— Зачем вы хотите видеть доктора? Неразборчивый шепот.
— Что?
Неразборчивый шепот чуть громче.
— Как давно вы мочитесь подобным образом? Каким образом? Сгорая от любопытства, посетители в приемной притворяются читающими.
Урология — настолько чудовищная, отталкивающая и изматывающая область, что я взял с собой для поддержки Тюльпен. Приемная, как обычно, представляла собой настоящую мозаику. Маленькая девочка цвета мочи сидела сжавшись рядом со своей мамашей, — похоже, она не мочилась целую неделю. Сногсшибательная красотка, вся в коже, пристроилась поодаль с «Виллидж войс» в руках. Несомненно, она была инфицирована. Какой-то старик нервно ерзал у двери, — видимо, его каналы, клапаны и краники были такими древними и испорченными, что он, вероятно, писал в пластиковый мешочек через пупок.
— Зачем вы хотите видеть доктора?
— Водяной метод перестал действовать. Любопытство в приемной возбуждается еще сильнее.
— Водяной метод?
— Перестал действовать. Совершенно.
— Понятно, мистер…
— Трампер.
— У вас возникают боли, мистер Трампер?
Я почувствовал, что мамаша с раздутой девочкой встревожилась; девица в коже крепче сжала газету.
— Иногда… — Таинственный ответ, приемная утроила внимание.
— Не могли бы вы сказать конкретно, что…
— Там все закупоривается.
— Закупоривается?
— Ну да, как будто там затычка.
— Понятно. Затычка… — Она просматривает мои записи, длинную историю о том, как у меня там все закупоривается. — Вас это и раньше беспокоило?
— В мировом масштабе. От Австрии до Айовы! Приемная поражена этим вселенским заболеванием.
— Понятно. Вы по этой причине посещали доктора Виньерона раньше?
— Да.
Неизлечим. Бедный парень.
— А что вы принимали? : — Воду.
Сестра поднимает на меня глаза; водяной метод ей явно незнаком.
— Понятно, — говорит она. — Если вы ненадолго присядете, доктор Виньерон вас скоро примет.
Пересекая приемную и подходя к Тюльпен, я замечаю, как мамаша ласково улыбается мне, девочка таращится, а сногсшибательная девица в коже скрещивает ноги, как бы говоря: «Если у тебя там закупоривается, держись от меня подальше». Только бедный старик с его неисправными каналами не реагирует ни на что, — возможно, туговат на ухо, если не глух совсем как тетерев, или, может, он писает через ухо.
— Мне кажется, — прошептала мне Тюльпен, — что с тебя достаточно.
— Достаточно чего? — спросил я слишком громко.
Мамаша напряглась. Девица хлопнула газетой, старик заерзал на стуле, хлюпая своими отвратительными внутренностями.
— Этого, — прошипела Тюльпен, ткнув кулаком вниз своего живота. — Этого, — повторила она, осторожно примеривая на себя все собрание урологических ран.
В приемных докторов чувство братства возникает крайне редко, а в приемных специалистов по интимным проблемам дело обстоит и того хуже. Существуют клубы для ветеранов, для людей с высоким IQ, для лесбиянок, бывших питомцев школы, для родивших тройню матерей, для добровольных защитников вязов, для республиканцев и неомаоистов; но это общество объединено насильно: общество людей, имеющих проблемы с мочеиспусканием. Назовем их виньеронцами! Мы могли бы встречаться раз в неделю, устраивать соревнования и выставки — нечто вроде встреч на почве урологических событий.
Затем в приемную из тайного нутра своего кабинета вошел доктор Жан Клод Виньерон, распространяя на нас легкий запах своих «Галльских». Мы, виньеронцы, замерли на стульях в благоговейном страхе: «Кто будет вызван следующим?»
— Миссис Гуллен? — произнес Виньерон. Мамаша нервно встала и велела девочке вести себя хорошо, пока ее не будет.
Виньерон улыбнулся Тюльпен. Коварный француз!
— Вы ждете приема? — спросил он.
И, будучи аутсайдером среди всей этой ассамблеи виньеронцев, Тюльпен пристально посмотрела на него, не отвечая.
— Нет, она со мной, — сказал я Виньерону. Он и Тюльпен улыбнулись.
Когда доктор удалился вместе с миссис Гуллен, Тюльпен прошептала мне:
— Не думала, что он так выглядит.
— Как «так»? — спросил я. — А как должен выглядеть уролог? Как мочевой пузырь?
— Он не похож на мочевой пузырь, — ответила Тюльпен, пораженная.
Девочка сидит, застенчиво слушая нас. Если пациенткой оказалась ее мать, то почему ребенок выглядит таким раздутым и желтым? Я решил, что она выглядит так из-за того, что ей не разрешают писать. Она примерно того же возраста, что и Кольм. Она беспокоится, поскольку ее оставили одну, и ерзает на стуле, украдкой поглядывая то на сестру, то на старика. Она кажется мне все более растерянной, поэтому я делаю попытку завязать с ней разговор, чтобы подбодрить.
— Ты ходишь в школу?
Но вместо ребенка, на меня вскинула взгляд девица в коже. Тюльпен только посмотрела на меня и промолчавшего ребенка.
— Нет, не хожу, — ответила кожаная девица, глядя куда-то сквозь меня.
— Нет, нет, — сказал я ей. — Не вы. — Теперь девочка уставилась на меня. — Я имел в виду тебя, — произнес я, указывая на нее. — Ты ходишь в школу?
Девочка сконфужена и напугана, — видимо, ей запрещено разговаривать с незнакомцами. Девица в коже наградила пристающего к ребенку типа ледяным взглядом.
— Твоя мама скоро придет, — обратилась Тюльпен к маленькой девочке.
— У нее в моче кровь, — сообщил нам ребенок. Сестра развернулась на своем шарнирном стуле и бросила на меня быстрый взгляд, красноречиво говорящий о том, что мои мозги, должно быть, тоже закупорились.
— О, с твоей мамой все будет в порядке, — подбодрил я ребенка.
Она кивнула, скучая. Сногсшибательная девица в коже посмотрела на меня так, будто хотела дать понять, что в ее моче крови нет, так что и не спрашивайте. Тюльпен подавила смешок и ущипнула меня за бедро, а я исследовал свое нёбо кончиком языка.
Затем старик, который все время был таким молчаливым, издал странный звук, похожий на сдерживаемую отрыжку или сжатое пуканье, если только это не был треск его надломившегося позвоночника. Когда он попытался встать, по свисавшей на живот рубашке расплылось пятно цвета подгорелого масла, отчего брюки плотно прилипли к его костлявым бедрам. Он накренился в сторону, но я успел поймать его еще до того, как он упал. Он оказался почти невесомым, и мне ничего не стоило вернуть его в вертикальное положение, но от него шел ужасный запах; он схватился за живот; под рубашкой у него явно что-то было.
