Дэнни вспоминал и то, как он скрылся в кухне ресторана, не желая, чтоб отец видел его слезы. Кармелла уже вовсю плакала, но она плакала по любому поводу. Потом он слегка намочил тряпку и вернулся в зал. Мистер Лири, наслаждавшийся красным вином, не заметил, как его лучший ученик старательно стирает большую букву «О» с темно-синего плаща. Стереть эту букву оказалось намного легче, чем остальные события того вечера и ночи.
Он никогда не забудет той ночи. Дэнни лежал в своей комнате и слышал, как плачет отец. Повару было не успокоиться. Кармелла, естественно, тоже плакала, хотя и пыталась утешить Доминика.
Наконец юный Дэнни не выдержал и постучал в стену их спальни.
— Я люблю вас обоих! Я буду часто приезжать домой! Во все свободные выходные!
— Я люблю тебя! — всхлипывая, пробормотал в ответ отец.
— И я люблю тебя! — шмыгая носом, добавила Кармелла.
Ему не давалась эта сцена. Как он ни выстраивал ее, получалось как-то не так. Дэниел Бачагалупо смотрел на написанные строчки и думал, почему же суть ускользает от него.
Глава «Бегство в школу» была частью второго романа двадцатипятилетнего писателя. Свой первый роман он написал в конце первого года обучения в Писательской мастерской при Айовском университете. Второй год и третий, завершающий, он потратил на шлифовку произведения. Дэнни повезло: когда он заканчивал Нью-Гэмпширский университет, один из писателей, преподававших там на факультете английского языка, познакомил его с литературным агентом. Первый же издатель, которому был предложен роман Дэнни, согласился его опубликовать. Только через несколько лет Дэниел Бачагалупо понял, как улыбнулась ему судьба. Никто из выпускников Писательской мастерской не мог похвастаться романом, принятым к публикации. Дэнни завидовали, на что он не обращал внимания. Он почти не имел друзей среди сокурсников. Большинство студентов были людьми холостыми, любившими сборища. Дэнни — человек женатый и отец маленького ребенка — редко принимал участие в их вечеринках.
Он написал Кетчуму о выходе книги. Дэнни надеялся, что сплавщик прочтет ее одним из первых. Выход романа намечался на начало декабря шестьдесят седьмого года или перед Новым годом. Хотя местом действия был север Нью-Гэмпшира, Дэнни заверил Кетчума и отца, что их в романе нет.
— Это роман не о вас двоих и не обо мне. Я еще не готов писать о себе, — говорил он Кетчуму.
— Так там нет ни Эйнджела, ни Джейн? — удивился Кетчум, и в его голосе ощущалось недовольство.
— Пойми, это не автобиографический роман, — ответил Дэнни, и это было на самом деле так.
Возможно, мистер Лири назвал бы его роман «достаточно отстраненным», доживи этот замечательный старик до публикации. Увы, мистера Лири уже не было в живых. Вспоминая тот судьбоносный вечер в «Vicino di Napoli», Дэнни осознал, что ведь и Джузе Полкари тоже умер. Сам ресторан дважды перемещался: сначала на Флит-стрит, а затем на Норт-сквер (где он находился и по сей день). Обязанности метрдотеля поочередно выполняли Тони Молинари и Пол Полкари, что давало им отдых от кухни. Доминик с его хромотой на роль метрдотеля не годился, он подменял кого-нибудь из поваров, когда тот работал в зале. Кармелла по-прежнему оставалась украшением зала, а под ее началом всегда находились две официантки помоложе.
Приезжая на летние каникулы из Эксетера, а потом и из Нью-Гэмпширского университета (до женитьбы на Кэти), Дэнни работал официантом или подменял на кухне отца и Пола, когда им требовался выходной. Если бы Дэниел Бачагалупо не стал писателем, он вполне мог бы стать поваром. Но в эту дождливую ночь в Айове, когда второй роман не вытанцовывался, а первый еще не был издан, Дэнни находился в весьма мрачном настроении и не хотел представлять, куда бы его завела карьера повара. (Лишь одно утешало: если его писательская карьера не сложится, он хотя бы знает, чем заработать на жизнь.)
Что касалось приближающегося нового учебного года, Дэнни уже был обеспечен работой. Его пригласили в Вермонт, в малоизвестный колледж изящных искусств, предложив преподавать там литературное творчество и вести еще ряд курсов. Начиная подыскивать себе работу, он и не знал об этом колледже. Видимо, свою роль сыграло то, что «Рэндом Хаус»
[74]
готовил к публикации его роман, а сам он получал степень магистра изящных искусств в столь престижном месте, как Писательская мастерская. Словом, Дэнни готовился стать преподавателем колледжа. Молодой писатель был рад вернуться в Новую Англию. Он скучал по отцу и Кармелле. Живя в Вермонте, он мог чаще видеться с Кетчумом. С того памятного апрельского воскресенья, когда они с отцом навсегда покинули Извилистый, он виделся со сплавщиком всего один раз.
Кетчум появился в Дареме, когда Дэнни учился на первом курсе Нью-Гэмпширского университета. Сплавщику тогда было сорок с небольшим. Он приехал и с мрачным видом заявил:
— Твой отец сказал мне, что ты толком не умеешь водить машину по нормальным дорогам.
— Пойми, Кетчум, в Бостоне мы обходились без машины. Мы продали «понтиак» в первую же неделю. А в Эксетере у меня было не слишком много времени, чтобы брать уроки вождения.
— Христозапор! — изрек на это Кетчум. — Даже и слышать не хочу про университетского парня, у которого нет водительских прав!
Уроки вождения проходили за рулем старого Кетчумова пикапа и были тяжелы для молодого человека, который лишь умел когда-то гонять на машине с автоматической коробкой передач по лесовозным дорогам вокруг реки Извилистой. Кетчум прожил в Дареме неделю или чуть больше. Ночевал он в пикапе, «как во времена ваниганов». Парковочные инспекторы дважды выписывали ему талоны за ночевку в неположенном месте. Кетчум отдавал их Дэнни.
— Оплачивай, я тут ни при чем, — говорил сплавщик. — Денег за уроки вождения я не беру.
Дэнни и тогда было грустно, что он увиделся с Кетчумом только через семь лет. А теперь прошло еще шесть.
«Как можно не видеться с дорогими тебе людьми?» — раздумывал Дэниел Бачагалупо, прислушиваясь к стуку весеннего дождя. Но что всего удивительнее — отец за эти тринадцать лет вообще ни разу не встречался с Кетчумом. Чем это вызвано? Половина разума Дэнни пыталась найти ответ, а другая половина рассеянно созерцала застопорившуюся главу.
Молодой писатель перескочил к другому эпизоду — первой встрече мистера Карлайла (важной шишки в Эксетере, ведавшего назначением стипендий) с отцом и Кармеллой. Встреча, естественно, происходила в «Vicino di Napoli». Возможно, за свое поступление в Эксетер Дэнни следовало поблагодарить и Кармеллу. При виде ее мистер Карлайл просто обомлел. Он явно не видел таких женщин (во всяком случае, в Эксетере). Должно быть, важная шишка подумал: «Если юный Бачагалупо не попадет в Эксетер, я больше никогда не увижу эту женщину!»
Дэнни представлял, как был раздосадован мистер Карлайл, не увидев рядом с ним Кармеллы. Доминик тоже не приехал в Эксетер. Да и кто бы их отпустил? Семнадцатое марта в Бостоне — не только День святого Патрика
[75]
. (Молодое пенящееся зеленое пиво, которым торговали прямо на улицах, было ежегодным искушением для мистера Лири.) На семнадцатое марта приходился и День изгнания
[76]
— большой праздник для Норт-Энда, поскольку в 1774-м (или в 1775-м? Дэнни всегда путался с этой датой, хотя на самом деле знаменательное событие произошло в 1776 году) американские пушки, установленные на Коппс-Хилл, вынудили британский флот покинуть Бостонскую гавань. В этот день, а также в День памяти битвы при Банкер-Хилле
[77]
в школах Бостона не бывает занятий.
