– Мне было очень тяжело, – сознался Никита, – так тяжело, что я не могу передать словами.
– И как ты справился?
– Читал Библию и молился. Я отключался от боли при ломке, и тогда за меня обращались к Богу мои товарищи. Они не оставили меня в тяжелый момент и были всегда рядом.
Никита не стал рассказывать подробности. Он не хотел говорить, как на самом деле ему было тяжело. От физической боли терял сознание, потом приходил в себя, дико кричал, бился до крови об пол, потом опять терял связь с реальным миром. Когда сознание возвращалось к нему, начинал читать Библию, иногда даже не совсем осмысленно, но читал. Читал даже тогда, когда суставы выворачивались в невидимых тисках. Читал про себя, а когда боль становилась нестерпимой, выкрикивал каждое слово, пока снова не терял сознание. Когда вспоминал Диану, не хотелось жить, и наилучший выход видел в петле на своей шее, опять молил Бога дать ему силы и опять хватался за Большую книгу самой Жизни. Книга была покрыта его потом и кровью, которая текла из разбитого тела, но он, едва находя в себе силы открыть глаза, опять хватался за нее. Однажды в отчаянии Никита неистово закричал, прижимая к груди Библию: «Боже! Прошу тебя! Прости меня и спаси мою душу грешную! Если ты подаришь мне жизнь, я ее посвящу таким, как я!» Это было последнее, что он помнил.
И опять были забвение, темнота, боль. Когда Никита наконец открыл глаза, он увидел утренний свет. Он лежал на голом деревянном полу опустошенный, вымученный, будто из него выжали все жизненные соки. Рядом с ним – Библия. Почувствовал, как потрескались от жажды пересохшие губы, как еще гудит измученное тело, но… Душа словно стала другой! Она очистилась, не болела, а мозг освободился от желания уколоться. Что такое истощенное тело по сравнению с освобожденной душой?!
Впоследствии Никита понемногу начал заново учиться жить. Ему нравилось, что никто не навязывал своего мнения, не поучал, не упрекал, не расспрашивал о прошлом. Никита начал уже осознанно читать Библию, размышляя над каждым словом. Иногда, прочитав страницу, он мог сидеть на стуле целый день, углубившись в раздумья, и ему никто не мешал. Он много передумал и проанализировал. Каждый новый день он встречал как праздник, потому что в нем не было желания принять наркотики, – и это было чудо, в которое он даже не сразу поверил. Обо всем этом он хотел бы рассказать матери, но не сейчас. Никита понимал, какую боль он ей причинил, и требовалось время, чтобы она сама поняла, что он стал совсем другим.
– Знаешь, мама, о чем я просил Бога? Чтобы он помог мне навсегда забыть о наркотиках, – сказал он.
– И как?
– Всевышний услышал мои молитвы, – улыбнулся Никита. – Я просил у него прощения, и Бог простил меня. Сможешь ли и ты когда-нибудь меня простить?
– Не знаю.
– Мама, поверь, я стал другим человеком. Я читал Библию и нашел в ней ответы на все свои вопросы. Я никогда не вернусь к наркотикам. В голове не осталось не только желания, но и мыслей о них. Теперь я верующий человек, мама.
– И какой ты веры? – спросила Вероника.
– Христианской, – сказал Никита, – мы принадлежим к протестантскому течению.
Веронике хотелось верить, что сын говорит правду, что кошмары остались позади, но в то же время ее все еще точил червь сомнения. Никита видел, что мать колеблется. И тогда он сознался:
– Знаешь, мама, в один из самых тяжелых дней я обратился к Богу и сказал: «Господи, спаси меня, помоги мне, не дай погибнуть! Когда я избавлюсь от “гвоздя” в сознании, то начну помогать другим людям». Может, потому Бог дал мне второй шанс?
– Не знаю, – сказала Вероника. – Ты сдержал свое слово?
– Да, конечно! Сейчас проходит реабилитацию мой знакомый парень, я ему помогаю, – ответил Никита. – Его зовут Ян.
– Тебе, как я понимаю, нужны деньги на лечение? Что с тобой? – спросила настороженно Вероника. От ее опытного взгляда не укрылось то, что сын тяжело болен. Возможно, даже уже стоит на пороге вечности.
– Я колол себе всякую гадость.
– Помню.
– У меня цирроз печени, вызванный гепатитом. Мне нужна пересадка печени, и я прошу тебя стать донором, – сказал Никита на одном дыхании.
Слова сына шокировали Веронику, она почувствовала, как земля закачалась под ее ногами. Ужасное осознание неизбежности ударило по сознанию, но она сумела сохранить притворное спокойствие.
– Мама, – продолжил Никита, – возможно, ты мне не веришь, ты имеешь на это право, но я навсегда порвал с прошлым. Лишь сейчас я понял, что к жизни нужно относиться бережно, чтобы ненароком не разбить, потому что склеить разрушенное невозможно. Сейчас, перед лицом смерти, я понял, в чем смысл жизни. Я не могу так просто уйти, не искупив свои грехи. Я дал слово Богу помогать другим, таким, каким был сам. И я должен жить, чтобы спасти других.
– Я сейчас приду.
Вероника быстро вышла из палаты. Когда-то сын вынул у нее душу, но сейчас он стал совсем другим. Он говорил правду – сомнений не оставалось. И как бы она ни старалась вычеркнуть Никиту из своей жизни, материнство вычеркнуть невозможно. Выходя из палаты, она знала уже, что будет делать, волновало одно – не опоздать.
Вероника должна была позвонить мужчине, жившему по соседству с Нелли Сергеевной.
– Я согласна продать вам квартиру, – сказала она мужчине, который не раз обращался к ней с такой просьбой, – только мне нужны деньги сегодня же.
– Квартира запущена, там требуется капитальный ремонт, – начал ныть сосед.
– Или сейчас же деньги, или я продам ее через агентство.
– Хорошо, я ее покупаю, – ответил мужчина.
Вероника решительно вошла в палату к сыну, открыто посмотрела ему в глаза, в которых одновременно застыли и вопрос, и надежда.
– «Я подарю тебе жизнь», – сказала она, чуть улыбнувшись. – Так, кажется, ты назвал свою книгу?
Эпилог
Веронику и Никиту в аэропорту встречала целая толпа. Захарий Ефремович с Алиной и Тимуром ожидали их около машины «скорой помощи». Дэн нервно похаживал, наматывая круги вокруг своего автомобиля. Вышедшая им навстречу Вероника выглядела похудевшей, бледнее, чем обычно, но казалась счастливой. Никита обвел глазами встречающих и радостно сказал:
– Наконец дома!
Мужчины помогли Веронике и Никите сесть в «скорую», и уже через час все были в квартире Вероники.
– Ничего, мои дорогие, – суетился Дэн. – Дом я почти достроил, через месяц покинем шумный город и поселимся за городом. Там свежий воздух, лес, грибки-ягодки, шашлычок, река – красота! И вы там быстрее пойдете на поправку.
– Мне любой ценой нужно до сентября прийти в норму, – сказал Никита. – Я восстановлюсь в институте и опять пойду учиться.
– Будете приезжать к нам в гости за город, – продолжал возбужденный Дэн, обращаясь к гостям.
