- Подожди. А разве ты не проходил курс у Крачуна?
- Против патологической ревности? Это Люба тебе сказала? Ну, видишь ли, какая тут история. Мы с Крачуном старые знакомые. В годы нашей юности... тебе и не представить такое... мы с ним торговали дынями в Днепропетровске. Короче, я договорился с ним, что он за меня как бы возьмется - не по- настоящему, для вида. Для Любы. Пусть она считает, что меня вылечили.
Врет, подумал Адмиралов, Крачун сам говорил, что у него Максим лечится. Или это говорил не Крачун? А может, Крачун мистифицировал Адмиралова?
- Со мной все в порядке, - продолжал Макс. - На самом деле, это ей надо помощь оказывать. Но вся проблема в том, что с ревностью разработок выше головы как справляться, а вот со страхом ревности - ничего нет. По секрету, хорошо? Это я, это я ее на ваши курсы направил, ну на терапию против курения. Она как бы от курения избавляется. Мне это Крачун подсказал.
И что?
- А на самом деле там ее проблемой занимаются. Она не знает этого.
- Кто занимается? Крачун?
- Нет, Фурин.
Адмиралов помолчал, подумал.
- А Крачун: он тоже ревностью занимается?
- Нет, это не его тема. Он только сделал вид: что со мной занимается. Специально для Любы: я же тебе объяснил. Ревностью только Фурин занимается. Помимо курения.
- А чем занимается Крачун?
- Ну, чем-то занимается. Я не помню. Я ничего в этом не погашаю.
Адмиралову показалось, что Макс что-то скрывает.
- Минуточку, - сказал Адмиралов. - Но зачем такой сложный путь? Через курсы против курения... А прямо нельзя?
- Ты что! Она бы не пошла.
- А в чем лечение заключается?
- Да нет никакого лечения. И не лечение это, а психологическая помощь, это же разные вещи. Пока до этого еще не дошло, чтобы лечить. Пока феномен изучается только.
Адмиралову это что-то напомнило.
- А не собирается ли Фурин выступить с докладом на конференции?
- Типа того, - сказал Макс.
Тут появился некто и громким голосом обратился к сидящим за столиками, - он попросил покинуть здание, потому что все здешние службы закрываются. Сказав это, немедленно удалился.
- Бомба, наверное, - сказал Макс.
Народ не спешил расходиться.
- Стоп. Я правильно понимаю? Значит так. Люба, будучи твоей женой, страдает страхом патологической ревности...
- ...хотя я не даю ей никакого повода! - быстро вставил Максим.
- ...и этот феномен страха патологической ревности изучает психотерапевт Фурин, для чего он пользует Любу на курсах коллективной терапии против курения?
- Ну, ты выбирай выражения, «пользует»! Это по-другому называется. А в целом, верно. Фурин хотел с нами в Гималаи, чтобы за Любой присматривать, наблюдать, но не смог. Так что у нас всего один психотерапевт будет.
- Это кто еще?
- Крачун, естественно.
- Крачун?
- Ты разве не знал? Я думал, это ты его уговорил.
- Крачуна? С нами в Индию?
- Он попросился - я думал, это ты ему сказал. Так вот оно что! Теперь понимаю. Он узнал, что мы в Индию едем и что вашим отношениям будет положен конец, и захотел поближе быть - к вам с Франсуазой.
- Я тебе не говорил, что ее зовут Франсуаза.
- Ну, значит, мне приснилось. Перестань, шила в мешке не утаишь, не парься. Мне нет никакого дела до ваших с ней отношений. А вчетвером будет проще, дешевле будет машину нанять. Я рад, что с нами Крачун. Много лет его знаю. Смотри-ка, расходятся все.
Действительно, расходились.
Допив пиво, Макс и Адмиралов пошли в сторону эскалатора. Народ по этажу брел нога за ногу, не торопясь, нехотя. То, что поступил о бомбе сигнал, все уже знали. Вот и голос по радио, наконец, передал бодро-торжественным тоном, что всем необходимо удалиться за пределы здания, не предаваясь панике. А никто и не предавался. Конечно, одна из ложных тревог, не более того. Но кто их там разберет, какие из них ложные.
На выходе не торопили. Всех выпускали и никого не впускали. Кто-то из невпускаемых возмущался порядками, он очень хотел войти внутрь здания, чтобы купить дезодорант. Макс увидел у входа антитеррориста с умной собакой. Ему собака не понравилась. Умом.
- Подожди, я переложу тут.
Он перекладывал какие-то конверты из одного отделения сумки в другое, - то другое застегивалось на молнию.
- На почту собрался?
Макс не ответил.
- Надеюсь, v тебя там не гексоген?
- Нет. Другое. Если что, держись от меня в стороне.
Однако мимо умной собаки прошли беспрепятственно. Макс на улице закурил. Адмиралов от курения воздержался.
- Ничего не хочешь сказать?
- Видишь ли, эти конверты я беру в Индию. В них не письма, не гексоген. В них - прах. Прах человеческий. Подожди, дай покурить. Надо с мыслями собраться. Не знаю, как объяснить. Потом объясню.
32
Не то, что бы у Динары Васильевны была слабость к ножам; но их наличие в доме, считала она, возлагает на владелицу ножей определенную ответственность. И прежде всего за остроту лезвий.
Было бы по-другому, ей бы не случилось встретиться во вторник вечером с Федей и узнать от него убийственную новость. Но прежде, чем Федино известие (это будет чуть позже в кафе) потрясет Динару Васильевну, ей придется еще изумиться простым обстоятельствам непреднамеренной встречи. «Знаешь, сказала, если бы мы в бане повстречались, я бы, наверное, меньше удивилась».
На самом деле, ничего особенного. Встретились они на рынке - у окошечка киоска «Работа с металлом». Федя пришел сюда за дубликатом ключа от своей однокомнатной квартиры, а Дина принесла ножи на заточку.
Получив два ключа, Федя сравнивал их у окошечка - дубликат с оригиналом. Дина разворачивала ножи, произнося сентенцию о гипотетической встрече в бане.
Шевельнув усами, мастер из нутра киоска вежливо обратился к Дине:
- Давно не было вас, - (он один выполнял все работы с металлоизделиями). - Хорошо заточил значит.
- О, да, спасибо, очень хорошо, - сказала Дина и улыбнулась ему в окошечко.
На сей раз она привезла ни много ни мало семь.
- Все в природе тупится, - точильщик сказал. - Без заточки нельзя.
Федя спрятал ключи в карман.
- Комплект метателя ножей? - спросил весело.
- Обыкновенный, кухонный, - ответила Дина.
- А этот для чего? Масло намазывать?
- А этот нож, Федя, твой отец хочет взять в Гималаи.
