И уже к Рождеству 58-го, когда мы учились в Академии еще только первый год, Голос Оуэна Мини и вправду стал ЧЕМ-ТО ВРОДЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ИНСТИТУТА. Даже в Конкурсной комиссии, специально созданной, чтобы подобрать для школы нового директора, интересовались мнением Голоса. Претендентам на должность директора давали почитать подшивку «Грейвсендской могилы»; насмешливые, язвительные настроения развитых не по годам школьников адекватно отражались на страницах газеты, и заметнее всего — в текстах, набранных сплошь заглавными буквами и мгновенно приковывающих взгляд. Среди преподавателей было несколько брюзгливых старых хрычей — впрочем, там хватало и молодых зануд, — которые на дух не переносили стиля оуэновских заметок; причем не только этих его вызывающе-высокомерных прописных. Дэн Нидэм рассказывал, что на собрании преподавателей не раз и не два разгорались жаркие споры вокруг «низкопробного уровня» необузданной оуэновой критики. Да, здесь давно вошло в традицию, что ученики выказывают недовольство порядками в Академии, однако кое для кого сарказм Оуэна означал полное и пугающее неуважение. Дэн защищал Оуэна как мог, однако Голос явно раздражал многих не таких уж и безобидных личностей, причастных к Академии, — в том числе сравнительно далеких, но влиятельных подписчиков «Грейвсендской могилы», коими являются «обеспокоенные» родители и бывшие выпускники Академии.
Тема «обеспокоенных» родителей и бывших выпускников вдохновила Голос на особенно яркую заметку, вызвавшую множество споров.
«ЧЕМ ЖЕ ОНИ ТАК «ОЗАБОЧЕНЫ»? — размышлял Оуэн. — МОЖЕТ, ИХ «БЕСПОКОИТ» НАШЕ ОБРАЗОВАНИЕ И ОНИ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ОНО БЫЛО ОДНОВРЕМЕННО И «КЛАССИЧЕСКИМ» И «СОВРЕМЕННЫМ»? ИЛИ ЖЕ ОНИ «ОЗАБОЧЕНЫ» ТЕМ, ЧТО МЫ МОЖЕМ УЗНАТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МОГЛИ ОНИ В СВОЕ ВРЕМЯ? НАСТОЛЬКО БОЛЬШЕ, ЧТО МОЖЕМ ПОСТАВИТЬ ПОД СОМНЕНИЕ НЕКОТОРЫЕ ИЗ ИХ НАИБОЛЕЕ КОСНЫХ И ИДИОТСКИХ УБЕЖДЕНИЙ? МОЖЕТ, ОНИ «ОБЕСПОКОЕНЫ» КАЧЕСТВОМ И ОСНОВАТЕЛЬНОСТЬЮ НАШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ; ИЛИ ЖЕ ИХ ПРОСТО-НАПРОСТО «БЕСПОКОИТ», ЧТО МЫ МОЖЕМ НЕ ПОСТУПИТЬ В ОДИН ИЗ ТЕХ УНИВЕРСИТЕТОВ ИЛИ КОЛЛЕДЖЕЙ, ЧТО ОНИ ЗА НАС ВЫБРАЛИ?»
Затем вышла заметка, в которой оспаривались правила, предписывающие школьникам ходить в костюме с галстуком: «ЭТО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО — ЗАСТАВЛЯТЬ НАС ОДЕВАТЬСЯ КАК ВЗРОСЛЫХ И ПРИ ЭТОМ ОБРАЩАТЬСЯ С НАМИ КАК С ДЕТЬМИ». Затем — статья насчет обязательного посещения церкви, где говорилось: «О КАКОМ МОЛИТВЕННОМ ИЛИ БЛАГОГОВЕЙНОМ НАСТРОЕНИИ МОЖЕТ ИДТИ РЕЧЬ, КОГДА ЦЕРКОВЬ — ЛЮБАЯ ЦЕРКОВЬ — БИТКОМ НАБИТА НЕУГОМОННЫМИ ПОДРОСТКАМИ, КОТОРЫЕ ПРЕДПОЧЛИ БЫ В ЭТО ВРЕМЯ ПОСПАТЬ, ИЛИ ПРЕДАТЬСЯ СЕКСУАЛЬНЫМ ФАНТАЗИЯМ, ИЛИ ПОИГРАТЬ В СКВОШ? ВООБЩЕ, ЕСЛИ ТРЕБОВАТЬ ОТ УЧЕНИКОВ ОБЯЗАТЕЛЬНОГО ПОСЕЩЕНИЯ ЦЕРКВИ, ЗАСТАВЛЯТЬ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ УЧАСТВОВАТЬ В ОБРЯДАХ РЕЛИГИИ, КОТОРУЮ ОНИ НЕ ИСПОВЕДУЮТ, — ТО ВСЕ ЭТО ПРИВЕДЕТ ЛИШЬ К ТОМУ, ЧТО У ЭТИХ САМЫХ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ ПРОСТО-НАПРОСТО ПОЯВИТСЯ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ ПРОТИВ ЛЮБОЙ ВЕРЫ, ПРОТИВ ЛЮБОГО ИСКРЕННЕ ВЕРУЮЩЕГО ЧЕЛОВЕКА. Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО ЛИБЕРАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ СТАВИТ СВОЕЙ ЦЕЛЬЮ УМНОЖИТЬ И УГЛУБИТЬ НАШИ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ».
И так далее в том же духе. Стоило только послушать, что он выдал на тему обязательных занятий физкультурой: «У ЭТОЙ ИДЕИ ФАШИСТСКИЕ КОРНИ — ТАК РАСТИЛИ ГИТЛЕРЮГЕНД!» А вот что он сказал насчет правил, по которым проживающим в общежитиях разрешалось на выходные покидать территорию Академии не чаще трех раз за семестр: «НЕУЖЕЛИ НА ВЗГЛЯД АДМИНИСТРАЦИИ МЫ ТАКИЕ ПРИМИТИВНЫЕ, ЧТО НА ВЫХОДНЫЕ ОБОЙДЕМСЯ СПОРТИВНЫМИ МЕРОПРИЯТИЯМИ — В КАЧЕСТВЕ УЧАСТНИКОВ ИЛИ БОЛЕЛЬЩИКОВ? А МОЖЕТ, КОЕ-КОМУ ИЗ НАС БУДЕТ ПОЛЕЗНЕЕ ПОБЫВАТЬ ДОМА ИЛИ У ДРУГА — ИЛИ (ДАЖЕ!) В ШКОЛЕ ДЛЯ ДЕВУШЕК? Я НЕ ИМЕЮ В ВИДУ ЭТИ ЗАОРГАНИЗОВАННЫЕ ВЕЧЕРА ТАНЦЕВ ПОД ПОЗОРНЫМ ПРИСМОТРОМ НАЧАЛЬСТВА».
Голос был нашим голосом; он отстаивал наши интересы; он помогал нам сохранять гордость в этой пугающей и принижающей наше достоинство обстановке. Но его голос мог бросить обвинения и нам. Когда одного парня выкинули из Академии за то, что он убивал кошек (он ритуально линчевал домашних кошек наших преподавателей), мы все поспешили обозвать его «садистом». И не кто иной, как Оуэн, напомнил нам, что все мальчишки (в том числе и он сам) прошли через эту болезнь. «КТО МЫ ТАКИЕ, ЧТОБЫ СЧИТАТЬ СЕБЯ ПРАВЕДНИКАМИ? — вопрошал он нас. — Я САМ УБИВАЛ ЖАБ И ГОЛОВАСТИКОВ — Я ВИНОВЕН В МАССОВЫХ УБИЙСТВАХ НЕВИННЫХ ЖИВОТНЫХ! — Он описывал собственные злодейства самоуничижительно и покаянно; хотя он попутно признался и в некотором глумлении над причисленной к лику святых Марии Магдалине, меня позабавило, что он не удосужился извиниться перед монахинями школы Святого Михаила — ему было жаль лишь головастиков и жаб. — КАКОЙ МАЛЬЧИШКА ХОТЬ РАЗ В ЖИЗНИ НЕ УБИВАЛ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ? ДА, КОНЕЧНО, ТОЛЬКО «САДИСТ» МОЖЕТ ВЕШАТЬ БЕДНЫХ КОШЕК, НО НАМНОГО ЛИ ЭТО ХУЖЕ ТОГО, ЧТО ДЕЛАЛ В СВОЕЙ ЖИЗНИ ПОЧТИ КАЖДЫЙ ИЗ НАС? НАДЕЮСЬ, МЫ ПОВЗРОСЛЕЛИ И ПОУМНЕЛИ, НО РАЗВЕ ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО МЫ ЗАБЫЛИ О ТОМ, КАКИМИ БЫЛИ? А ПРЕПОДАВАТЕЛИ РАЗВЕ НЕ ПОМНЯТ, КАКИМИ ОНИ БЫЛИ В ДЕТСТВЕ? ПОЧЕМУ ОНИ УВЕРЕНЫ, ЧТО ИМЕЮТ ПРАВО УЧИТЬ НАС ЖИТЬ, ЕСЛИ САМИ НЕ ПОМНЯТ, КАКИМИ БЫЛИ В НАШЕМ ВОЗРАСТЕ? ЕСЛИ В ЭТОМ ЗАВЕДЕНИИ И ВПРАВДУ ТАК ЗДОРОВО УЧАТ, ПОЧЕМУ НЕ НАУЧИТЬ ЧЕЛОВЕКА, ЧТО УБИВАТЬ КОШЕК — ЭТО «САДИЗМ»? ПОЧЕМУ НУЖНО СРАЗУ ВЫГОНЯТЬ ЕГО?»
Исключение из Академии со временем станет одной из постоянных тем его заметок «ПОЧЕМУ НУЖНО СРАЗУ ВЫГОНЯТЬ ЕГО?» — снова и снова будет спрашивать Оуэн. Когда он соглашался, что кого-то нужно выгнать, он так и говорил. Распитие спиртного наказывалось исключением из Академии, но Оуэн заявил, что тех, кто втягивает других в пьянство, нужно наказывать гораздо строже, чем тех, кто пьет в одиночку; также он считал, что пьянство в основном бывает «МЕНЕЕ ПАГУБНО, ЧЕМ ЕДВА ЛИ НЕ СТАВШИЕ НОРМОЙ СЛУЧАИ, КОГДА НЕ ОЧЕНЬ «КРУТЫХ» РЕБЯТ ОБИЖАЮТ ТЕ, КТО СЧИТАЕТ, БУДТО ГРУБОСТЬ И АГРЕССИЯ — КАК СЛОВЕСНАЯ, ТАК И ФИЗИЧЕСКАЯ — ЭТО ОЧЕНЬ «КРУТО». ЖЕСТОКИЕ И ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННЫЕ ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА ХУЖЕ ПЬЯНСТВА; ТОТ, КТО БЕЗЖАЛОСТНО НАСМЕХАЕТСЯ НАД СВОИМИ ОДНОКАШНИКАМИ, ВИНОВЕН БОЛЬШЕ И ДОЛЖЕН БЫТЬ НАКАЗАН СТРОЖЕ, ЧЕМ ТОТ, КТО ПЬЕТ, — ОСОБЕННО ЕСЛИ ЕГО ПЬЯНСТВО НИКОМУ, КРОМЕ НЕГО САМОГО, НЕ ВРЕДИТ».
Все хорошо знали, что сам Голос не пьет спиртного. Его звали Мини-Черный-Кофе и Мини-Дымоглот; Оуэн слишком ценил собственный интеллект — свой трезвый и острый ум — и не хотел ничем притуплять. Его статья под названием «ОПАСНОСТЬ АЛКОГОЛЯ И НАРКОТИКОВ» не могла не понравиться даже его критикам. Если он не боялся преподавателей, то уж своих сверстников он не боялся и подавно. Мы еще учились на первом курсе, то бишь были по сути девятиклассниками, когда Оуэн пригласил Хестер на вечер танцев для выпускного класса. Подумать только: Оуэн Мини набрался духу пригласить на вечеринку, что проходила в классе Ноя и Саймона, их ужасную сестрицу!
— Она просто использует тебя, чтобы познакомиться с другими парнями, — предупредил его Ной.
— Она перетрахает весь наш класс, а ты будешь стоять и потолок разглядывать, — сказал Саймон Оуэну.
Он меня прямо взбесил — мне-то не хватило смелости пригласить Хестер; но, с другой стороны, разве можно приглашать на вечеринку собственную двоюродную сестру?
Мы все — и я, и Ной, и Саймон — заранее сочувствовали Оуэну. Да, он завоевал наше восхищение, но здорово рисковал поставить себя — и всех нас — в глупое положение, если Хестер воспользуется им просто как отмычкой, открывающей для нее двери Грейвсендской академии.
