Затем Оуэн Мини обошел всю родню, пожимая руки и выражая соболезнование. На лице матери в одно мгновение промелькнула целая гамма чувств; ее будто раздирали два противоречивых желания — начать заигрывать с Оуэном и убить его. На безучастного отца малый рост Оуэна, как мне показалось, произвел самое неприятное впечатление; тестообразное лицо мужчины выражало попеременно то животную тупость, то презрение. Когда Оуэн заговорил с беременной девочкой, та от стеснения едва не лишилась дара речи.
— МНЕ ЖАЛЬ ТВОЕГО БРАТА, — сказал он девушке; его макушка оказалась напротив ее подбородка.
— Он мне брат только наполовину, — промямлила она и потом добавила: — Но я все равно его любила!
Ее другой наполовину брат — тот, что был жив-здоров, — сделал, кажется, дикое усилие, чтобы снова не плюнуть. Ничего себе полусемейка, подумал я.
В майоровой машине, где мы с Оуэном наконец могли как следует поздороваться, обняться и похлопать друг друга по спине, майор рассказал нам про это семейство.
— Сброд, конечно, тот еще — они, пожалуй, все там с уголовными наклонностями, — начал он. Майора звали Ролз; в Голливуде он бы имел успех. Вблизи он выглядел на все пятьдесят — эдакий суровый и обветренный мужчина. Но оказалось, ему всего тридцать семь. Участвуя в боевых действиях в последние дни войны в Корее, он заработал офицерское звание, затем отслужил во Вьетнаме начальником штаба пехотного батальона. Майор Ролз пошел в армию в 1949-м, в восемнадцать лет. Прослужил девятнадцать лет, сражался в двух войнах; а потом его «забыли» повысить до подполковника и, в то время как все приличные старшие офицеры получили должности в Вашингтоне или во Вьетнаме, Ролза просто назначили преподавателем «запаски» на неопределенный срок
В ходе боевых действий вместе с офицерским чином майор Ролз приобрел и определенный цинизм. Майор говорил длинными тирадами, похожими на шквальный огонь, — словно палил очередями из автомата.
— Не удивлюсь, если они там все друг друга перетрахали, — с такой семейкой жди чего угодно, — выдал майор Ролз. — Братец там самый главный псих — околачивается целыми днями в аэропорту, следит за самолетами, пристает к солдатам. Спит и видит, как вырастет и поедет во Вьетнам. Еще психованнее там был только один — этот самый жмурик, которого мы везем. Он уже по третьему разу мотался на фронт. Видели б вы его в перерывах между поездками — вся эта долбаная шайка живет на стоянке для трейлеров, и наш уоррент-офицер все свободное время подглядывал за соседями в окна через оптический прицел. Ну, вы поняли — будто к стенке их ставил, сучонок.. Если б не вернулся во Вьетнам, точно сел бы.
— Оба брата от другого отца — тот уже умер, — продолжал просвещать нас майор Ролз. — Этот болван им не отец, он отец этой бедной девчонки. Не знаю точно, кто ее обрюхатил, но, сдается мне, кто-нибудь из своих. Я бы подумал на уоррент-офицера — он, верно, и ее держал на прицеле, ну, вы поняли? А может, ей оба братца втыкали, — предположил майор Ролз. — Но, по-моему, младший до того свихнулся, что у него даже не стоит, — он спит и видит, как вырастет и начнет убивать направо и налево. А еще есть мамаша — ну, эта, по-моему, скоро с катушек слетит от злости. Погодите, вы еще попадете на поминки — там увидите семейку в полном сборе. Я вам точно говорю — не надо было этого типа возвращать из Вьетнама, даже в ящике. Надо было, наоборот, всех этих сучьих родственничков послать туда. Вот, может, тогда бы мы выиграли эту долбаную войну, — поняли, а? — подытожил майор Ролз.
Мы ехали вслед за серебристым катафалком — тот еле тащился по шоссе с названием Черный Каньон. Затем мы свернули на нечто вроде улицы, что называлась Верблюжий Горб. Пальмы раскачивались на ветру над нашими головами; в одном из кварталов на лужайке с бермудской травой сидели в шезлонгах какие-то старики — несмотря на жару, пусть и вечернюю, старики были одеты в свитера и приветственно махали нам. Наверное, сумасшедшие.
Оуэн Мини представил меня майору Ролзу как своего лучшего друга.
— МАЙОР РОЛЗ, ЭТО МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ – ДЖОН УИЛРАЙТ. ОН ПРИЕХАЛ СЮДА АЖ ИЗ НЬЮ-ХЭМПШИРА! — сказал Оуэн.
— Это лучше, чем приехать из Вьетнама. Рад с вами познакомиться, Джон, — сказал майор Ролз. Он пожал мне руку, едва не переломав пальцы, а машину вел так, будто каждый встречный водитель уже успел смертельно оскорбить его.
— Погодите, сейчас увидите это долбаное похоронное бюро! — сказал мне майор.
— ТАМ ТАКОЙ МОРГ — ВРОДЕ ОТДЕЛА В СУПЕРМАРКЕТЕ, — пояснил Оуэн, и майору Ролзу шутка понравилась — он расхохотался.
— Это точно! А распорядитель похорон, мудила, вроде продавца! — сказал Ролз.
— У НИХ СЪЕМНЫЕ КРЕСТЫ НА ЧАСОВНЕ, — рассказывал мне Оуэн. — ОНИ ИХ МЕНЯЮТ, СМОТРЯ ПОТОМУ, ОТ КАКОЙ КОНФЕССИИ БУДЕТ СЛУЖБА. ТАМ ЕСТЬ РАСПЯТИЕ, НА КОТОРОМ ХРИСТОС ВИСИТ, КАК ЖИВОЙ, ВО ВСЕХ ПОДРОБНОСТЯХ — ЭТО ДЛЯ КАТОЛИКОВ. А ЕСТЬ ПРОСТОЙ ДЕРЕВЯННЫЙ КРЕСТ ДЛЯ ПРОТЕСТАНТОВ — У ПРОТЕСТАНТОВ ВЕДЬ ВСЕГДА ВСЕ ПРОЩЕ. ЕСТЬ ДАЖЕ КАКОЙ-ТО ФИГУРНЫЙ КРЕСТ С ДРАГОЦЕННЫМИ КАМНЯМИ — ЭТО ДЛЯ ПРОМЕЖУТОЧНИКОВ.
— Каких еще «промежуточников»? — не понял я.
— Таких, что сидят у нас тут как кость в горле, — отозвался майор Ролз. — Все эти долбаные баптисты — вот уж точно «промежуточники». Помнишь того мудака-священника, а, Мини?
— ВЫ ПРО БАПТИСТА, КОТОРОГО ПРИГЛАШАЮТ В ПОХОРОННОЕ БЮРО? ЕЩЕ БЫ МНЕ НЕ ПОМНИТЬ! — ответил Оуэн.
— Погодите, вы его еще увидите! — сказал мне майор Ролз.
— Жду не дождусь, — ответил я.
Оуэн заставил меня надеть свою запасную черную повязку.
— НЕ ПЕРЕЖИВАЙ, — сказал он мне. — У НАС БУДЕТ ПОЛНО СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ.
— Может, вам, ребята, бабы нужны? — осведомился майор Ролз. — У меня тут есть знакомые студенточки — вполне безотказные девчонки.
— Я ВЕРЮ, ВЕРЮ, — сказал Оуэн. — НЕТ, СПАСИБО — МЫ ПРОСТО СОБИРАЕМСЯ НЕМНОГО ПОБРОДИТЬ ПО ГОРОДУ.
— Я покажу вам, где тут порномагазин, — предложил майор Ролз.
— НЕТ, СПАСИБО, — отказался Оуэн. — МЫ ПРОСТО ХОТИМ НЕМНОГО РАССЛАБИТЬСЯ.
— Я гляжу, вы уж не педики, ребята? — спросил майор и сам рассмеялся собственной шутке.
— ОЧЕНЬ МОЖЕТ БЫТЬ, — ответил Оуэн Мини, и майор Ролз снова рассмеялся.
— Ваш дружок — мерзавец, первый юморист во всей армии, — заметил майор.
Похоронное бюро действительно оказалось чем-то вроде отдела в супермаркете — оно находилось в безумно неуместном окружении. Похоронное бюро с моргом, выстроенное в стиле мексиканской гасиенды, и часовня со сменными крестами образовывали один из многочисленных выступов в длинном извилистом ряду розоватых оштукатуренных строений. В непосредственной близости от морга располагалось кафе-мороженое; к часовне же был пристроен зоомагазин, на витрине которого красовалась выставленная на продажу коллекция змей.
— Немудрено, бля, что уоррент-офицеру хотелось обратно во Вьетнам, — прокомментировал майор Ролз.
Не дожидаясь, пока распорядитель похорон с елейной миной станет допытываться, кто я такой, — спрашивать, с чьего позволения меня пустили осматривать содержимое фанерного контейнера, — Оуэн Мини поспешил представить меня первым.
