась детской забавой. Если у него и была какая-то страсть, так это резкие щелчки тасуемых карт, пощелкивание колеса рулетки, мягкие удары костей о зеленое сукно; запах прокуренных комнат, где растут и убывают горы фишек, где под воротничками собирается холодный пот, и туз ускоряет удары сердца. Сегодняшний выигрыш не вносил в жизнь Флинта большого разнообразия, но игра есть игра, и его страсть к риску была на какое-то время удовлетворена.
Он дошел до своей машины: черный “кадиллак-Эльдорадо”, 1978 года, который уже сменил трех или четырех владельцев. У автомобиля была разбита правая передняя фара, задний бампер обвязан бечевкой, дверь со стороны пассажира вдавлена внутрь, а старая черная краска потрескалась от жаркого южного солнца. В салоне пахло плесенью, а подвеска стонала на выбоинах, как погребальный колокол. Пристрастие Флинта к игре не сделало его богатым; лошадиные и собачьи бега и рулетки Лас-Вегаса высасывали из него деньги с прожорливостью, которая бы привела в ужас обычного человека. Впрочем, Флинта Морто даже при самом пылком воображении нельзя было назвать обычным человеком.
Он вставил ключ в замок дверцы. Как только он щелкнул, открываясь, до него донесся другой щелчок… Сзади, в опасной близости от его спины. Флинт выругал себя за невнимательность.
– Тихо, счастливчик.
Флинт почувствовал прикосновение лезвия. Он медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы.
– Ты делаешь очень большую ошибку.
– Делай, что тебе говорят. Идем. Сворачивай вот в этот переулок.
Флинт подчинился. Людей на улице было немного, и к тому же Джуниор держался вплотную к нему.
– Давай-давай, – зашипел Джуниор, когда Флинт повернул в переулок. Впереди, в тени между двумя зданиями, стояла изгородь; за ней был гараж. – Стой, – приказал Джуниор. – Теперь повернись ко мне.
Флинт повернулся и встал спиной к изгороди. Джуниор держал в руке обыкновенный пружинный нож, опустив лезвие вниз.
– Похоже, твоя удача закончилась. – Глаза Джуниора еще горели от гнева. – Гони мои деньги.
Флинт холодно улыбнулся. Он расстегнул свой пиджак и как бы невзначай дважды хлопнул пальцем по пряжке ремня. Потом поднял руки.
– Они в пиджаке. Достань их сам, сынок.
– Я тебя прирежу, чертов ублюдок! Я посажу тебя в такое дерьмо, какого ты сроду не видел, понял?
– Ты? Сынок, я пожалуй дам тебе три мудрых совета. Первый. – Флинт выставил палец на левой руке. – Никогда не садись играть в покер с незнакомыми людьми. Второй. – Он выставил второй палец. – Никогда не поднимай ставку против того, кто меняет всего одну карту. И третий…
Что-то зашевелилось на груди Флинта, прямо под белой рубашкой.
Отбросив в сторону галстук между пуговицами рубашки, высунулась рука – тонкая, безволосая белая рука, рука карлика. Ее пальцы сжимали небольшой двуствольный пистолет, направленный прямо в грудь Джуниору.
– Когда нападешь на человека, никогда не давай ему встать к тебе лицом.
У Джуниора отвисла челюсть.
– Боже, – прошептал он. – У тебя… три…
– Клинт. Спокойно. – Голос Флинта был резким; пистолет переместился на несколько дюймов вправо. – Брось нож, сынок. – От потрясения Джуниор был не в силах пошевелиться. – Клинт. Ниже. Ниже. Ниже. – Рука подчинилась, и теперь ствол пистолета смотрел на колено Джуниора. – Через три секунды ты превратишься в калеку, – пообещал Флинт.
Нож звякнул о тротуар.
Флинт нахмурился и сунул руки в карманы брюк. Третья рука продолжала держать пистолет.
– Надеюсь, что это все, – сказал Флинт скорее себе самому. – Клинт. Кобура.
Тонкая рука исчезла под его рубашкой. Флинт почувствовал, как пистолет скользнул в небольшую кобуру подмышкой. Потом рука изогнулась и прижалась к животу Флинта, запустив пальцы под пряжку ремня. – Хорошо, Клинт, – сказал Флинт и быстро подошел к Джуниору, который так и стоял с разинутым ртом. Флинт вынул из кармана правую руку, на которой теперь был кастет. От удара голова Джуниора дернулась. Он пошатнулся со сдавленным криком, и Флинт ударил еще раз… изящным, почти балетным движением… Прямо в лицо Джуниора.
Задыхаясь, тот упал на колени. Голова его болталась из стороны в сторону, по щекам текли слезы боли и ненависти.
– Знаешь, – заметил Флинт, – то, что ты сказал насчет дерьма, очень забавно. – Он коснулся пальцев Джуниора носком своего черного ботинка. Дешевые наручные часы упали на тротуар. – Видишь ли, еще никому на свете не удалось запихнуть меня в такое дерьмо, какого я сроду не видел. Ты понял?
