Она загадочно улыбнулась, заставив Захария Ефремовича строить всевозможные догадки. Он пытался понять, что у нее на уме, хотел получить ответ на вопрос, как можно добровольно идти по жизни в нищете, если выпадает шанс все в ней изменить к лучшему? Может, она хочет большего? Он и сам подумывал о новом современном доме. Камины, бассейны, бильярдная – это уже пережиток прошлого.
– Вероника! – Захарий тяжело дышал от волнения. – Я люблю тебя! – выпалил он, положив руки ей на плечи.
– Меня? – переспросила она. В ее голосе прозвучала легкая ирония. – Ты меня совсем не знаешь.
– Я полюбил тебя тогда, когда впервые встретил в деревне. Ты была такой красивой, милой девочкой. Просто я был молод и глуп. Кто из нас не совершал ошибок по молодости? Если есть такой, пусть бросит в меня камень. А потом, встретив тебя через много лет, я понял, что именно такую женщину искал все эти годы, – говорил он с жаром.
– Я сейчас помогаю одной одинокой пожилой женщине… – Голос Вероники звучал спокойно, словно она не слышала признания в любви. – Так вот, она сказала умную фразу: «Люди видят то, что хотят видеть». Я не тот человек, который тебе нужен, а ты – не моя судьба. Мы разные, как две противоположности, как два полюса, и у нас не может быть ничего общего.
– Но нам было хорошо, когда мы встречались?
– Не стоит путать секс и любовь. Это разные вещи, – сказала Вероника и хотела убрать его руки со своих плеч. Не надо обладать большим умом, чтобы догадаться, что Захарий искал встречи с ней, чтобы сделать предложение. – Мы поговорили обо всем, расставив точки над «і», теперь мне пора возвращаться.
Вероника чувствовала себя чужой, она не вписывалась в блеск роскоши этого большого дома. Ей очень хотелось вернуться домой и погрузиться в водоворот привычного вечера.
– Я хочу домой, – сказала она.
Захарий пропустил эти слова мимо ушей. Он наклонился и поцеловал ее нежно, как только мог.
– Не надо, прошу тебя, – прошептала Вероника, чувствуя на себе магическую силу его прикосновений.
– Последний раз, – прошептал он.
Вероника хотела оттолкнуть его, но его теплые нежные и трепетные пальцы уже умело изучали все изгибы ее тела. Она подумала, что это больше никогда не случится. Ведь он подтвердил:
– Да. В последний раз.
И пусть это подло, но у Вероники не хватило сил произнести решительное «нет». Она опять попала под чары его страстных поцелуев, и эта страсть сожгла все мысли, еще остававшиеся в ее голове.
Вероника была опьяняюще нежна. Ее трогательная стыдливость сменялась умелым соблазном. И это все пробуждало в нем такую страсть, которой он не испытывал уже очень долго.
– Сейчас я уйду, чтобы никогда не вернуться, – сказала Вероника, одевшись. Стыд жег ее изнутри, и она избегала встречаться с Захарием взглядом.
– Тебе не понравился этот дом? – Захарий схватил ее за руки. – Мы уедем отсюда и построим наш, новый. У нас с тобой будет большой дом со стеклянной крышей и посаженными внутри деревьями. Хочешь такой? – говорил он пылко, быстро и страстно. – А вокруг дома будет мини-Версаль или, еще лучше, нам сделают под заказ «дворик Джульетты». Да-да! Именно в таком дворике ты и наши дети будут чувствовать себя уютно, как в раю. А хочешь домашний креатив? Можно сделать пол-аквариум. Все, что ты захочешь! Можно даже сделать копию римского фонтана Треви. Или кинотеатр в санузле! Или интерьер в стиле ночного клуба с рекой-ручьем? Я могу все! У меня есть деньги! Много денег!
– Мне от тебя ничего не надо, – сказала Вероника, чеканя каждое слово. Она отодвинула Захария Ефремовича от себя и направилась к выходу.
Захарий Ефремович сел в кресло, откинулся назад.
– Говоришь, ничего не надо? – От его слов повеяло холодом.
– Ничего.
– Принимаешь меня за мальчишку? Наигралась, а теперь вспомнила, что пора идти домой?
Вероника обернулась, посмотрела на Захария. Уверенный в себе, он вальяжно развалился в кресле и смотрел на нее с презрительной улыбкой.
– Иди! Кому ты нужна? Оборванка!
Лицо Вероники вспыхнуло от ярости и унижения. Она словно хлестнула его презрительным взглядом.
– Я была о тебе лучшего мнения, – произнесла она. – Надеюсь, что мы уже все сказали друг другу и больше наши пути никогда не пересекутся.
– На твоем месте я не был бы таким категоричным. – Ответ прозвучал холодно, словно не было ни страсти, ни признания в любви, ни обещаний.
Вероника еще раз посмотрела на Захария, намереваясь что-то сказать, но сдержалась, увидев отстраненное выражение его лица. Она быстро выбежала на улицу, поймала первое попавшееся такси. Больше всего ей сейчас хотелось домой, в привычный для нее мир, который она не собиралась разрушать.
Глава 42
Начало учебного года для Никиты было как гром среди ясного неба. Конечно, он прекрасно знал, что придет время, когда надо будет приниматься за учебу, но лето пролетело так быстро, словно метеорит на небе. Встреча с одногруппниками, суматоха первых учебных дней, общее возбуждение – все это повлияло на него положительно. Его знакомые все до одного заметили, что он очень похудел за лето.
– Пришлось вкалывать как папа Карло, – отшутился Никита от их замечаний. Он и сам это заметил: на ремне пробил одну дырочку, а за ней и вторую. К тому же клубный жаргон стал таким привычным, что ему было трудно разговаривать с ребятами и девушками, которые хотя и сыпали шутками, но приличными и безвредными, без тех специфических слов, которые появились в его лексиконе.
Поразмыслив, Никита твердо решил, что пора прекращать и загулы, и свое баловство. Погулял, дуростью пострадал – и довольно. Его позитива хватило на несколько дней. Никита решил не гулять по ночам. Ближе к вечеру он заскочил в «Венеру», принял «фен» и уже намеревался вернуться домой, как ди-джей объявил выступление известных саксофониста и пианиста. Никита глянул на часы. У него было еще достаточно времени, чтобы послушать музыку и вовремя вернуться домой. Пока музыканты готовились к выступлению, Никита разыскал Тимура и купил еще один «чек». При желании его можно будет использовать дома и не бежать в клуб. Пакетик Никита спрятал в портмоне, в потайной отдел.
Первым на сцене появился пианист. Тонкие пальцы музыканта забегали по клавишам, наполняя пространство музыкой. Никита не любил пианино, но сейчас оно зазвучало по-новому. Никита сначала смотрел на одухотворенное лицо пианиста, потом прикрыл глаза и вслушался в волшебные звуки музыки. Казалось, музыка нежно гладила лицо, то убаюкивала, то обнимала, то падала на него золотыми россыпями, увлекая за собой в неизвестную даль. Никита открыл глаза, уже не понимая, откуда льется музыка: из самого воздуха или из-под пальцев пианиста. Он медленно вытянул руки вперед – музыка была настолько четкой, ясной, материальной, что ее хотелось пощупать. Он касался ее золотых струн, а она заставляла его плакать и страдать и в то же время наполняла все естество новой энергией и жизненной силой. И его слезы уже слились воедино со звуками музыки…
