Окрыленная беседой с генеральным г-жа Ростова побежала в банк. Разговор с кредитным консультантом был коротким. Он забрал документы и высказал мнение, что Наташа при ее-то работе и зарплате почти наверняка сможет получить вожделенный кредит на десять тысяч долларов.
Словом, день прошел очень удачно, и Наташа решила поощрить себя прогулкой в Архангельское. Тем более, что погода шептала. Г-жа Ростова попыталась выманить за город г-жу Можаеву. Но та подло отказалась от приглашения, сославшись на совместный поход на джазовый фестиваль в сад «Эрмитаж» вместе с Соловьевым. «Ну и ладно! Мне и без вас хорошо!» — почти не обиделась г-жа Ростова и отправилась гулять среди ровных аллей, старинных скульптур и смотреть на закат с террасы над рекой в одиночестве. Прогулка получилась очень барственной и аристократичной.
По дороге домой Наташенька задумалась над странной вещью: весь мобильник забит чьими-то телефонными номерами, в «аське» порядка полусотни контактов. А вот как захочешь поехать гулять в Архангельское вечером — компанию найти невозможно. Что за ерунда? Вообще-то г-жа Ростова так рвалась в Москву из своего под-Ебурга потому, что думала: в столице она будет купаться в общении как рыба в воде. Каждый день и через день ходить в гости и в театр… И все с интересными и заметными людьми — ведь здесь почти что в каждом доме живет «звезда» и не одна. Однако все общение в этом дурацком московском ритме, как правило, ограничивалось рабочими контактами, а как только люди переставали работать вместе, так и вся дружба заканчивалась. Взять вот хоть Наташиного бывшего — с одной стороны, он был постоянно окружен приятелями. Только все эти приятели работали либо менеджерами в той же сети ресторанов, где и сам бывший, либо в отделах рекламы различных СМИ. Как только с кем-то прекращались деловые контакты — например, увольнялся человек, — так он тут же незаметно «вымывался» не только из профессионального, но и из личного круга общения. Не то чтобы человека включали в «игнор-лист». «Отмирание» происходило естественным путем: один раз он не придет с бывшими сослуживцами пива попить, другой раз его кто-то забудет предупредить. Потом, глядишь, у человека мобильник сменился, а нового-то никто и не знает. А уж если менялся домашний телефон и номер ICQ, умирали всякие надежды на возобновление общения.
Почему так? И почему у того же Макса все по-другому? Он постоянно тусуется с какими-то невнятными друзьями, которых непонятно где и непонятно когда подцепил. Какими-то прорабами, программистами, библиотекаршами, продавцами и даже милиционерами. Где он с ними знакомится, и как они оказываются в его ближнем круге? Загадка…
У Наташи же настоящих друзей не было вообще, если не считать Макса. Потому что друзья-однокашники остались в Ебурге (то бишь Екатеринбурге), с коллегами г-жа Ростова предпочитала держать дистанцию — совершенно незачем, чтобы на службе кто-то знал тебя как облупленную. А откуда еще могут взяться друзья, Наташа представляла плохо… В спортклубе тетки так отвратительно соревновались, у кого тоньше талия и меньшая общая площадь целлюлита, что общаться с ними по-приятельски совершенно не хотелось. Было, правда, несколько виртуальных приятелей, с которыми Наташа регулярно болтала по «аське» или через ЖЖ, и подчас довольно откровенно, но ни разу их в глаза не видела. А все остальные контакты относились к «полуофициальным» — менеджеры компаний-клиентов, бывшие менеджеры компаний-клиентов и менеджеры бывших компаний-клиентов. Как-то так… Конечно, с ними можно было весело обсудить последний анекдот, но не больше… Грустно, грустно…
Под действием гармоничных юсуповских пейзажей в г-же Ростовой проснулась сентиментальность. Возвращаясь домой в гордом одиночестве и подпевая вальяжным песням «Радио Монте-Карло», Наташа ностальгически подумала, что в каком-то смысле ее прежний, пожалуй, лучше нынешнего Макса. Во-первых, он был совсем не прочь сделать карьеру. Во-вторых, он всегда находился рядом, и перед Наташей не стояла проблема — с кем выйти в люди. В-третьих, благодаря многочисленным приятелям бывшего, у Наташи создавалось впечатление, будто и она окружена друзьями…
«Надо завести хотя бы кошку, — решила Наташа, привычно устраиваясь с ноутбуком на кровати. — Что же написать в этих дурацких рекламах? Чтобы не слишком длинно, заманчиво и работало только в утренние часы?»
Слегка поразмыслив, г-жа Ростова пришла к выводу, что легкая стилизация под модного писателя Гришковца должна привлечь внимание обитателей офисов к тексту.
Ты едешь утром в вагоне метро. Не выспавшийся и какой-то уже заранее… усталый. Ты едешь с окраины своего большого города в его центр, потому что у тебя работа, например переговоры. Обычная встреча… Ты сам ее вчера назначил… И ты знаешь, что в это же время с другой окраины твоего большого города тебе навстречу двигается тот, кому ты эту встречу назначил. И что он точно так же был бы рад, чтобы этой встречи сегодня не было… Чтобы просто никаких встреч сегодня не было… А был бы длинный-длинный день без дел.
Ты закрываешь глаза, пытаешься расслабиться, насколько вообще можно расслабиться в забитом людьми вагоне метро в девять утра, и отдаешься качке. Тебе хочется вернуться в сон… Не в том смысле, что ты видел утром какой-то чудесный сон… А просто уснуть… Хочется смалодушничать, позвонить всем-всем, сказать, что заболел, наврать и все-все отменить…
А самому пойти в какое-нибудь уютное кафе. Сесть за столик. Заказать кофе. Достать газету.
Смотреть в окно на бегущих за стеклом раздраженных людей, беззвучно шевелящих губами… А в кафе чтобы была какая-то другая, совершенно своя, замкнутая жизнь… Чтобы туда, например, привезли попугая в клетке, или новые картины, или какие-то диковинные штуки… И чтобы весь персонал тихо переговаривался, боясь потревожить твой покой, о том, какие это интересные штуки и как же их разместить в интерьере?.. И что бы ты видел: для них это очень важно. И ты тоже бы думал о том же и улыбался своим мыслям… И мог совершенно не думать о том, что у тебя какие-то переговоры, на которых ты должен купить что-то подешевле… Или наоборот — продать подороже… То есть вообще бы не думал о работе… А думал: «Боже, как хорошо!»
И вот ты уже стоишь на крыльце своего офиса и куришь сигарету… Последнюю, перед тем как… И у тебя есть еще пять минут… или три… до начала встречи… И все еще не поздно позвонить и все-все отменить… Сбежать… Но ты видишь, что тот человек, который ехал к тебе с другой окраины города, уже тут. И вы пожимаете друг другу руки… И смотрите друг другу в глаза… И все друг про друга понимаете. И идете в уютное кафе… В «Квартиру», что на Николоямской, например… Или в «Свои люди»… Или в «Трали-вали» на Мясницкой… Или в «НИИЧАВО» на Белорусской… И гладите тамошнего кота… И заказываете кофе… И настроение твое улучшается…
«Ну что ж, по-моему, в полполосы вполне должно поместиться, даже если рядом напечатать адреса этих кафешек, — перечитывала г-жа Ростова свою „нетленку“. — Надеюсь, что Гришковец не зарегистрировал копирайта на фразу „настроение твое улучшается“. Конечно, несамобытность текста очевидна, но… это-то как раз и должно сработать нам на руку! Люди будут друг другу показывать и говорить: „Смотри, смотри, как тут под Гришковца подделываются!“ И аудитория увеличится… И отдача от рекламы улучшится… Надо будет еще найти художника, который сделал бы иллюстрации в стиле „Рубашки“ Гришковца. И очень даже хорошо, что макет ни с кем не придется согласовывать, — в кои-то веки то, что я написала, выйдет именно в том виде, как я это задумала. Надо будет с утра еще раз перечитать…»
