Погода безумствовала: небо нахмурилось суровыми тучами, ветер так серьезно трепал едва оперившиеся березы, как будто они были его непослушными дочерями, а он им — строгим отцом. Из-за непогоды стемнело рано и быстро. Ветер выметал из закоулков проигнорированную дворниками пыль. Он насвистывал, прорываясь сквозь замочную скважину, какой-то нездешний, староанглийский мотив, как будто ошибся адресом и вместо замка с привидениями попал в обычные столичные 33 квадратных метра.
Наташа уютно сидела на диване, подвернув ножки, и, закрыв глаза, слушала музыку ветра. Мелодия была совершенна и неповторима. Не хватало только воспетой Цоем «музыки волн». Законы гармонии неудержимо требовали, чтобы к энергии ветра добавилась энергия воды. И свершилось! По жестяному подоконнику сначала робко, а потом все более торопливо, претендуя на ритм африканских тамтамов, забарабанили капли.
Внутренним взором г-жа Ростова видела себя высоко в горах. В Красной Поляне. В чудной баньке «Застава». Над головой светился звездами иссиня-черный шатер неба. Мерно поскрипывали цепи огромного, до краев наполненного чуть горячеватой водой чугунного чана, подвешенного цепями к столбам на открытом воздухе. Под ним потрескивали поленья. Наташа вся, по самую шею, была укутана этой теплой водой. Момент завораживал своей лаконичной торжественностью и одновременно простотой. Г-жа Ростова прислушалась к своим ощущениям: ныла спина. Поэтому к ощущениям в пояснице прислушиваться не хотелось. Наташа мысленно проследовала ниже по своему телу и почувствовала, как от бедер вниз разом хлынуло тепло. Как будто в чан резко влили еще ведро горячей воды. Наташа почувствовала необычайный подъем, облегчение и спокойное довольство. Но тут же и тревогу: ноющая боль в пояснице не давала расслабиться и отвлекала от неба, от теплой воды, от тепла. Пришлось вернуться из Красной Поляны назад в квартиру и обнаружить, что отошли воды. Г-жа Ростова неловко встала с дивана, с трудом попав ногою в тапку, добралась до телефона и набрала Макса.
— Поехали рожать, — продышала она в трубку. — Пора.
Пока доехали до роддома, схватки уже стали довольно ощутимыми. Наташа скрючилась на заднем сиденье и старательно дышала. К счастью, пробок не было. Короткими перебежками между схватками — в приемное. Тут Максику пришлось попрощаться с Наташей: его отправили наружу, а г-жу Ростову на осмотр.
Дальше у нее — все закрутилось, а у него — потянулось томительное ожидание.
В перерывах между схватками Наташа умудрялась звонить Масику на мобильник и докладывать обстановку.
Максик не хотел даже на минуту отлучаться от роддома и нервно щелкал кнопками переключения радиостанций в машине.
— Езжай уже домой, — убеждала г-жа Ростова. — Неизвестно, сколько это все может продлиться. Ой-ой-ой! Все! Отбой!
Но г-н Чусов упрямо ерзал на водительском сиденье, бегал вокруг автомобиля кругами, три раза проверил, хорошо ли накачаны шины. Должно быть, на нервной почве на него напал жор. Максик не придумал ничего лучше, как заказать пиццу прямо к роддому. Девушка-операционистка, принимавшая заказ, немало повеселилась такой необычной заявке. Долго думала, что ее разыгрывают, но в конце концов смилостивилась и в нарушение инструкций приняла заказ с мобильного телефона с формулировкой, практически идентичной «На деревню дедушке, Константин Макарычу», — «Роддом № 4, „Форд фокус“, государственный номер такой-то, Чусову Максиму».
Через сорок минут в окно машины постучали. Недоверчиво и как бы извиняясь осмотрев Макса, парень в фирменной бейсболке, с козырька которой практически лилась вода, спросил:
— Это вы пиццу заказывали?
— Да, да! — оживился Макс и полез в джинсы за деньгами.
— Жена рожает? — вежливо поинтересовался курьер.
— Ага. Мальчика, — подтвердил г-н Чусов, принимая горячую картонную коробку.
Курьер пересчитал купюры. Внимательным и долгим взглядом посмотрел на Максика.
— Ну удачи! Быстрых и легких родов и здорового малыша! — пожелал он на прощание и запрыгал по лужам к своей «Оке», на которой была нарисована спрятавшаяся в сырную дырку мышь.
Голос курьера и весь его облик показались Максу какими-то знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где же они раньше встречались. Впрочем, сейчас г-ну Чусову было совершенно не до того. Снова зазвонил телефон. Наташа прерывистым голосом сообщила, что ее уже переводят в родовую.
Макс ошалело запихнул в рот целый кусок «Маргариты» на тонком тесте, и тут до него наконец дошло, где он видел того молодого человека, который привез пиццу. Ну конечно! Он регулярно отсвечивал в «НИИЧАВО»! Да, определенно! Интересно, узнал ли он Макса? Хочется верить, что нет…
Время опять потянулось тягуче, как патока…
Темноту разрезал свет автомобильных фар. Справа медленно приближалась машина. БМВ проехала мимо, сдала задом и припарковалась рядом с автомобилем Макса.
Г-н Чусов глянул на часы: было уже почти четыре утра. В такое позднее время, подумал Макс, сюда могли притащиться только переполошенные начавшимися родами потенциальные родители. Мася с интересом уставился в окно и тут же чуть не подавился: из БМВ вышел… Садковой. Один. Без роженицы. Макс хотел было вжаться в кресло и остаться незамеченным, но Даниил Львович уверенно направился прямо к пассажирской двери «фордика». Похоже, он уже был в курсе, что в машине скрывается Макс. И по какому поводу Макс здесь околачивается. Судя по мрачному выражению лица г-на Садкового, ему все происходящее активно не нравилось. Он аккуратно и требовательно постучался в окно. Макс, как бандерлог перед лицом Каа, послушно открыл дверь.
Мокрый плащ Садкового зловеще зашуршал в салоне, разбрызгивая вокруг себя капли холодной воды.
— Рожаешь, значит? — без предисловий начал Даниил Львович.
— Рожаем, — подтвердил Макс.
— Сына, значит, захотел? — не глядя на Макса, продолжал допрос Садковой.
— Ну да, — почти извиняясь ответил Макс. — А откуда вы знаете, что у нас сын будет?
— Сам догадаться не можешь? — презрительно фыркнул Даниил Львович. — Впрочем, судя по твоим поступкам, мозги у тебя уже давно отказали. Больше бы орал про этого якобы «твоего» сына в каждой пиццерии — об этом уже знали бы все и каждый! Боже, какой же ты дурачок… Какой отмороженный дурачок. Скажи мне, зачем ты это все сделал?
— Что все? — все еще не мог понять, как ему стоит себя повести, г-н Чусов.
— Ну вот бабу спас, разрешил ей ребенка заделать.
— Не я ее спас. Мы все вместе ее спасли. Ведь благодаря нам она вылетела из «Всех удовольствий столицы» и не оказалась в нужный день и час у Вадковского переулка…
— Это спорный вопрос, — разглядывая ногти, перебил Садковой. — Так вот. Баба жива. И ждет ребенка. Непорядочек. Прямая и явная угроза континууму. Слава Богу, что это хотя бы не твой ребенок, а то вообще кошмар бы устроил нам полный! Временная петля — это то, чего нам как раз для полного счастья не хватало.
