Как врач-ортопед Дарувалла осуждал способ, которым мамаша дергала сына за руку, к тому же полностью расслабленную. Мальчишка выглядел мягким, как воск, доктор опасался за его локоть или плечо. Мамаша отнюдь не хотела нанести вред ребенку — просто ее беспокоило и раздражало поведение сына.
В какой-то момент доктор открыто улыбнулся этой мадонне с младенцем. Они были ярко освещены фонарем, и доктор надеялся, что они так же хорошо видят его, тоже стоящего под фонарем. Однако Фарук забыл, где он находится. Это не Индия. Он не подумал, что может встревожить женщину своим неевропейским видом. Смуглое лицо этого незнакомого человека, освещенное уличным фонарем и оттененное белизной падавшего снега, было для нее все равно, что внезапное появление огромной собаки на привязи. Почему иностранец улыбался ей?
Явный страх женщины оскорбил и обидел Даруваллу — он перестал улыбаться и отвернулся. Затем доктор обнаружил, что стоит он не там, не на перекрестке, который назвала ему Джулия. Оказывается, его место на северо-западном углу улиц Лонсдейл и Рассел-Хилл, именно там, где находятся мать и сын. Фарук понимал: если он перейдет дорогу и окажется за ними, женщина может испугаться и забеспокоиться. Не исключено, станет громко звать на помощь. Могут возникнуть обвинения, сбегутся свидетели, а это уже запахнет вызовом полиции!
Поэтому Дарувалла начал неторопливо переходить Рассел Хилл, глядя под ноги что, несомненно, только укрепило женщину в ее подозрениях. Фарук выглядел так, будто задумал что-то нехорошее. Он прошмыгнул мимо женщины и ребенка без всякого приветствия, думая, что если произнесет хоть слово, женщина испугается до такой степени, что может ринуться под идущий транспорт. (Никаких машин по улице н е проезжало.) Доктор встал в пяти метрах от того места, где его ожидала увидеть Джулия, напоминая сексуального извращенца, собиравшегося с силами для трусливого нападения. Уличное освещение едва достигало той канавы, где он стоял.
Женщина заволновалась и сделала несколько шагов назад, волоча за собой маленького ребенка. Это была элегантная женщина лет двадцати, невысокая, худенькая и откровенно испуганная. Выражение ее лица не оставляло в этом никаких сомнений: она подозревала доктора в преступных намерениях. Под респектабельным пальто из черной шерсти с черным вельветовым воротником и такими же лацканами совершенно точно скрывался голый мужчина, изнывающий от желания эксгибиционизма, демонстрации себя ей и ее ребенку. Дрожа от страха, она повернулась спиной к опасной фигуре, но в этот момент незнакомца заметил ее сын. В отличие от мамаши, он не испугался. Продолжая тянуть ее за руку, он все еще языком ловил снежинки, не отводя взгляда от доктора.
Импульсивно сам доктор тоже высунул язык, пытаясь повторить действия малыша. Вряд ли Фарук мог вспомнить, когда в последний раз делал такое. Однако сквозь падающий снег молодая женщина увидела психически ненормального иностранца, который открыл рот и вывалил наружу огромный язык. Глаза его мигали, когда снежинки падали ему на ресницы.
И веки у незнакомца были опухшие. Откуда ей было знать, что доктор в последнее время сильно постарел, устал, к тому же годами пил пиво с вином. Однако паническое воображение молодой мамаши, должно быть, приписало их демоническому Востоку. Из-за того, что Дарувалла стоял немного в стороне от светового пятна, его глаза казались прикрытыми своеобразным капюшоном, как у змеи.
Ничего этого не видел сынишка женщины. Казалось, одинаковая охота за снежинками, братство высунутых языков как-то сблизило их. Понятное поведение Фарука смяло дистанцию между ним и незнакомцем. Он внезапно оторвался от матери и, распахнув руки, бросился к опешившему индийцу.
Мамаша настолько испугалась, что не смогла даже внятно позвать ребенка. Ей удалось выдавить из себя какой-то клокочущий звук, похожий на подавленный вздох. Она не бросилась вслед за сыном, будто ее ноги превратились в лед или камень. Женщина смирилась с судьбой, поскольку хорошо представляла, что случится: черное пальто раскроется, когда она приблизится к незнакомцу, и она столкнется с видом мужских гениталий загадочного Востока!
Чтобы еще больше не напугать женщину, доктор притворился, что не замечает подбегавшего к нему ребенка.
Он мог представить, о чем она думает. «Какие же эти сексуально извращенные мужчины хитрецы!» Он с горечью про себя дополнил ее мысли: особенно хитры те из них, у кого другой цвет кожи. Ситуация оказалась именно такой, которую иностранцев с другим цветом кожи учат опасаться. Хотя ничего не происходило, молодая женщина замерла в ожидании шокирующего и ужасного поворота событий.
«Простите, милая леди, ничего такого не случится! » — мысленно прокричал Фарук.
Он бы убежал от мальчишки, если бы не думал, что тот бегает гораздо быстрее него. К тому же Джулия с минуты на минуту могла увидеть, как он убегает от мамаши и ее маленького сына.
Именно в этот момент мальчик, подбежав, дотронулся до него и не сильно потянул доктора за рукав. Затем детская ручонка схватилась за его указательный палец в перчатке. Дарувалле только и оставалось посмотреть вниз, в широко открытые глаза, которые на него уставились. Бело-розовые, отливающие глянцем щеки мальчишки казались фарфоровыми.
— Извините, откуда вы? — спросил маленький джентльмен.
«Вот это вопрос! » — мысленно восхитился Дарувалла.
Он часто слышал этот вопрос и всю жизнь отвечал на него в меру искренно, но чувствуя в душе, что лжет.
«Я из Индии», — ответил бы доктор, не будучи в этом достаточно убежден. «Я из Торонто», — говорил он иногда, но в тоне его звучало слишком много злости, чтобы это была правда. Порой он прибегал к другому варианту: «Я из Торонто пролетом через Бомбей». Когда же ему хотелось по-настоящему понравиться, ответ звучал так: «Я из Торонто, пролетом через Вену и Бомбей».
Дарувалла мог бы и дальше развивать эту ложь, поскольку на самом деле он был ниоткуда.
Используя свое европейское образование, он мог бы сочинить занимательную историю о своем детстве в Бомбее, рассказывая ее с индийским акцентом, придающим повествованию дополнительный колорит. А мог бы оборвать разговор одной фразой:
«Как вам известно, в Торонто проживает много индийцев», — он мог бы и так ответить, если бы это понадобилось.
Когда требовалось, доктор Дарувалла хвалил место, где жил, хотя на самом деле чувствовал себя там неуютно.
Но сейчас от него ожидался совсем другой ответ, совершенно иной тип правды. Доктор увидел честный к себе интерес, неподдельное желание узнать истину Фарука очень тронула то, что малыш не отпустил его указательный палец. У него не оставалось времени на шутливый ответ или на двусмысленное замечание. Испуганная мамаша могла в любую секунду прервать их разговор, а такой момент больше не повторится.
— Откуда вы? — спросил его ребенок. Дарувалла и сам хотел бы услышать ответ. Никогда раньше его не одолевало такое желание сказать правду, столь же чистую, как падающий сейчас снег. Наклонившись к малышу так, чтобы ребенок понял каждое его слово и сжав доверчиво держащую его ручонку, доктор услышал свой ответ, четко прозвучавший в зимнем вечернем воздухе:
