— Быстро сделали анализы, — сказал Ранджит, возвращая Даруваллу к действительности.
Почти все внимание доктора занимали мысли о сценарии. В таком состоянии его гораздо больше волновали те дети, которые требовали его забот.
Доктор помнил, что попросил Ранджита позвонить жене карлика и сообщить, что Мадху и Ганеша приедут в цирк. Доктору надо было узнать, где в штате Гуджарат сейчас находился цирк. Фаруку следовало позвонить также новому миссионеру и предупредить иезуита о том, что уик-энд они проведут в поездке с детьми в цирк. Однако доктора манил к себе сценарий и вымышленный мистер Мартин оказался более желанным существом для Фа рука, чем Мартин Миллс.
К сожалению, чем более яркими были его воспоминания и чем красочнее описывал он номера «Большого Королевского цирка», тем больше возникала и крепла в нем убежденность: в «Большом Голубом Ниле», куда они с Мартином Миллсом доставят настоящих детей, их ждет большое разочарование.
20. ВЗЯТКА
Время смываться
Что же до реального Мартина Миллса и того, насколько он соответствовал придуманному мистеру Мартину, то по этому поводу Фарук чувствовал лишь небольшую вину. Сценарист подозревал, что из сумасшедшего тяжеловеса он создал дурачка, выступающего в легком весе, однако это было лишь самое невинное подозрение. В сценарии, когда миссионер первый раз приезжает к детям в цирк, он скользит и падает в слоновье дерьмо. До Фарука пока еще не доходило, что настоящий миссионер, возможно, попал бы в еще более ужасную дрянь по сравнению с испражнениями слона.
Слова «Слоновье дерьмо» не годились для названия хотя он и выписал их на поля страницы, когда впервые эта фраза пришла ему в голову. Сейчас он ее перечеркнул: в Индии такой фильм запретят. Кроме того, кому захочется идти в кино под названием «Слоновье дерьмо»? Люди не возьмут с собой детей, а ведь фильм рассчитан на детей. Дарувалла с надеждой подумал, что хоть кто-нибудь заинтересуется им. Ему в голову полезли всякие мрачные мысли. Вот что делает неуверенность в себе. Она, как старый враг сценариста, тут же поразила его. А ведь Фарук вначале хотел приветствовать ее, как друга.
Сценарист стал думать над другими малоподходящими названиями. Не выбрать ли «Рулетка лимузинов»? Бесспорно, карлики во всем мире будут обижены этим фильмом, как бы он его ни назвал. Остальных людей сценарист уже успел обидеть за годы становления своей тайной карьеры.
Отставив в сторону оскорбленных карликов, доктор стал в уме решать менее сложные задания — какой киножурнал первым неправильно поймет и осмеет его усилия? Скорее всего, «Стардаст» и «Сине блитц». Из всех изданий, пишущих на тему кино, эти он считал наиболее скандальными и лживыми.
Одна мысль об этих дикарях от прессы и слизи журналистики заставила Фарука забеспокоиться о пресс-конференции, на которой он намеревался объявить о завершении серий с Инспектором Дхаром. Фаруку пришло на ум, что если он объявит пресс-конференцию, то на нее никто не придет. Придется обращаться к Дхару и просить, чтобы конференцию созвал он и обещал там присутствовать, иначе все будет похоже на мистификацию. Хуже всего то, что самому Дхару предстоит зачитать заявление, поскольку он — кинозвезда. Этих поганых журналистов меньше заинтересуют мотивы доктора Даруваллы, затеявшего обман, чем причины того, почему с этим мирился Дхар. Почему Дхар так долго поддерживал версию о том, что является создателем собственного кинообраза? Как обычно, даже на такой сенсационной пресс-конференции Дхар станет произносить те реплики, которые для него пишет киносценарист.
Это публичное объяснение-роль станет очередной работой Даруваллы. Истинную правду никто и никогда не скажет: лишь из любви к Джону Д доктор Дарувалла и создал Инспектора Дхара. Такая правда погибнет, потому что пресса ею не сумеет распорядиться. Фаруку вовсе не хотелось бы прочесть все насмешки писак над этим простым человеческим чувством, особенно в журналах «Стардаст» и «Сине блитц».
Последняя пресс-конференция Дхара прошла наподобие фарса. Местом конференции киноактер выбрал плавательный бассейн отеля «Тадж», поскольку, по его словам, ему очень нравилось, как иностранцы от смущения хватают ртом воздух для дыхания. Журналисты сразу пришли в ярость, поскольку они ожидали более интимной обстановки.
— Вы хотите подчеркнуть, что являетесь иностранцем и что вы совсем не индиец? — такой вопрос ему задали первым.
В ответ на вопрос Дхар нырнул в бассейн. Он не хотел, чтобы его начали фотографировать. Это не был несчастный случай. Он отвечал лишь на приемлемые для себя вопросы, а остальные игнорировал, так что интервью постоянно прерывалось нырянием Дхара в бассейн. Пока он находился под водой, журналисты говорили про него обидные веши.
Фарук предполагал, что Джон Д был бы счастлив освободиться от роли Инспектора Дхара. У актера имелось достаточно средств, и он явно предпочитал жизнь в Швейцарии. Однако Дарувалла также подозревал, что в глубине души Дхару нравились те чувства, которые он возбуждал в этих негодяях из средств массовой информации. Самым лучшим актерским достижением для Джона была ненависть журналистов, пишущих о кино. Зная об этом, Фарук представил себе, чему Дхар отдаст предпочтение: никаких пресс-конференций и никаких заявлений.
— Пусть они теряются в догадках, — скажет Дхар. Он часто это повторяет.
Тут же сценарист вспомнил еще одну его реплику, которая повторялась в каждой серии киноленты об Инспекторе Дхаре ближе к заключительным кадрам. Перед полицейским инспектором стояло очередное искушение: или «сексуально успокоить» еще одну женщину, или убить из пистолета еще одного негодяя. Однако Инспектор Дхар знал, когда остановиться. Он чувствовал, что игра подходит к концу, и говорил эти слова иногда расчетливому содержателю бара, иногда своему сослуживцу-полицейскому, а то и хорошенькой женщине, которая беспокойно ждала возможности ему отдаться:
— Время сматываться, — говорил актер. И исчезал.
Фарук, который хотел объявить о завершении работ над серией об Инспекторе Дхаре и уехать, наконец, из Бомбея, этот Фарук представлял, какой совет он может получить от Джона Д.
— Время сматываться, — скажет ему Инспектор Дхар.
Постельные клопы ждут
В давние времена, до того, как в офисе и смотровых кабинетах госпиталя для детей-калек установили кондиционеры, над столом, за которым сидел доктор Дарувалла, вращался потолочный вентилятор, а окно во дворик для прогулок было всегда открыто. Сейчас, с закрытым окном и постоянным гудением кондиционера, Фарук был отрезан от всяких звуков во дворике для прогулок. Когда доктор проходил через этот дворик или когда его приглашали посмотреть на одного из прооперированных им пациентов, выполняющего физиотерапевтические упражнения, плач детей его не слишком печалил. Он знал, что боль неразрывно связана с их выздоровлением. После операции и только после операции сустав необходимо разрабатывать. Но дети не только плакали от боли, они еще и хныкали, показывая, что страдают. Вот это жалобное мяуканье его доставало.
