– Но, может быть, ты и сам наделен силой, – не унимался Бонифаций, – иначе он не выбрал бы тебя своим преемником! Она в тебе, только позволь ей проявиться, позволь себе распорядиться ею!
Кип отшатнулся и попятился. В его душе бушевали противоречивые чувства. Он повернулся к алтарю, воззрился на разложенные там культовые предметы и вдруг в приступе ярости ринулся на них и пинками стал расшвыривать горшки и склянки.
– Это все чушь, хлам! – отрывисто проговорил он. – Хлам, черт его побери! – Он нагнулся, схватил с пола бутылку и разбил ее о дальнюю стену, расплескав прозрачное содержимое, потом пнул какой-то горшок, и тот с лязгом покатился по полу. Кип, злой как черт, остановился, тяжело дыша, и прислушался к звуку собственного прерывистого дыхания. – Это безумие, – наконец удалось ему сказать. – Чего им… от нас… надо?
– Мы лишили их лодки, – отозвался старик. – Они хотят вернуть ее.
Кип посмотрел на него. Украденные со склада на верфи тросы, канаты, машинное масло, солярка… «Боже мой, не может быть!» Доски, сваленные на палубе подлодки, словно ими пытались укрепить переборки… Констебль содрогнулся. Он представил себе, что внутри лодки кипит работа – час за часом, без перекуров, без конца. Нет, нет, ее аккумуляторы давно сели, их проела соль – и Кип тут же вспомнил сетования Лэнгстри на то, что украли аккумуляторы. Если из них удастся выжать довольно энергии, если дизели заработают хоть в одну сотую своей мощности… Воображение у Кипа разыгралось, и он встревожился не на шутку. Если подводной лодке удастся добраться до судоходных путей между Кокиной и Ямайкой…
– Они попытались для начала утолить свою жажду жизненных соков, – сказал Бонифаций, – но не сумели, и теперь их ярость не обуздать. Они постараются убить как можно больше народу.
– Сегодня я видел одного из них – мертвого – в старом доме примерно в миле от деревни.
Бонифаций кивнул.
– Свежий воздух делает свое дело, но очень медленно. Слишком медленно, чтобы спасти нас. – Он сумрачно и отчужденно уставился на констебля.
– Мне не пережить эту ночь, – прошептал он. – Стоит мне закрыть глаза – вот так – и я вижу: близится мой смертный час, и та, что спешит за мной, обретает облик, хочет схватить меня… – Старик повернул голову, вгляделся в щели жалюзи и вновь собрался с силами. – Костер догорает. Они боятся огня, нужно снова раздуть его. – Он набрал деревянных обломков, отворил дверь и вышел. Пламя было опасно низким.
Оцепеневший Кип никак не мог собраться с мыслями. Майра, Минди… Их нужно вывезти с острова туда, где безопасно. А как же остальные, все те, кто видят в нем защитника? Как спасти жизнь им? Как заслонить их от надвигающейся беды?
Снаружи Бонифаций нагнулся и стал подкладывать деревяшки в тлеющие оранжево-красные угли. «Давай же, – сказал он себе, – давай, раздуй огонь, раздуй до неба, пусть он ревет в ночи, жаркий, живой!» Снова показалось пламя, лизнуло огненными языками новую растопку.
Бонифаций отступил от круга; глаз, висевший у него на шее, налился кровавой киноварью, остыл, полиловел, потемнел, еще, и стал угольно-черным.
Старик почувствовал на себе древнюю неласковую руку Смерти; она коснулась его шеи, очень легко, но по спине Бонифация пробежала холодная дрожь: предостережение. Он обернулся, всмотрелся в джунгли и, когда на него упала тень, понял – вот оно. И хотя он ясно увидел свою судьбу, он не захотел им сдаться.
– КИП! – крикнул он, срывая голос, и повернулся к открытым дверям церкви, но не успел сделать и шага, как споткнулся о корень и растянулся на земле, раздавив при падении стеклянный глаз. – КИП! – завопил он, чувствуя, что призраки настигают его.
Очки с Бонифация свалились; почти ослепший, он пополз прочь от страшных тварей, тщетно пытаясь закричать, впиваясь пальцами в песок и землю. И тогда один из них поставил на шею старику ногу в тяжелом башмаке и надавил. Бонифаций попытался отбиться, но силы быстро таяли; он захлебывался собственной кровью. Живые мертвецы, освещенные огнем костра, с шипением столпились вокруг старика и, как стая коршунов, набросились на него.
Кип выскочил на порог и остановился как вкопанный от того, что увидел. Твари повернули к нему головы, огненные провалы глаз искали свежей крови.
Кип увидел сатанинское воинство, тварей, которые водили свой корабль по темным водам Преисподней. Их было пять, и из джунглей подходили все новые. У того, что сломал шею его преподобию, пол-лица покрывала желтая плесень, на голове развевались клочья седых волос, провалившиеся истлевшие глаза смотрели на Кипа со жгучей ненавистью. На правой руке блеснул перстень со свастикой.
И тогда они, ощерясь, вытянув вперед когтистые лапы, пошли на Кипа.
Кип напружинился, подпустил тварей совсем близко, и тогда взмахнул топором, который взял в церкви, обрушив его на отвратительную костяную голову.
Тварь завизжала высоким, тонким, дребезжащим из-за высохших, как тростник, связок голосом и попятилась. Остальные продолжали наступление, они двигались так быстро, что у Кипа не осталось времени ни думать, ни ретироваться в здание и захлопнуть и запереть на засов дверь, чтобы выиграть еще несколько минут. В нос ему ударил едкий смрад смерти, и он стиснул зубы и энергично замахал топором, врубаясь в самую гущу зомби, которые хватали его за руки, за ноги, за плечи, раздирая сперва одежду, потом кожу. Те, что валились под ударами на землю, упрямо приподнимались и вцеплялись Кипу в ноги; он лягался и брыкался, шатаясь и едва не падая. Перед ним возникла страшная заплесневелая физиономия, Кип услышал злобное шипение, рубанул топором, и физиономия рассыпалась. Кто-то обхватил его колени, и он чуть не упал ничком в самый центр толпы зомби. И понял: если упадет – ему крышка.
Он отчаянно закачался, стараясь удержать равновесие, слыша злобные дребезжащие хрипы и тонкие пугающие стоны. Из скопления тел выметнулась скрюченная кисть и потянулась к глазам Кипа; он пригнул голову и заработал кулаками, ногами, локтями и коленями, пинками отшвыривая тварей от себя, осыпая их ударами, круша черепа блестящим лезвием. Один из зомби прыгнул вперед и схватил Кипа за горло, другой вцепился констеблю в спину и, хищно ворча, стал рвать обнажившееся в драке плечо. Сильные пальцы перехватили топор, пытаясь вырвать его у Кипа. Зомби наступали со всех сторон, стремясь вонзить ему в горло зубы или когти. Блеснул разводной ключ, он летел прямо на Кипа, но тот сумел погасить удар, приняв его на топорище, а потом вонзил топор в чье-то плечо.
Кипа душила паника – их было слишком много. «СЛИШКОМ МНОГО!» – закричал он. Разбитые лица и сломанные кости не останавливали их, они еще не утратили надежду сожрать его. Он отбился от твари, наседавшей со спины, но ее место заняла другая, присосалась к кровавой рваной ране у Кипа на плече. «ДЖИП! – услышал Кип собственный крик. – Джип! Давай в джип!» Он тяжело оперся спиной о крыло автомобиля, руками загораживая лицо от когтей, а потом взмахнул топором – влево, вправо – и с боем прорвался на заднее сиденье. Зомби хватали его за ноги, пытаясь утянуть в гущу своей обезумевшей стаи, но Кип стал брыкаться и вырвался. Зомби взяли джип в кольцо, чтобы не дать добыче сбежать, и Кип увидел их безумные, горящие жуткой яростью глаза.
