— Ты же знаешь Ральфа, Биг. Я не думаю, что он сам ответит, о чем его фильмы…
— Ты знаешь, что он хотел переспать со мной? — спросила она. — И не раз, — добавила она, раздражаясь все сильней. — Господи, даже когда он приезжай на выходные, даже при Коуте и всех остальных.
Трампер только вздохнул.
— А эта девушка, — начала Бигги, и Трампер поднял на нее глаза. — Тюльпен?
— Да. — вмешался Кольм. — Тюльпен…
Они подвинулись к другому краю машины. Кольм был поглощен тем, что разворачивал покрытую фольгой и перевязанную лентой баночку с рыбкой.
— Так что насчет нее? — спросил Трампер.
— Знаешь, Ральф говорит, что она хорошая девушка, — произнесла Бигги. — Я хочу сказать, действительно очень хорошая.
— Да, хорошая.
— Знаешь, он хотел переспать и с ней, — выпалила Бигги. — Ты должен это знать… — Трампер хотел сказать, что Ральф уже спал с Тюльпен и что, быть может, он до сих пор жалеет, что больше не спит с ней, но промолчал; он лишь шевельнул губами, но ничего не сказал.
— Богус, — начала Бигги. — Только не говори, что тебе жаль. Хотя бы на этот раз не говори ничего такого. Ты всегда говоришь это.
— Но мне и вправду жаль, Биг.
— Не нужно, — сказала она ему. — Я очень счастлива, и Кольм тоже.
Он ей верил, но почему это так злило его? — А ты?
— Что?
— Ты счастлив?
Он думал, что да, что можно так сказать, но не стал отвечать.
— Мы отлично провели время, Кольм и я, — заявил он ей. — Мы ходили в зоопарк и на кукольное представление…
— И еще в музей, — добавил Кольм. Теперь он развернул банку и поднял ее, чтобы показать Бигги. Но рыбка плавала на поверхности.
— О, какая красивая! — восхитилась Бигги.
— Она умерла, — сказал Кольм; казалось, он не слишком удивился.
— Мы найдем тебе другую, — пообещал Трампер. — Ты можешь снова приехать к нам, — добавил он, не глядя на Бигги. — Ведь ты бы этого хотел?
— Угу.
— Или твой папа приедет навестить нас, — сказала Бигги.
— Там были еще желтая и красная, — сообщил Бигги Кольм. — И много разных черепах. Может, черепаха не умерла бы так быстро?
Неподалеку от них взлетел небольшой самолет, и Кольм наблюдал, как он поднимается в небо.
— Лучше бы я вернулся на самолете, — сказал °н с сожалением. — На самолете не так долго, как на машине, может, тогда бы рыбка не умерла.
Рыбоубийца Трампер едва удержался, чтобы не сказать: «Может, Великий Коут сумеет оживить ее?» Но на самом деле ему не хотелось говорить ничего такого; на самом деле он чувствовал себя настоящим дерьмом из-за того, что так подумал.
Глава 20
ЕГО ОТЪЕЗД
Он оставил жену и ребенка в Айове. И купил себе билет в один конец.
Ральф Покер. Из текста к фильму «Облом»
Он стоит на темном тротуаре, защищенный от уличных огней кустом, он исполнен уважения к освещенному окну Бигги, а также к мистеру Фит-чу, ночному стражу своей и соседских лужаек. Фитч машет ему, и Богус, осторожно прихрамывая, ковыляет в сторону города, медленно ступая вдоль полоски травы, пробившейся между тротуаром и шоссе; в тени между фонарными столбами он налетает на чью-то кучу листьев.
— Вышел пораньше поохотиться на уток! — кричит ему вслед мистер Фитч, способный поверить чему угодно.
— Ага! — отзывается Богус и, истекая кровью, плетется к центру города в «Бенни», где находит накачавшегося пивом Ральфа Пакера. Однако Ральф сразу трезвеет при виде друга в плачевном состоянии.
У Пакера хватает здравого смысла вмешаться, когда Богус начинает задирать безобидного толстого студента в белой индийской робе со знаками Тао и обритой наголо головой.
— Если ты скажешь, что любишь всех, то я прибью тебя стеклянной пепельницей… — грозит ему Богус и хватает со стола пепельницу. — Вот этой самой.
Пакер с пьяными уговорами выпроваживает Богуса на Клинтон-стрит и, пошатываясь, подводит к бордюру, где лежит его гоночный велосипед. Со свойственной пьяным выносливостью Ральф везет их обоих к реке, через мост и вверх по убийственно-длинному склону холма, к университетской больнице. Там страдания Трампера облегчают, обработав его изувеченные ступни, осторожно проколов и надрезав нагноения.
Весь день в воскресенье Трампер провалялся ничком на диване Ральфа, водрузив ноющие от пульсирующей боли ноги на гору подушек. Лихорадочное видение преследовало его в грязных комнатах Ральфа: запах дворняги Пакера, окрещенной Трампером Рвотой, и запах масла для волос, который проникал снизу через половое покрытие из парикмахерской, расположенной прямо под квартирой Ральфа на Джефферсон-стрит.
Один раз прямо над его изголовьем зазвонил телефон. После долгого поиска трубки Богус ответил, и сердитый женский голос проинформировал его, что он может поиметь самого себя. Он не узнал, кто это был, но то ли из-за лихорадки, то ли из-за ясно осознаваемого чувства вины он ни на минуту не усомнился, что звонок предназначался не Ральфу.
К вечеру в голове Богуса активизировались некие нечеткие импульсы, которые с большой натяжкой можно было принять за план. Овертарф, из-за своей способности все драматизировать, назвал бы это прожектом.
Трампер передернул плечами, вспомнив короткое письмо отца, которое он разорвал на мелкие кусочки и бросил Бесстрашной Мыши:
* * *
«Сын!
Я очень серьезно все обдумал, и первым делом должен заявить тебе, что я самым решительным образом не одобряю твоего нынешнего поведения, как в смысле личной жизни, так и карьеры.
То, что я решил одолжить тебе денег, категорически расходится со всеми моими принципами. Уясни себе: это не подарок. Прилагаемый мною чек на $5000 должен помочь тебе снова стать на ноги. Я не буду столь бесчеловечным и не стану называть определенный процент или точную дату возврата. Достаточно сказать, что я надеюсь, что ты сочтешь себя ответственным за эти деньги передо мной и что ты воспримешь эту ответственность со всей серьезностью, которой так недостает тебе в последнее время».
* * *
Богус также вспомнил, что он не порвал чек и не бросил его в подвал.
На следующее утро Трампер медленно доковылял до банка на своих распухших ногах. Совершенные им сделки этого дня включали в себя следующее: получение депозита на пять тысяч долларов (что вызвало персональное поздравление президента банка Шамвэя); двадцатиминутное ожидание в приемной президента Шамвэя, который был теперь сама любезность, пока банк оформлял ему новую чековую книжку (старая осталась дома с Бигги); получение трехсот долларов наличными; кража четырнадцати спичечных коробков из маленькой корзинки со стойки возле окошечка банковского кассира («Я собираюсь ограбить вас», — прошептал он ошарашенному кассиру, затем схватил спички).
