Мама засыпала тебя многочисленными вопросами, а ты всегда отвечала лаконично:
— Летом китайцы снимают рубашки и разгуливают в таком виде. В Перу я видела индианку, которая несла своего ребенка в мешке, привязав его к поясу. У японцев еда слишком сладкая.
Когда мама не унималась и задавала еще больше вопросов, ты раздражалась и выпаливала:
— Я расскажу тебе потом, мама!
Но потом ты просто не могла найти время и продолжить этот разговор, потому что всегда была занята. Ты откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула. Это мама посоветовала тебе жить где-нибудь далеко-далеко. Именно мама отправила тебя, еще девочку, в большой город, подальше от родной деревни. Думая о том, какой мама была в то время, ты с болью осознаешь, что ей было столько же лет, сколько сейчас тебе, когда она отвезла тебя в город и оставила у брата, вернувшись домой ночным поездом. Одна женщина. Та женщина постепенно исчезала, забывая о радости появления на свет, о своем детстве и мечтах, о том, как вышла замуж еще до появления месячных, о том, как родила и вырастила четверых детей. Женщина, которая ничему не удивлялась и многое терпела, когда дело касалось ее детей. Женщина, чья жизнь была пронизана самопожертвованием до момента ее исчезновения. Ты сравниваешь себя с мамой, но в душе мамы существовал огромный и непознанный мир, целая вселенная. И если бы ты была мамой, то ни за что не убежала бы вот так, спасаясь от страха.
Вечный город Рим — в буквальном смысле слова историческое место. Тебя нисколько не смущали ужасы, которые часто рассказывают об этом городе, — постоянные забастовки работников транспорта, а перед несчастными пассажирами никто даже извиниться не удосужится; незнакомцы на улице хватают вас за руку и прямо из-под носа крадут ваши часы; по ночам улицы города портят любители граффити и мусор. Ты просто вяло оглядывалась по сторонам, хотя таксист обобрал тебя как липку, и кто-то стащил твои солнечные очки, которые ты опрометчиво положила на столике в кафе рядом с собой. Ты в одиночестве посещала многочисленные исторические памятники в течение тех трех дней, пока Ю Бин был на конференции. Ты побывала в Римском форуме, римских банях-термах, в Колизее, в катакомбах. Ты с безразличным видом бродила по обширным развалинам большого города. Все в Риме олицетворяло цивилизацию. Но хотя здесь, куда бы ты ни пошла, повсюду бросались в глаза следы великого прошлого древней империи, ничто не трогало твоего сердца.
И вот сейчас ты разглядываешь статуи святых на круглой площади, но твой взгляд нигде не задерживается надолго. Гид объясняет, что Ватикан не только государство в миру, но и государство Бога на земле; его территория составляет всего сорок четыре гектара, но Ватикан — независимое государство, со своей валютой и почтовыми марками. Ты не слушаешь рассказы гида. Ты разглядываешь туристов, собравшихся на площади, обшариваешь их беспокойным взглядом, словно думаешь: а вдруг мама где-нибудь поблизости? Конечно, мама никак не может оказаться среди европейских туристов, но твой взгляд по-прежнему не может сосредоточиться на чем-то одном. Ты встречаешься глазами с гидом, который сообщает, что приехал сюда семь лет назад учиться вокалу. Вспомнив о наушниках, болтающихся на шее, ты смущаешься и поспешно втыкаешь их в уши.
— В настоящее время Ватикан — самое маленькое государство в мире. Но его ежедневно посещают тридцать тысяч человек.
Слушая рассказ гида, ты прикусываешь губу. Тебе вдруг вспоминаются слова мамы. Когда это было? Мама спросила, какая самая маленькая страна в мире. Она попросила тебя привезти ей четки из розового дерева, если ты когда-нибудь побываешь в этой стране. Самая маленькая страна в мире. Теперь ты слушаешь очень внимательно. Эта страна? Этот Ватикан?
Не снимая наушников, ты отходишь от группы, устроившейся в тени, у подножия мраморной лестницы, и одна отправляешься в музей. Четки из розового дерева. Ты проходишь под потолками, украшенными великолепными фресками, и мимо бесчисленных изумительных скульптур. Где-то поблизости наверняка есть сувенирная лавка, где, возможно, окажутся четки из розового дерева. Стремительно лавируя в плотном потоке туристов, стремясь поскорее выполнить просьбу матери, ты замираешь перед входом в Сикстинскую капеллу. Неужели Микеланджело каждый день целых четыре года работал над этой знаменитой фреской под этими высокими потолками? При виде огромной фрески изумительной красоты у тебя дух захватывает, это зрелище не идет ни в какое сравнение с картинками из книг. Да, нет ничего удивительного в том, что его здоровье пошатнулось после завершения столь сложной и кропотливой работы. Боль и страсть художника словно обрушиваются на тебя с потолка, когда ты останавливаешься под «Созданием Адама». И твоя интуиция тебя не подводит, выйдя из Сикстинской капеллы, ты сразу же натыкаешься на сувенирную лавку и книжный магазинчик. Монахини в белых одеяниях стоят за прилавками. Ты встречаешься взглядом с одной из них.
— Вы из Кореи? — спрашивает тебя монахиня по-корейски.
— Да.
— Я тоже приехала из Кореи. Вы первая кореянка, которую я пока здесь встретила. Я приехала четыре дня назад. — Монахиня улыбается.
— У вас есть розовые четки?
— Розовые четки?
— Четки из розового дерева?
— А… — Монахиня подводит тебя к одной из витрин. — Вы имеете в виду это?
Ты открываешь футляр с четками, который подает тебе монахиня. Нежный аромат роз распространяется в воздухе. Неужели мама знала этот запах?
Интересно, это именно те четки, о которых говорила мама?
— Такие четки можно купить только здесь?
— Нет, их можно купить и в других местах, но четки из Ватикана имеют особое значение.
Ты переводишь взгляд на ценник: 15 евро. Твои руки дрожат, когда ты протягиваешь деньги монахине. Монахиня спрашивает: покупаю ли я четки в подарок? В подарок? Могла бы я теперь подарить эти четки маме? Могла бы я? Когда ты киваешь, она достает из витрины белый конверт с изображением Девы Марии, держащей на руках мертвого Иисуса Христа, кладет внутрь футляр с четками и запечатывает конверт.
Зажав в ладони четки, ты направляешься к собору Святого Петра. Подойдя поближе, заглядываешь внутрь. Каскады света ниспадают с круглого купола, распростершегося над величественным бронзовым балдахином. Ангелы реют среди белых облаков на фреске, венчающей потолок. Ты входишь в собор и смотришь на огромное, окруженное лакированным сиянием изображение, от которого невозможно отвести взгляд. Ты направляешься вперед по центральному проходу, но постепенно замедляешь шаг. Тебя словно что-то притягивает. Что это? Ты медленно пробираешься сквозь толпу к тому, что притягивает тебя, словно магнит. Ты поднимаешь голову, чтобы посмотреть, куда смотрят люди. Изображение Богоматери с мертвым сыном на руках, спрятанное за пуленепробиваемым стеклом. Тебя словно что-то зовет вперед, и ты протискиваешься сквозь толпу в первые ряды. И вот здесь, увидев прямо перед собой фигуру Святой Матери, поддерживающей тело сына, душа которого только что покинула бренный мир, ты почувствовала себя так, словно тебя пригвоздили к месту. Неужели это мрамор? Тебя охватило чувство, что тело Иисуса Христа еще хранит живое тепло. Глаза Девы Марии источали боль, она склонила голову к сыну, распростертому у нее на коленях. Их тела казались настоящими, словно, коснувшись их, можно было ощутить живую плоть. Ты чувствуешь, как кто-то слегка касается твоей спины, и поспешно оборачиваешься. Тебе вдруг кажется, что мама стоит прямо за тобой.
