— ОНА ВЕДЬ НЕ ВСЕ ВРЕМЯ МЕНЯ БЬЕТ, — сказал Оуэн.
Что я мог на это возразить? У меня-то ведь вообще не было девчонки.
— Нам надо подумать насчет нашей поездки, — напомнил я ему. — Впереди целый свободный месяц — куда бы ты хотел съездить?
— КУДА-НИБУДЬ, ГДЕ ТЕПЛО, — ответил Оуэн Мини.
— В июне везде тепло, — заметил я.
— Я БЫ ХОТЕЛ СЪЕЗДИТЬ ТУДА, ГДЕ ЕСТЬ ПАЛЬМЫ, — сказал Оуэн.
Несколько минут мы молча смотрели «Луну над Майами».
— Можно съездить во Флориду, — предложил я.
— ТОЛЬКО НЕ НА ПИКАПЕ, — заявил он. — ПИКАП НЕДОТЯНЕТ ДО ФЛОРИДЫ.
— Можно взять мой «фольксваген», — сказал я. — На «жуке» можно доехать хоть до Калифорнии — запросто.
— А ГДЕ МЫ БУДЕМ НОЧЕВАТЬ? — спросил Оуэн. — Я НЕ МОГУ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ МОТЕЛИ.
— Бабушка одолжит нам денег, — пообещал я.
— Я УЖЕ И ТАК ДОСТАТОЧНО ВЗЯЛ ДЕНЕГ У ТВОЕЙ БАБУШКИ, — возразил он.
— Ну ладно, тогда я тебе одолжу денег, — не сдавался я.
— ЭТО ТЕ ЖЕ САМЫЕ ДЕНЬГИ, — сказал Оуэн Мини.
— Мы можем взять палатку и спальные мешки, — придумал я. — И будем ночевать под открытым небом.
— Я УЖЕ ДУМАЛ ОБ ЭТОМ, — сказал он. — ЕСЛИ МЫ ВОЗЬМЕМ МНОГО ВСЯКОГО ТУРИСТСКОГО БАРАХЛА, ЛУЧШЕ ЕХАТЬ НА ПИКАПЕ, НО ЕСЛИ ЕХАТЬ В ТАКУЮ ДАЛЬ, ОН СДОХНЕТ ПО ДОРОГЕ.
Интересно, подумал я, может такое быть, чтобы мне что-то пришло в голову раньше, чем Оуэну Мини?
— НАМ НЕОБЯЗАТЕЛЬНО ЕХАТЬ ТУДА, ГДЕ ПАЛЬМЫ, — Я ПРОСТО ТАК ПРЕДЛОЖИЛ, — сказал Оуэн.
Нам надоело смотреть «Луну над Майами»; для фильма про охоту на мужа требуется особое настроение. Оуэн сходил к своему пикапу и принес фонарик, после чего мы зашагали по Центральной улице к Линден-стрит — и дальше мимо грейвсендской средней школы к кладбищу. До сих пор было тепло и не слишком темно. Мамина могила выглядела красивей всех. Бабушка обсадила ее крокусами, нарциссами и тюльпанами, чтобы даже весной здесь были яркие цвета; бабушкина умелая рука чувствовалась в грамотной обрезке вьющихся роз, что прочно оплели решетчатую опору, высившуюся уютным изголовьем позади маминой могилы. Оуэн посветил фонариком и посмотрел, как снята фаска на гранитном надгробии. Мне приходилось видеть более тонкую работу с алмазным диском — Оуэн, например, управлялся с ним гораздо, гораздо лучше. Но, понятное дело, в то время, когда хоронили маму, Оуэн еще не дорос до того, чтобы сделать надгробие самому.
— МОЙ ОТЕЦ НИКОГДА НЕ УМЕЛ КАК СЛЕДУЕТ РАБОТАТЬ С АЛМАЗНЫМ ДИСКОМ, — заметил он.
Дэн Нидэм недавно поставил на могилу свежий букет весенних цветов, но нам с Оуэном все равно было видно высеченные на плите мамино имя и соответствующие даты.
— Ей бы сейчас было уже сорок три! — сказал я. — Можешь себе представить?
— ОНА БЫ ДО СИХ ПОР ОСТАВАЛАСЬ КРАСИВОЙ! — отозвался Оуэн Мини.
Когда мы, возвращаясь домой, шагали по Линден-стрит, я подумал, что можно было бы отправиться в путешествие «дальше на восток», как говорят в Нью-Хэмпшире, — что означает вдоль побережья штата Мэн до самой Новой Шотландии.
— А как ты думаешь, до Новой Шотландии пикап дотянет? — спросил я Оуэна. — Допустим, мы просто потихоньку поедем вдоль побережья Мэна — не будем никуда торопиться, не будем гадать, когда доберемся до Новой Шотландии, не будем загадывать даже, доберемся ли туда вообще, — как по-твоему, осилит пикап такую дорогу?
— Я ДУМАЛ ОБ ЭТОМ, — сказал Оуэн. — ДА, НАВЕРНОЕ, МЫ СМОГЛИ БЫ — ЕСЛИ ТОЛЬКО НЕ БУДЕМ СТАРАТЬСЯ ПРОЕХАТЬ СЛИШКОМ МНОГО ЗА ОДИН ДЕНЬ. В ПИКАП МЫ, КОНЕЧНО, МОГЛИ БЫ ЗАГРУЗИТЬ ВСЕ, ЧТО НУЖНО, — МОЖНО БУДЕТ ДАЖЕ НАТЯНУТЬ ПАЛАТКУ НА КУЗОВЕ, ЕСЛИ НЕ СУМЕЕМ НАЙТИ СУХОЕ ИЛИ РОВНОЕ МЕСТО НА ЗЕМЛЕ…
— Вот бы здорово! — воскликнул я. — Я никогда не был в Новой Шотландии — я даже в Мэн далеко не заезжал.
На Центральной улице мы остановились, чтобы погладить чью-то кошку.
— Я ТУТ ЕЩЕ ДУМАЛ НАСЧЕТ СОЙЕРА, — признался он.
— А что насчет Сойера? — спросил я.
— НУ, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, Я ТАМ ТОЖЕ НИКОГДА НЕ БЫЛ.
— Да ничего там нет интересного в этом Сойере, — осторожно заметил я. Мне казалось, тетя Марта и дядя Алфред вряд ли примут Оуэна Мини у себя дома с распростертыми объятиями; а при том, что сегодня устроила Хестер, я вообще не понимал, чем Сойер до сих пор привлекает Оуэна.
— Я ПРОСТО ХОТЕЛ ПОСМОТРЕТЬ, ЧЕГО ТАМ И КАК, — пояснил он. — Я СТОЛЬКО СЛЫШАЛ ОТ ТЕБЯ ПРО СОЙЕР. ЕСЛИ ДАЖЕ ИСТМЭНЫ НЕ ЗАХОТЯТ, ЧТОБЫ Я ПРИХОДИЛ К НИМ ДОМОЙ, ТЫ ВЕДЬ, НАВЕРНОЕ, СМОГ БЫ ПОКАЗАТЬ МНЕ НЕЛЮБИМОЕ ОЗЕРО, И ЭЛЛИНГ, И, МОЖЕТ, ГОРУ, НА КОТОРУЮ ВЫ ВСЕ ХОДИЛИ КАТАТЬСЯ НА ЛЫЖАХ. И САМОГОНА! — добавил он.
— Самогон уже давно сдох! — сказал я.
— АХ ДА! — вздохнул он.
Подъездная аллея у бабушкиного дома напоминала автостоянку. Там расположились и бабушкин старый «кадиллак», и мой «фольксваген-жук», и запыленный красный пикап, а сзади всей этой колонны стоял потрепанный «шевроле» Хестер.
Должно быть, она разыскивала Оуэна и, увидев пикап на бабушкиной подъездной аллее, зашла в дом, чтобы найти Оуэна там. Мы обнаружили Хестер на диване; она спала, и ее освещало лишь мертвенное сероватое мерцание телевизора, который она переключила на другой канал, — очевидно, у Хестер тоже не было настроения смотреть «Луну над Майами». Она заснула, когда шел фильм «Герцогиня Айдахо».
— ХЕСТЕР ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ ХЕСТЕР УИЛЬЯМС, ЕСЛИ ТОЛЬКО ХЕСТЕР НЕ ПОД ВОДОЙ, — сказал Оуэн Мини. Он подошел к дивану и сел рядом с Хестер; он погладил ее по волосам, потом по щеке. Я переключил на другой канал; тогда уже было полно всяких программ вроде «Вечернего сеанса». «Луна над Майами» уже закончилась, вместо нее началось что-то под рубрикой «Ночной сеанс» — это оказался Джон Уэйн в «Операции «Пасифик».
— ХЕСТЕР ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ ДЖОНА УЭЙНА, — сообщил Оуэн, и Хестер проснулась.
Джон Уэйн сражался с японцами в подводной лодке; дело происходило во время Второй мировой войны.
— Не хочу про войну, — сказала Хестер. Она включила лампу на журнальном столике рядом с диваном и внимательно осмотрела швы на губе у Оуэна. — Сколько? — спросила она.
— ЧЕТЫРЕ, — ответил он.
Она тихонько поцеловала его в верхнюю губу, и в кончик носа, и в уголки рта, стараясь не задеть швы.
— Прости! Я люблю тебя! — прошептала она.
— ВСЕ НОРМАЛЬНО, — ответил Оуэн Мини.
Я пощелкал переключателем каналов, пока не нашел кое-что поинтереснее — «Шерлок Холмс и ужасы ночи» с Бэзилом Рэтбоуном.
— Вроде я это уже видела — не помню, — сказала Хестер.
— Я точно помню, что смотрел, но забыл про что, — отозвался я.
— ЭТО ПРО ДРАГОЦЕННЫЙ КАМЕНЬ В ПОЕЗДЕ, — КСТАТИ, ХОРОШИЙ ФИЛЬМ, — сказал Оуэн Мини. Он свернулся калачиком на диване под боком у Хестер и прислонился головой к ее груди; она обвила его руками и стала баюкать. Через несколько минут он уже крепко спал.
