Наташе, хорошо знавшей своего бой-френда, во всю эту историю верилось с трудом. Но повествование его выглядело весьма логично. К тому же сама г-жа Ростова не могла придумать ничего более правдоподобного и временно приняла версию Макса. Мало того, сегодня Наташа не могла посвятить пыткам и расспросам г-на Чусова весь день — у нее были трудовые планы на вечер. Так что г-жа Ростова подбросила Максика до метро, а сама отправилась в «НИИЧАВО».
В кафе она зашла с некоторой опаской, но все-таки уверенная в победе. Невозмутимо поднялась на второй этаж и объявила секретарше, что ей необходимо встретиться с Даниилом Львовичем. И немедленно! Мол, г-н Садковой обещал прочитать ее письмо вслух — они об этом договаривались, и вот настал тот самый момент, когда Наташа хотела бы послушать, как Даниил Львович читает вслух.
Особого сопротивления г-жа Ростова на пути не встретила, и вот уже г-н Садковой сидел перед ней и держал в руках распечатку верстки рекламного модуля сразу всех шести «марсианских» кафе. К удивлению Наташи, он даже не стал изучать текст. Он просто бегло взглянул на страницы, и лицо его из просто мрачного стало злобно-мрачным. Это, конечно, пугало Наташу. Но кто говорил, что будет легко?
— И это выйдет в следующем номере «Всех развлечений столицы»? — отложил бумаги в сторону г-н Садковой и с осуждением уставился на г-жу Ростову.
— Вот именно! — развязно подтвердила г-жа Ростова. — И при этом не будет стоить вам ни копейки! Я нашла способ разместить этот модуль на безвозмездной для вас основе. Чтобы вы наконец поняли, что можно очень разумно направить людские потоки. И при небольшом бюджете на рекламу иметь солидные прибыли… Люди по рекламе будут приходить к вам в утренние часы. И это никак не помешает деятельности вашего клуба.
— Кто вас просил? — агрессивно спросил Даниил Львович, покрываясь пунцовыми пятнами.
— Я руководствовалась самыми добрыми намерениями по отношению к вашим заведениям, — невозмутимо парировала г-жа Ростова. — И я уверена, что уже в четверг, когда журнал появится в продаже, вы сможете оценить реальный эффект от этого объявления. Хотя, конечно, наибольшей отдачи следует ожидать в пятницу, а затем в понедельник и последующие рабочие дни…
— Я вам говорил, что доброта должна быть востребована?! — не успокаивался Садковой. — Чем вы слушали?
— Я очень внимательно вас слушала, — была несгибаема г-жа Ростова. — И я ясно поняла ваши опасения насчет того, что сторонние посетители разрушат атмосферу клуба…
— Да ничего не поняли!!! — бросая бумаги в лицо г-же Ростовой, закричал г-н Садковой. — Вы тупая, алчная бабенка! Вам бы лишь карман набить!
— Позвольте, — начала кипятиться и невольно выдавать собственные секреты Наташа. — Я как раз на этой рекламе не заработала ни копейки! Между прочим, я заплатила три тысячи своих личных долларов ради вашего же процветания!
— Да подавитесь вы этой бумагой! Вы совершенно не понимаете, куда влезли! — бегал по кабинету, хватаясь за голову, Даниил Львович. — И посылает же Бог таких идиоток на землю!
— Прекратите меня оскорблять! — взвизгнула Наташа.
— Снимите это немедленно! — брызгая слюной, орал на нее г-н Садковой. — Снимите это из номера сейчас же, или вам не поздоровится!
— Я не могу, — честно призналась г-жа Ростова. — Даже если бы я захотела остановить публикацию, я уже не в силах этого сделать. Сегодня журнал подписывается в печать. Ваш модуль в типографии, и машины офсетной печати уже отпечатали треть, если не половину тиража. Вам остается только сказать мне «спасибо»! Вы — бесчувственный, трусливый болван! Если вы боитесь рискнуть хоть одним центом, чтобы выиграть миллион, то я — я не боюсь! Я рискую за вас!
— Не надо! Не надо рисковать за нас! Господи, господи, какой ужас! — Даниил Львович в панике уставился в потолок. — Вы не понимаете, чем рискуем МЫ!
— Я все отлично понимаю. Я в этом бизнесе не первый год, — вернула себя в деловое состояние г-жа Ростова. — И ваша паника совершенно неуместна!
— Ду-у-ура! — протяжно завыл г-н Садковой, схватил Наташу за руку и безжалостно потащил к выходу.
— Погодите! — упиралась как могла г-жа Ростова. — Мы еще не все обсудили!
— Пошла вон! Вон, я сказал! — кричал вслед Наташеньке Даниил Львович, очень неаккуратно сталкивая ее с витиеватой лестницы.
Наташа споткнулась, поскользнулась, упала, больно ударилась, скатилась по ступенькам и заплакала…
Несколькими минутами позже она сидела в туалете «НИИЧАВО», безудержно рыдала, глядя на ушибы и царапины на руках и ногах, сломанный каблук дорогущих босоножек Prada, и вытирала слезы и сопли туалетной бумагой… На этот раз не было никаких сомнений: это окончательный провал и конец всем надеждам…
Рыдала Наташа долго… Как только г-жа Ростова чуть-чуть успокаивалась и ощущала внутреннюю готовность выйти на улицу и сесть за руль, она вставала с унитаза и бралась за ручку двери. И в этот момент отчаяние обрушивалось на нее с новой силой… Ноги подкашивались… Слезы бессилия начинали безудержно течь по щекам, а ощущение собственной никчемности и бездарности становилось настолько глубоким, что Наташа, наверное, даже повесилась бы, если бы было на чем… Горе ее было куда более безысходным и глубоким, чем страдания тезки, молодой вертихвостки из «Войны и мира», по Анатолю Курагину… В конце концов, мужики приходят и уходят… Не один, так другой все равно женится и детей настрогает — дурацкое дело нехитрое… А вот призвание — оно на всю жизнь только одно… Потому что Бог, он такой жадина — если уж и дает способности, то в чем-то одном… И если уж тебе не удается реализовать те немногие способности, которыми тебя наградил Бог, то дальше остается один путь — умереть тупой жирной домохозяйкой от двенадцатых родов и побоев мужа-алкоголика… И если уж ты не состоялась в своей профессии, можно считать, что вообще не стоило рождаться… Потому что только карьеры неповторимы и небанальны… А все эти семейные утопии: он любит ее, она любит его, они любят своих детей — дико избиты и не оставляют никакого шанса сохранить свое имя в истории… Сколько было счастливых семей за более чем двухтысячелетнюю историю людей? Миллионы и миллионы! Но никто же не помнит ни одну бабу — многодетную мать или хорошую жену! Все помнят великих завоевательниц, правительниц, стерв и карьеристок! Только такая жизнь имеет смысл! Все уважают Лилю Брик, не родившую в жизни ни одного ребенка, а спавшую с несколькими мужчинами одновременно, тем прославившуюся и прослывшую музой, — вот это жизнь! Восхищаются Жанной д'Арк и Надеждой Крупской. Все любят актрис, выбравших бездетность ради красивой фигуры! Балдеют от Мэрилин Монро — алкоголички и наркоманки… Наталья Гундарева, Элеонора Быстрицкая, Ирина Мирошниченко — список можно продолжать и продолжать. Карьера! Вот в чем магическая надежда вечной жизни в веках, признания и уважения! Все остальное не важно… Какие-то говеные любови, дети, семьи — ничто не имеет смысла для истории, кроме карьеры…
«Да, — всхлипывала про себя г-жа Ростова. — Вот и все! И жизнь закончена! Я никогда не подсижу Тарасову, никогда не стану гендиректором, никогда не заработаю миллион! Никогда не увижу свою фотографию на обложке „Профиля“ и „Fortune“! А ведь мне уже целых двадцать пять лет! Треть жизни! Зачем? Зачем дальше жить? Быть рядовой бытовой молью, кухонным комбайном и маткой — производительницей детей? Нет! Нет и нет! Это не для меня! Лучше уж умереть, чем жить с позорным клеймом заурядности…»
