Раньше, оценивая свои перспективы на будущее, г-жа Ростова ничуть не сомневалась, что для нее не составит большой проблемы, появись у нее такое желание, увлечь дорогого Максика под венец и сделать отцом своих детей. Рассуждала она при этом примерно так: заштатный журналист из провинциальной газеты с зарплатой в три раза меньше, чем у нее, должен нечеловечески радоваться такой блестящей партии, как она, г-жа Ростова. К тому же Наташенька отдавала себе отчет в том, что она отнюдь не дурнушка, а откровенно хорошенькая барышня. Поэтому замужество казалось Наташе такой же несложной бытовой задачей, как, например, покупка холодильника, — стоит только захотеть и приложить некоторые минимальные усилия, как ей, такой умной, деловой, хорошенькой и состоявшейся, Макс тут же притащит обручальное кольцо на блюдечке с золотой каемочкой. Именно ввиду очевидной простоты задачи Наташа не особо торопилась женить на себе г-на Чусова — сложные задачи привлекали ее в первую очередь. А собственная карьера казалась именно таким — трудным и требующим полной концентрации делом.
А сейчас Наташа оказалась довольно далека от обеих своих целей — и от карьеры, и от свадьбы с Максом. И второе обстоятельство, к ее собственному удивлению, огорчало ее ничуть не меньше, чем первое. «Вообще-то с его стороны было довольно подло давать мне надежды, зная, что рано или поздно он свинтит назад в свое будущее. А если он не думает сваливать назад, то ведь детей же ему иметь от меня все равно нельзя. Да ведь и жениться, небось, нельзя. Ай, молодца!» — обиделась г-жа Ростова.
И, молниеносно затушив сигарету о карниз, набросилась на делавшего вид, что он все еще спит, г-на Чусова.
— Эй! Быстро просыпайся, бесчестное ты животное! — Наташа бесцеремонно стащила одеяло с Максика и довольно чувствительно ткнула его кулаком в бок. — Так какого хрена ты со мной вообще встречался, если с самого начала прекрасно знал, что у нас нет никакого будущего? Что ты не имеешь права ни на какие глупости вроде свадьбы и детей? У вас там совесть, в вашем XXIII веке, практикуется?
— А ты что, замуж за меня собиралась? — искренне удивился совершенно не сонный Макс.
Прозвучало это просто издевательски!
— Нет, блин, просто потрахаться не с кем было! — рявкнула Наташенька и еще раз стукнула кулачком г-на Чусова. На этот раз в живот. Но тоже больно.
Макс ловко поймал ее руку и притянул взбешенную г-жу Ростову к себе. Он с неподдельным интересом заглянул ей в глаза. Она попыталась ответить на его взгляд испепеляющим взором, исполненным ненависти. Должно быть, получилось плохо, потому что Макс глупо захихикал:
— Ну так что ж ты так разволновалась? В ближайшее время, по крайней мере, тебе будет с кем трахаться! Я никуда не собираюсь…
— Да пошел ты на хер, урод! — окончательно вышла из себя г-жа Ростова, вырвала свою руку и отправилась на кухню рыдать и курить.
Утренние ощущения на счет того, что день получится поганым, полностью оправдывались. Когда Наташа уже прикуривала третью сигарету от второй, на кухне появился Макс с чрезвычайно серьезной миной. Молча он сделал себе кофе, намазал маслом хлеб и положил сверху кусок сыра, делая вид, что не замечает г-жу Ростову. И только слопав полбутерброда, он наконец снизошел до слов:
— Ну как, ты получила уже достаточно удовольствия от своих страданий? Ты уже достаточно пожалела себя, или тебе дать еще немножко посмаковать это чувство?
— Да пошел ты! — отмахнулась г-жа Ростова. — Тебе на всех наплевать! Человек, которому наплевать на себя, который даже ради себя самого не поднимет свою ленивую задницу и не сделает ни одного усилия, чтобы жить лучше, который даже самого себя не любит, конечно же, не может любить никого другого! Какая я была дура!
— Когда ты достаточно настрадаешься и сможешь говорить спокойно, позвони, — довольно флегматично бросил в ответ Макс, поставил кружку с кофе на стол и исчез в комнате.
Еще через минуту г-жа Ростова услышала, как хлопнула входная дверь. Она хотела было побежать вслед за Максом и крикнуть ему вдогонку что-нибудь еще — очень обидное, но в последний момент передумала.
С уходом Макса Наташина истерика как-то скоропостижно закончилась, и она засобиралась на работу.
Выезжая с Орехового бульвара на Каширское шоссе, г-жа Ростова все еще размышляла, как ее угораздило связаться с таким чудовищем, как Макс.
Проезжая развилку, на которой Каширка сливается с Варшавкой, Наташа уже с интересом слушала треп ди-джеев на «Авторадио», а на светофорах пыталась накрасить губы яркой помадой.
Проезжая по третьему кольцу, она уже задумалась над тем, что же она скажет на работе по поводу отмены целого полуполосного модуля… И куда она пойдет, после того как заберет деньги за ненапечатанную рекламу и трудовую книжку из «Всех удовольствий столицы»? Конечно, в первую очередь она вернет кредит. А потом?
Съезжая с третьего кольца на Новослободскую, она смогла увидеть ситуацию с другой стороны: в ее распоряжении было целых полполосы рекламной площади, с которой она может делать все, что ей заблагорассудится. В конце концов, за модуль шести кафе руководству можно выдать все что угодно. Мало ли какие у клиента причуды?
Паркуя машину напротив офиса, г-жа Ростова вспомнила, что в ее распоряжении находятся еще восемь с половиной тысяч долларов — семь банковских и полторы личных.
В кабинет к Петрову Наташенька ворвалась легко и непринужденно, сделав вид, что просто забыла спросить секретаршу, свободен ли босс. Вначале она сурово поставила начальнику на вид, что нехорошо так кидать новых клиентов — они, можно сказать, первый раз в первый класс, а им сразу же подножку ставят. Так недолго бедняг и испугать.
— Так вот, они и испугались малость. Вы знаете, они люди мистические и решили, раз в первый раз так неудачно все прошло, то модуль был не совсем удачен. И теперь заставляют меня переписать весь текст. Так что раньше понедельника считать эту полосу сданной не получится — я только сегодня узнала об этом их желании и все выходные собираюсь работать над текстом. — В этот момент г-жа Ростова лихорадочно про себя пыталась сообразить, что бы такое написать в этом модуле, чтобы начальство приняло за рекламу кафе, а сами кафе при этом остались бы незасвеченными.
— А может, ну их, с их трехгрошовым модулем? — осторожно предложил Семен Семенович. — Вы знаете, мы тут посовещались с Еленой Михайловной, и я пришел к выводу, что мы все-таки прилагаем неоправданно большие усилия. И вообще, у меня на счет этих рекламодателей какое-то нехорошее предчувствие… И знаете, у Елены Михайловны возникло странное предположение, что эти деньги… что они ваши личные, а не от рекламодателей. И надо же, какая странность — по предложению госпожи Тарасовой я позвонил в «НИИЧАВО» и попросил соединить меня с менеджером, ответственным за рекламу и курирующим этот модуль. Там такого человека не нашлось! Более того, секретарь меня заверила, что никакой рекламы это заведение не давало, не дает, и не будет давать. И потребовала снять любой модуль, в котором упоминается «НИИЧАВО». Она заявила, что если у нас выйдет реклама с упоминанием их заведения, то они все равно не заплатят, потому что это навязанная услуга. И никакого договора нет. Может быть, вы покажете мне договор, чтобы я мог понять, в чем недоразумение?
