Летом Кетчум приезжал на Тернер-Айленд всего один раз — в тот самый раз, когда туда поехал и повар. Доминик быстро уехал, а его старый друг остался. Шарлотта и не догадывалась, что Кетчум привез свой неразлучный дробовик двенадцатого калибра. Дэнни знал, но ей не сказал. Из винтовки Кетчум застрелил гремучую змею, ползавшую возле старого причала. Шарлотта в это время уплыла на лодке в Пуант-о-Бариль и выстрела не слышала.
— Гремучие змеи — исчезающий вид. Они находятся под защитой, — сказал сплавщику Дэнни.
У Шарлотты барахлил лодочный мотор, и она отправилась в мастерскую Десмасдона. Там же они на зиму оставляли свои лодки. Глядя, как Кетчум сдирает со змеи шкуру, Дэнни вспомнился плакат, прилепленный к холодильной витрине у Десмасдона (помимо ремонта моторов, там торговали мороженым). На плакате были красочно изображены различные змеи провинции Онтарио, в том числе и убитый Кетчумом карликовый гремучник. Дэнни пытался втолковать Кетчуму, что гремучие змеи, невзирая на их ядовитость, действительно нуждаются в защите. Тот и слушать не стал.
— Герой — смышленый пес и никогда не допустит, чтобы разные ползучие твари его укусили. Его мне защищать не надо. А вот насчет вас с Шарлоттой я не уверен. Вы шатаетесь по всему острову. Видел я: идете, все в разговоре, под ноги не смотрите. Понимаю: у вас любовь, вам не до гремучников. Будете вы слушать их трещотки! Но ведь вы собираетесь родить ребенка. А ему змеи — не компания. Вот кого надо защищать, Дэнни.
С этими словами Кетчум достал свой браунинговский нож, отрезал змеиную голову и швырнул в воду.
— Рыбий корм, — пояснил он. — Иногда я забочусь об охране окружающей среды.
Он закинул змеиную кожу на крышу.
— Пусть посохнет на солнце. Если, конечно, чайки с воронами позволят ей высохнуть.
Дэнни и не предполагал, что змеиная кожа привлечет птиц. Но ранним утром пернатые принялись кружить над крышей и подняли такой гвалт, что Кетчума так и подмывало пару раз выстрелить из винтовки. К счастью, он удержался (Шарлотта могла бы услышать выстрелы). Набрав камней, Кетчум прогнал обнаглевших чаек и ворон. Последняя чайка уносила в клюве истрепанный кусок змеиной кожи.
— В природе ничего не пропадает зря, — говорил потом писателю Кетчум.
Через несколько часов пожаловали «всаднички» (правда, не на конях, а на моторке). Их интересовало, слышали ли обитатели острова вчерашний выстрел. На Барклай-Айленде «всадничкам» сказали, что слышали выстрелы со стороны Тернер-Айленда.
— Я тоже слышал, — сказал Кетчум, стянув все внимание двоих полицейских на себя.
Кетчум даже назвал время, причем достаточно точно, но тут же добавил, что выстрел все-таки прозвучал с материка.
— Мне показалось, стреляли из винтовки двенадцатого калибра, — сказал Кетчум. — Но утверждать не буду: вода усиливает и искажает звуки.
«Всаднички» кивали, слушая столь мудрые рассуждения. Ничего не подозревавшая Шарлотта тоже кивала.
Дэнни так и не стал азартным охотником, а после гибели Джо напрочь утратил интерес к охоте и убийству зверей. Многое потеряло смысл, в том числе и их с Кетчумом зимние поездки на Тернер-Айленд.
Но что-то, связанное с Пуант-о-Бариль, все же осталось в его душе, хотя он больше туда и не ездил. Их расставание с Шарлоттой прошло очень достойно, она даже предложила Дэнни проводить часть лета на острове. Допустим, он мог бы приезжать сюда в июле, а она — в августе. Как-никак он ведь тоже вложил свои деньги в переоборудование дома. (Предложение Шарлотты было вполне искренним, ею двигало не только стремление компенсировать Дэнни его затраты.)
Но лето на острове не привлекало Дэнни. Ему нравилось жить здесь летом, потому что рядом была Шарлотта (с ней ему нравилось жить где угодно). Нет, когда он думал об озере Гурон, он чаще всего вспоминал зиму и ту согнутую ветрами сосну. Но мог ли он попросить у Шарлотты разрешения жить здесь зимой и снова видеть из окон «писательской хижины» согбенное дерево, которое теперь видел лишь в своем воображении?
И мог ли он после гибели Джо решиться зачать другого ребенка? Потеряв сына, Дэнни понял, что потерял и Шарлотту. Он почти сразу почувствовал: страх лишиться еще одного ребенка просто не даст ему жить. Этот страх будет преследовать его каждое мгновение, делая невыносимым его собственную жизнь, жизнь ребенка и Шарлотты. А если с ребенком действительно что-нибудь случится…
Шарлотта тоже это знала, она поняла все раньше, чем у него достало мужества сказать ей.
— Я освобождаю тебя от твоего обещания. Тебе сейчас вообще не до меня.
— Дальше иди без меня, — сказал он Шарлотте. — А меня оставь. Сама. У меня на это просто нет сил.
Вскоре она вышла замуж за другого. Увидев его, Дэнни сразу проникся к нему симпатией. Это был французский режиссер, живущий в Лос-Анджелесе. Они с Шарлоттой были почти ровесниками. К тому времени, когда Дэнни увидел ее семью, Шарлотта уже родила дочку и снова была беременна. Писатель вспомнил, как она просила у него «всего лишь одного ребенка».
Шарлотта оставила за собой остров в заливе Джорджиан-Бэй, но переехала из Торонто в Лос-Анджелес. В своем родном городе она появлялась в начале сентября, когда там проходил кинофестиваль. Дэнни находил веские причины, чтобы на это время покидать Торонто. Иногда они разговаривали по телефону, но всякий раз Шарлотта звонила сама. Дэнни ей не звонил. Говорить по телефону им было легче: оба не знали, как бы повели себя, встреться они случайно где-нибудь.
Шарлотта Тернер была беременна первым ребенком и находилась на последнем месяце, когда в марте двухтысячного года получила «Оскара» за сценарий «К востоку от Бангора» в номинации «лучшее сценарное воплощение литературного произведения». Дэнни с отцом смотрели церемонию награждения и видели, как погрузневшая Шарлотта принимает статуэтку. («Патрис» по субботам был закрыт.) Шарлотта на телеэкране, в далеком Лос-Анджелесе, — это воспринималось совсем по-другому, чем если бы она стояла рядом. Легче, без оттенка боли. Повар и Дэнни желали ей успеха.
Кетчум считал, что Дэнни просто не повезло. Катастрофа произошла «не в то время». (Если бы Джо погиб не тогда, а через несколько месяцев, Дэнни с Шарлоттой успели бы пожениться и она, возможно, была бы уже беременна. Но этими мыслями Кетчум поделился только с поваром.)
Девушка, с которой Джо отправился в Уинтер-парк, была его однокурсницей. Поездка была запоздалым подарком самому себе на прошедший уже день рождения. Как говорили их общие друзья, Джо сблизился с этой девушкой совсем недавно. Они впервые поехали вдвоем в Уинтер-парк, хотя Дэнни и повар вспомнили ее. Она приезжала туда на последнее Рождество вместе с ватагой университетских друзей Джо. Там были парни и девушки (правда, повару и его сыну было трудно понять, кто в каких отношениях).
Просторный дом вместил всех. Шарлотта, которая лучше понимала возраст Джо и его друзей, сказала Дэнни и повару, что понять, кто здесь с кем спит, не представляется возможным. Все ребята очень давно были знакомы друг с другом. Хотя комнат в доме хватало, молодежь стащила все матрасы в гостиную, и ватага улеглась у камина, сгрудившись, точно бездомные дети.
