— Кетчум, ты что, вправду ничего не слышал? — спросил его старик.
Старик был тощим, сгорбленным. Невзирая на теплый сентябрьский день, он надел черные с красными полосами шерстяные охотничьи шаровары, которые едва держались на подтяжках. Скорее всего, верхняя часть тела у него не так мерзла, поскольку старик был в грязноватой белой майке.
— Никак ты, Генри? — спросил Кетчум.
Этого пильщика он не видел с тех самых пор, как в Париже сломали лесопилку, что было за несколько лет до бульдозера.
Генри поднял костлявую левую руку. На ней не было большого и указательного пальцев.
— Да, Кетчум, это я. Знаешь, что это? Это война на Ближнем Востоке, между мусульманами и евреями. Только началась она здесь.
— Она давно началась и не здесь, — возразил Кетчум. — Что вообще происходит? — рявкнул он, обращаясь к Норме Шесть.
— Спохватился! А я о чем тебе долдонила? — крикнула в ответ Норма Шесть.
— Атаки террористов, — объяснила молодая женщина с младенцем на руках. — Все аэропорты в опасности. Их закрыли.
Двое братьев-подростков, прогулявших школу, стояли босые, в одних джинсах и без рубашек.
— Сотни людей погибли. Может, даже тысячи, — сказал один из мальчишек.
— Они выпрыгивали из небоскребов, — добавил второй.
— Президент исчез, — сказала женщина с двумя маленькими детьми.
— А вот это хорошая новость! — обрадовался Кетчум.
— Да никуда он не исчез. Мотается на своем самолете между военными базами, — возразила Норма Шесть.
— Возможно, это сделали евреи, чтобы мы думали, будто это сделали арабы, — заявил молодой парень на костылях.
— Похоже, мальчик, у тебя не ноги хромают, а мозги, — сердито бросил ему Кетчум. — Христозапор! Я должен сам взглянуть в этот чертов «ящик»!
(Хотя Кетчум и обзавелся телефоном и даже телефаксом, он, наверное, оставался единственным жителем Эррола, у кого не было телевизора.)
Все потянулись на кухню Нормы Шесть. Кроме Кетчума, Дэнни и Кармеллы туда отправился и старый пильщик Генри, потерявший два пальца на левой руке, и обе молодые мамаши с детьми.
Парень на костылях поплелся к себе. Подростки остановились у сетки собачьего загона. Обменявшись любезностями с псами Нормы Шесть, один сказал брату:
— О! Новенький появился! Видишь того красавца с обкусанным ухом? Классно подрался.
— Я так думаю, он с котом сцепился, — высказал предположение брат.
— Там, наверное, был громадный котярище.
По телевизору снова и снова показывали момент столкновения самолета рейса 175 с южной башней Центра всемирной торговли и, конечно же, обрушение сначала южной, а затем и северной башни.
— Сколько людей было в небоскребах? А сколько копов и пожарных стояли на улице, когда порушились стены?
Вопросы Кетчума оставались без ответа. Время трагической статистики еще не настало.
В 13.04 президент Буш снова обратился к гражданам страны, теперь уже с базы ВВС в Барксдейле, штат Луизиана. Он заверил граждан, что принимаются необходимые меры безопасности. По всему миру войска США приведены в состояние повышенной боевой готовности.
— Спасибо Бушу. Теперь можно не бояться, что кто-нибудь протаранит винный магазин в Эрроле! — поморщился Кетчум.
— Будьте уверены, — продолжал Буш, — Соединенные Штаты обязательно найдут и накажут тех, кто повинен в этих трусливых деяниях.
— Ну и ну, — хмыкнул Кетчум. — Его послушаешь — это еще цветочки.
— Но ведь они атаковали нас, — сказала женщина с младенцем. — Разве мы не должны нанести по ним ответный удар?
— По кому? По покойникам? Они же все погибли!
В 13.48 президент Буш вновь поднялся на «борт номер один» и полетел в Небраску, на другую авиабазу.
— Так и будет летать с места на место, — прокомментировала Норма Шесть.
— Представляете, сколько войн затеет этот мозгосранец? — спросил Кетчум.
— Лихо ты его, Кетчум. Как-никак президент, — сказал пильщик.
Кетчум схватил его за руку, за ту, где не хватало пальцев.
— Генри, ты делал ошибки?
— Две — это точно, — ответил старик, и все поняли, о каких ошибках речь.
— Тогда сиди и жди, что будет дальше. Этот подтиральник из Белого дома не годится для такой работы. Подожди — и увидишь, сколько ошибок наплодит этот политический сосун! Успехов у него будет — с кучку мышиного дерьма, а к ним — мириады дерьмовейших ошибок!
— Как ты сказал?
Незнакомое слово почему-то испугало Норму Шесть.
— Мириады! — рявкнул Кетчум.
— Бесконечно большое количество, которое невозможно подсчитать, — объяснил Дэнни.
Вид у Нормы Шесть был совсем растерянный. Ее утренний запал бесследно исчез.
— Может, съездим посмотрим на танцы лосей? — вдруг предложила она. — А может, нам вчетвером поехать, устроить привал? Сегодня будет замечательный вечер. И ночь не хуже. Разве у нас с тобой не найдется пара лишних спальных мешков для Дэнни и Кармеллы?
— Нашла время, — поморщился Кетчум. — Против нас развязана необъявленная война, а тебе приспичило смотреть лосиные танцы! Столько раз звал, ты отказывалась. А сегодня мне не до танцев. Нам с Дэнни нужно серьезно поговорить. Дэнни, в этом твоем отеле найдется бар с телевизором?
— Я хочу домой, — заявила Кармелла. — Хочу вернуться в Бостон.
— Не сегодня, — оборвал ее Кетчум. — Не бойся, твой Бостон террористы бомбить не будут. Два самолета вылетели оттуда, верно? А если б им нужно было атаковать твой город, они бы это уже сделали.
— Завтра я отвезу тебя в Бостон, — сказал Кармелле Дэнни.
На Норму Шесть он старался не смотреть, понимая, каково ей сейчас.
— Оставь мне Героя. Я еще раз смажу ему раны, — сказала она, обращаясь к Кетчуму. — С собакой тебя в отель не пустят. А тебе придется там заночевать, чтобы не садиться за руль пьяным.
— Если только он заплатит, — сказал Кетчум, кивая на Дэнни.
— Можешь не беспокоиться, — ответил Дэнни.
Через дверку в кухню явились и все собаки Нормы Шесть. Почему-то слово «мириады», произнесенное Кетчумом, подействовало на людей, и они молчали. Собаки насторожились. Они не привыкли, чтобы столько людей, собравшихся вместе, не орали и не размахивали руками.
— Не скрещивай яйца, Герой, — обратился к своему псу Кетчум. — Тебе же сегодня не обязательно ехать на работу в свою больницу? — спросил он Норму Шесть.
— Я могу им понадобиться, — бесцветным голосом ответила она. — Я им нравлюсь.
— Черт побери, ты мне тоже нравишься, — неуклюже произнес Кетчум.
