— Разве я тебе не говорил? — сказал водитель приятелю.
— Давай отвезем его домой, — произнес дружок. Таксист взглянул в зеркало заднего вида и сделал резкий поворот на 180 градусов, отчего Фарука ударило в дверь.
— Мы покажем тебе, где твой дом, бабуин, — пообещал водитель.
Доктор не мог убежать — ни когда они медленно ехали в потоке машин, ни когда останавливались на красный свет — он слишком боялся сделать это. На большой скорости водитель нажал на тормоза, и голова доктора ударилась о плексигласовое стекло, его вжало в сиденье. Фарук почувствовал тяжесть в сразу же набухшей шишке. Когда он легонько дотронулся до распухшей брови, кровь уже стекала ему в глаз. Ощупав рану, доктор подумал, что придется зашивать ее четырьмя, а может, даже шестью стежками.
Район «Маленькой Индии» тянется вдоль улицы Джерард от улицы Коксуел до Хайаота. Некоторые говорят, что этот район идет дальше, до улицы Вудфилд. Однако все соглашаются с тем, что у Гринвуд район «Маленькой Индии» кончается. Но даже в этом районе проживания индийцев полным-полно китайцев.
Такси остановилось напротив овощного магазина на пересечении улиц Джерард и Коксуел. Вряд ли было простым совпадением и то, что по диагонали от овощного магазина находилась Канадская служба этнической иммиграции. В этом месте приятель таксиста грубо вытащил Фарука с заднего сиденья машины.
— Сейчас ты приехал домой. Лучше оставайся здесь, — рявкнул приятель водителя.
— Но все же, бабуин, возвращайся в Бомбей, — добавил таксист.
Отъезжающую машину доктор увидел лишь одним глазом. Он настолько обрадовался, освободившись от этих убийц, что совсем не запомнил, было ли такси красное, а, быть может, красное с белым. Но даже если бы Фарук увидел фамилию водителя или номер машины, вряд ли бы он вспомнил их.
Большинство торговых заведений в районе «Маленькой Индии» по пятницам не работало. Скорее всего, никто не видел, как доктора вытолкнули из такси. Никто не подошел к нему, хотя у него текла кровь и он был явно не в своей тарелке, этот маленький человечек с проступающим брюшком, который судорожно держал в руках врачебный чемоданчик. Из разбитой брови сочилась кровь, попадая на белую рубашку под черным костюмом. Фарук двинулся вперед. В весеннем воздухе на тротуаре болтались на веревке какие-то вещи. Впоследствии Фарук старался припомнить названия тех мест. Салон вышивки Пинди? Магазин одежды Нирма? Потом он увидел еще один овощной магазин. Может быть, он назывался «Синг фарм»? Объявление на объединенном молельном доме сообщало, что по воскресеньям вечером это заведение работало как индийский храм «Шри Рама». В рекламе ресторана на углу улиц Крейвен и Джерард он машинально прочел, что здесь работают «специалисты индийской кухни». Фарук увидел знакомую рекламу любимого пива, другое объявление обещало встречу в кинофильме с азиатскими суперзвездами.
Доктор Дарувалла никогда не бывал в «Маленькой Индии». Казалось, выставленные в витринах магазинов манекены в сари издевались над ним. У Фарука здесь не было никаких близких друзей. Родители-персы привозили к нему на прием своих детей, основываясь на его явно персидской фамилии в телефонном справочнике. Как он здесь очутился? Что происходит? Даруваллу поразил один манекен — женщина-блондинка, одетая в сари, выглядела так, будто потеряла ориентировку в этой жизни, как и сам доктор.
Кто-то уставился на него из окна ювелирного магазина «Раджа», вероятно, заметив, что доктор залит кровью. На улице Джерард он прошел южноиндийский вегетарианский ресторан, расположенный на повороте улицы Ашдейл. На магазине «Чаат Хат» объявление перечисляло индийские сладости, включая «все виды кулфи, фалюда и паана». Рекламная вывеска ресторана «Бомбей Бхель» сообщала, что «для настоящих спортсменов подается суперкрепкое пиво „Тандерболт“, от которого человек ощущает возбуждение».
В овощном мягазине «Шри Гросериз» связки корня имбиря не помешались за прилавком и лежали даже на тротуаре. Доктор долго разглядывал вывеску индийского театра и магазин «Шелковый кокон».
На углу улиц Джерард и Вудфилд в мастерской «Дж. С. Аддисон» Фарук увидел сказочную медную ванну с кранами, украшенными орнаментом в форме голов рычащих титров. Ванна очень напоминала ту, в которой он еще маленьким мылся в доме на улице Ридж-роуд в районе Малабар-Хилл. Глядя на выставку медных раковин, канализационных труб и других вещей для ванной в викторианском стиле, доктор Дарувалла заплакал. Внезапно он осознал, что какой-то человек, озабоченно глядя ему вслед, вышел из магазина на тротуар.
— Вы ранены, можно вам помочь? — спросил человек, по виду не похожий на индийца.
— Я сам доктор. Пожалуйста, просто вызовите мне такси. Я знаю, куда ехать, — ответил Дарувалла.
Такси отвезло его в госпиталь для детей.
— Вы уверены, что вам нужно именно в детский госпиталь? Мне кажется, вы не очень-то похожи на больного ребенка, — сказал темнокожий таксист, родом из западных районов Индии.
— Я доктор и здесь работаю, — пояснил Фарук.
— Кто вас избил, мистер'' — спросил водитель.
— Два парня, которым не нравятся такие люди, как я или вы, — ответил ему доктор.
— Я знаю таких людей. Они везде, мистер, — сказал таксист.
Дарувалла с облегчением узнал, что его секретарь и медицинская сестра уже ушли. В офисе у него всегда висела одежда на смену. Она пригодится, после того как он зашьет рану. Грязную рубашку он выбросит, а костюм попросит сдать в чистку.
Осмотрев рваную рану на брови и глядя в зеркало, Дарувалла обрил ее по краям. Это оказалось несложно. Затем сделал себе укол прокаина и подготовил нить для наложения шва, однако понял, что с этим сам не справится. Фарук позвонил в офис Макфарлейну и сказал его секретарю, чтобы доктор задержался, если он уже готов уйти домой.
Вначале он хотел представить картину, будто ударился головой из-за безответственности водителя такси, поскольку резкое торможение бросило его лбом на плексигласовое стекло между сиденьями. Хотя такой вариант был правдой или частичной правдой с умолчанием деталей, голос мог его выдать. Кроме того, что делать с лицом, которое все еще отражало страх, обиду и гнев.
— Кто это тебя так отделал, Фарук? — спросил его Мак.
И доктор рассказал Макфарлейну все целиком, начиная с инцидента в метро с тремя подростками и криков из проезжающих машин. К тому времени, когда Мак зашил рану, наложив пять стежков шва, Фарук употребил выражение «цветной иммигрант» больше, чем до этого он использовал его даже в разговорах с Джулией. Доктор никогда не расскажет жене о случае в районе «Маленькой Индии». Он достаточно успокоился, рассказывая все это Макфарлейну.
У его друга имелись свои истории. Хотя его ни разу не избивали, однако многократно запугивали. Среди ночи его будили звонками и угрожали, поэтому он три раза менял телефонный номер. Не оставляли его в покое и в офисе, из-за чего уволились два его секретаря и одна медицинская сестра. Изредка под дверь кабинета неизвестные подбрасывали письма или записки. Были ли это родители его бывших пациентов или врачи детского госпиталя, а, может быть, и просто сослуживцы?
