Наташа очень сожалела, что не может выйти в зал и заказать себе огромную бутылку водки. Потому что ей страшно хотелось огромную бутылку водки… И чтобы выпить ее из горла, забыться и отравиться насмерть… Потому что дальнейшая жизнь не имеет никакого смысла, если уже сегодня ясно, что не удалось самое главное в жизни — карьера…
Упиваясь своим горем в отхожем месте, г-жа Ростова потеряла счет времени. Пару раз ей на мобильник звонил Макс, но Наташа была столь подавлена, что не нашла в себе сил ответить на звонок. Еще пару раз в Наташину кабинку настойчиво дергались и стучали. Г-жа Ростова, собрав все оставшиеся силы, выдавливала из себя:
— Занято!
Тогда в щель между дверью и полом с той стороны кабинки просовывалась палка с грязной тряпкой на конце, била г-жу Ростову по ногам и исчезала. Раздавался грохот ведра и недовольное бормотание уборщицы.
В один прекрасный момент г-жа Ростова наконец сподобилась выйти из своей «башни из слоновой кости» и умыть лицо. Ей казалось, что она уже достаточно успокоилась и может с должным безразличием пережить поражение. Как раз когда Наташа без всяких специальных кремиков и молочка для умывания пыталась смыть с лица следы водостойкой туши, в туалет в очередной раз заглянула уборщица. Она подозрительно и с осуждением посмотрела на г-жу Ростову.
— Уходите? — строго спросила тетка, громыхая ведром.
— Угу, — кивнула Наташа, слюнявя палец и настойчиво ерзая им под правым глазом.
— То-то же! Давно пора, — тетка еще раз с явной брезгливостью посмотрела на г-жу Ростову, похлопала дверями всех кабинок, закончила гигиеническую процедуру, расписалась в листке, приколотом к двери, и вышла, шепелявя себе под нос что-то в том смысле, что «ходют тут всякие, а ты за ними подтирай, а они гадют и гадют».
Наташа, всей душой жаждавшая в тот момент душевной теплоты, участия и сострадания, почувствовала, что в горле у нее снова стал ком. В голове пронеслась обидная мысль: «А вот если бы эта дура-уборщица зашла и увидела здесь Аллу Пугачеву или Ирину Хакамаду, она бы так не сказала. Убрала бы свой язык в задницу и приятного вечера пожелала… Но я не Хакамада и не Пугачева, и потому всякая уборщица считает себя вправе мне нахамить… И так будет всегда…»
Г-жа Ростова снова почувствовала себя глубоко несчастной, из глаз ее брызнули последние запасы слез, и она сочла за благо еще раз укрыться в туалетной кабинке. Наташа сидела на бачке смыва, уперевшись ногами в фаянсовую белизну унитаза, бессильно прислонившись спиной к гипсокартонной стене… Из ее закрытых глаз на все еще испачканные тушью щеки одна за другой стекали беззвучные слезы… Но продолжалось это довольно недолго — не больше пятнадцати минут по внутреннему ощущению г-жи Ростовой. Когда слезы наконец кончились (не то чтобы Наташа утешилась, просто запасы жидкости в человеческом организме не безграничны), она открыла глаза и почувствовала, что что-то не так… Непорядок был со светом — его выключили. Г-жа Ростова обнаружила, что сидит в подозрительной тишине и темноте. Наташа моментально почувствовала себя более-менее успокоившейся, опасливо вышла из кабинки и на ощупь, вдоль стеночки, прокралась в общий зал. Здесь тоже был полумрак и тишина… На цыпочках подойдя к окну и глядя сквозь темное стекло на веселые огоньки игровых и едальных заведений Белорусской площади, г-жа Ростова поняла, что просидела в своем убежище чрезвычайно долго — до самого закрытия «НИИЧАВО». Очевидно в тот момент, когда она боролась со следами водостойкой туши на своем лице, уборщица совершала свой последний контрольный обход перед закрытием кафе…
«Интересно, — озадачилась г-жа Ростова. — Я-то думала, что „НИИЧАВО“ работает круглосуточно или, по крайней мере, до глубокой ночи. Неужели я проревела так долго?»
Наташа посмотрела на часы. Они показывали лишь час ночи! Нет, в такую рань не может закрываться решительно ни одно кафе в центре города. Все это было очень странно. И что же — теперь г-же Ростовой предстоит торчать здесь до самого утра? До открытия? Такая перспектива Наташу не очень обрадовала, но лучшего выхода из ситуации она придумать не могла. Открыть окно, конечно, можно, но тогда наверняка сработает установленная на окнах сигнализация… Что ж, остается расслабиться и получать удовольствие. Г-жа Ростова подтащила стул поближе к окну, закинула ноги на подоконник, попыталась устроиться поудобнее и закурила, глядя на поток автомобильных огней, вливавшийся на Ленинградский проспект с Тверской-Ямской и Лесной улиц. Наташа достала мобильник и набрала номер Макса. Возможно, он уже добрался до дома и теперь недоумевает и нервничает по поводу ее отсутствия?.. Макс взял трубку не сразу.
— Наташка, ты куда пропала? — обеспокоенно спросил он. — Целый день тебе звоню, ты трубку не берешь! Что там у тебя происходит?
Помимо Масечкиного голоса до Наташи доносился какой-то фоновый шум: очевидно, Макс был в каком-то людном месте и совершенно не скучал без нее. Г-же Ростовой стало несколько обидно.
— А ты где? — спросила она в ответ.
— Я? Да тут, в одном месте. Ну, в кафе, в центре города. У меня тут еще кое-какая встреча. Я, наверное, совсем поздно освобожусь и доеду на такси. Ты уже дома?
— Нет. Я тоже в центре города.
— Да? — удивился Макс. — И где же?
— Я? Я тоже в одном… кафе.
— Шутишь? — рассмеялся г-н Чусов. — Чувствуется, что ты выбрала какое-то очень скучное кафе или заведение для глухонемых. Что-то у тебя там слишком тихо!
— Просто это кафе закрыто. Пока я сидела в туалете, все ушли, выключили музыку и свет. Вот так вот, — неприлично честно призналась г-жа Ростова, совершенно забыв об обычаях гламурного мира, в котором приличные девушки никогда не ходят в туалет, не потеют и даже в постель ложатся в туфлях на шпильке.
— Та-ак, — обалдел от услышанного Масик. — И, пардон, как же тебя так угораздило?
Г-жа Ростова как можно более расплывчато описала бой-френду постыдный провал, свои переживания по этому поводу и сообщила, что приедет домой под утро, потому что ночевать ей, очевидно, придется в обнимку с унитазом или с черным котом.
— Если, конечно, у кота ненормированный рабочий день, и он остается здесь на ночь за сторожа, — попыталась пошутить Наташа, оглядываясь на дуб, около которого днем дрыхло животное.
— Кот? — удивился г-н Чусов. — Какой кот? Ты, вообще, в каком кафе?
— В «НИИЧАВО», это напротив Белорусского вокзала, — объяснила г-жа Ростова и невесело усмехнулась. — Самое время сейчас забраться в рабочий кабинет этого урода Садкового и поближе узнать, на почве чего у него так сильно поехала крыша, что он впадает в истерику при слове «реклама». На это у меня будет целая ночь. Обожаю работать по ночам!
— Так! — по голосу Макса было слышно, что он очень сильно озадачен и в кои-то веки занят интенсивной мыслительной деятельностью. — Вернись в сортир. Сиди там и жди меня. Я скоро буду и вызволю тебя. Я еще позвоню.
Наташа с недоумением повесила трубку. Конечно, Максик к ней неравнодушен, но вряд ли он способен на какие-то специальные безумства ради ее спасения. Все-таки г-жа Ростова имела очень хорошее представление о темпераменте г-на Чусова и о его «героическом потенциале». И подвиг разбивания окна или проникновения в помещение через дымоход — для Макса явно задача запредельной сложности. Наташа докурила сигарету, затушила ее в одну из чистых пепельниц на столе и поднялась по винтовой лестнице. Дверь в приемную генерального директора была заперта. Конечно, г-жа Ростова не раз видела в разнообразных фильмах и боевиках, как киношные герои и полугерои открывали замки любой сложности с помощью банальной шпильки. И у Наташи, представьте себе, даже были под рукой шпильки — потому что, собираясь на столь важную встречу, г-жа Ростова собрала волосы в пучок самыми настоящими шпильками.
