— Джейн, — вновь произнес Дэнни, теперь уже без вопросительной интонации, хотя сердце его колотилось, а в мозгу вертелось множество вопросов.
На отца он бросил лишь мимолетный взгляд. Что заставило мальчишку поспешно отвести глаза? Отцовская нагота? Или та часть его тела, которую Кетчум однажды назвал «маленьким дружком»? Дэнни успел заметить, что отцовский «дружок» сейчас вовсе не маленький, и понял: это связано с тем, чем занимались отец и мертвая теперь посудомойка.
— Джейн! — в третий раз закричал Дэнни, словно троекратное повторение ее имени подтверждало то непоправимое, что он совершил собственными руками.
Повар быстро прикрыл свое срамное место подушкой. Потом он опустился на колени и приложил ухо к ее замолкшему сердцу. Дэнни все еще сжимал в руках длинную ручку сковороды, и его ладони кололо множеством маленьких иголочек. Возможно, это покалывание останется с ним навсегда. Невзирая на свои двенадцать лет, Дэнни Бачагалупо понял: под прежней его жизнью подведена черта. Начиналось то, что называется «вся оставшаяся жизнь».
— Я принял ее за медведя, — прошептал Дэнни.
Доминика вряд ли шокировало бы, если бы в этот момент мертвая посудомойка превратилась в медведя. Он не утратил ясности мышления и понимал: его любимому Дэнни срочно требуется хоть какое-то утешение. Трясущийся мальчишка стоял, буквально вцепившись в сковороду, словно верил, что теперь откуда-то выскочит настоящий медведь.
— Это вполне понятно, что ты принял Джейн за медведя, — сказал повар, обняв сына.
Он забрал сковородку из рук дрожащего мальчишки, потом снова обнял его.
— Ты не виноват, Дэнни. Это была случайность. Несчастный случай. Здесь никто не виноват.
— Как это никто не виноват? — удивился двенадцатилетний убийца.
— В таком случае это моя вина, — сказал ему отец. — И никогда она не будет твоей виной, Дэниел. Целиком моя. И это был несчастный случай.
Конечно же, повар сразу подумал о констебле Карле. В мире полицейского не существовало происшествий, не имеющих виновников. В том, что называлось сознанием Ковбоя, добрые намерения в расчет не принимались. «Ты не можешь спасти себя, но ты можешь спасти своего сына», — думал Доминик Бачагалупо. («А спасать нас обоих? На сколько лет меня хватит?»)
Как давно Дэнни хотелось увидеть Джейн с распущенными волосами. А как он мечтал хоть мельком увидеть голыми ее огромные груди. Сейчас он боялся взглянуть в ее сторону.
— Я любил Джейн! — торопливо пробормотал Дэнни.
— Я знаю об этом. Ты действительно любил ее, Дэниел.
— Отец, а ты… досидошничал с нею? — все-таки спросил Дэнни.
— Да, — ответил повар. — Я тоже любил Джейн. Но не так, как твою мать.
«И зачем мне понадобилось это добавлять?» — виновато подумал Доминик. Возможно, таким способом он хотел подчеркнуть: при всей любви к Джейн ему сейчас некогда горевать по ней.
— А что у тебя с губой? — спросил Дэнни.
— Меня ударила локтем Норма Шесть, — честно ответил повар.
— Значит, ты и с Нормой Шесть досидошничал?
— Нет, Дэниел. Джейн была моей единственной подругой. Только Джейн.
— А как же констебль Карл?
— Дэнни, нам надо спешить, — все, что ответил ему отец.
Повар понимал: времени у них в обрез. Вскоре начнет светать, и им пора приниматься за дело.
Тогда это было спешной подготовкой к заметанию следов и отъезду из поселка. Замешательство, неуклюжие движения, лихорадочные сборы. У повара и его сына имелось множество причин впоследствии снова и снова мысленно проживать ночь их бегства с берегов Извилистой. Хотя каждый по-своему вспоминал подробности их вынужденного отъезда. Юному Дэнни такое сложное занятие, как одевание мертвой женщины, не говоря уже о спуске ее грузного тела вниз по лестнице и перетаскивании в кабину пикапа, представлялось одним из подвигов Геракла. Мальчишка поначалу не понимал, почему отцу очень важно, чтобы Джейн была правильно одета — так, как если бы она одевалась сама. Ничего не забыть, ничего не напялить впопыхах. Правильно надеть ее громадный лифчик, не перекрутив лямок. Правильно застегнуть. Правильно натянуть ее необъятные трусы, чтобы они нигде не задрались. Проследить, чтобы носки не были надеты шиворот-навыворот.
Но зачем все эти хлопоты? Ведь Джейн мертва! Так рассуждал Дэнни. Он не знал, что тело мертвой индианки, возможно, будут внимательно осматривать (в том числе и медики) на предмет выявления причин смерти. (Очевидно, что смерть наступила в результате удара по голове. Но каким предметом? И где это случилось?) Конечно, постараются определить и примерное время смерти. И то, чего не понимал сын повара, отчетливо понимал сам повар: очень важно, чтобы Джейн нашли целиком одетой и одетой правильно.
Как-то Кетчум отправился на попойку в соседний штат Мэн и привез оттуда повару тележку. Доминик был очень благодарен другу за этот подарок. Тележка оказалась незаменимым подспорьем, когда выгружали привозимые продукты: картонные коробки, большие банки с оливковым маслом и кленовым сиропом и любые другие тяжелые грузы.
Повар с сыном привязали тело Джейн к тележке, и это позволило спустить его по лестнице в полувертикальном положении и в почти вертикальном положении докатить до пикапа. Однако тележка никак не помогла им запихнуть мертвую индианку в кабину. Повар потом называл это «геркулесовой» частью их маневра (впрочем, таких «геркулесовых» частей было много).
Орудие убийства — восьмидюймовую сковороду — Доминик Бачагалупо упаковал вместе с тем немногим, что они брали с собой. Повар взял только самые любимые свои кулинарные книги. Брать что-то из посуды не позволяло ни время, ни багажник машины. Прочие вещи и книги (в том числе и все романы) Доминик оставлял Кетчуму.
Дэнни едва хватило времени собрать несколько фотографий матери, но книг, в которых они лежали, отец взять не позволил. Из одежды повар взял только самое необходимое: больше для себя, поскольку Дэниел вскоре вырастет из своих прежних вещей.
Повар ездил на «понтиаке» 1952 года выпуска, с кузовом «универсал», на так называемой «полудеревяшке» «чифтен делюкс»
[47]
. Последнюю настоящую «деревяшку» сделали в 1949 году. У «половинки» были внешние деревянные фальшпанели, выделявшиеся на фоне красно-коричневого корпуса, и салон, целиком отделанный деревом. Кожаные сиденья также были красно-коричневого цвета. Из-за хромой ноги Доминик взял «чифтен делюкс» с автоматической коробкой передач. Пожалуй, это была единственная машина с таким новшеством во всем Извилистом. Автоматическая коробка передач позволяла и Дэнни управлять отцовским автомобилем. У двенадцатилетнего мальчишки не хватало роста, чтобы по-настоящему выжимать педаль сцепления, но Дэнни умел гонять по трелевочным дорогам. Констебль Карл по трелевочным дорогам не ездил. В здешних местах хватало ребят возраста Дэнни и даже младше, водивших легковушки и грузовики по проселкам вокруг реки Филипс-Брук и поселка Извилистого. Не достигшие возраста, когда получают водительские права, они уже имели очень приличные навыки вождения. (Ребята, что были повыше Дэнни, без труда выжимали сцепление.)
