– Я училась в престижной школе. – Сняв свой плащ, журналистка превратилась из волшебницы в Пеппи Длинныйчулок – полосатый бесформенный свитер и изрядно потертые джинсы создавали ощущение беспорядка. – Там в свое время учился Андрей Миронов, и кто там только не учился…
– И что – тоже табуретами кидались?! – ахнула Виолетта.
– Нет, но лучше бы кидались. Нас давила атмосфера наушничества, педагоги всячески пытались подмять нас под себя, превратить в бездушных истуканов, оловянных солдатиков. Нам не давали ни грамма свободы…
– А у нас в школе учитель истории травкой торговал, – вставил оператор Паша. – Про него еще в газетах писали. Громкое дело было…
– Как фамилия? – спросил один из журналистов.
– Митрофанов.
– Помню, историк-ботаник. Парочку материалов я о нем тиснул.
– Как так можно? – Эмилия Леонардовна сокрушенно покачала головой. – Учитель продает ученикам наркотики!
– Ну, Митрофан наш торговал по совести, – вступился за учителя Паша. – Цену стабильно держал процентов на двадцать ниже, чем на Черемушкинском рынке, и не особо бодяжил…
– За то и погорел, – сказал журналист, наливая себе водки. – Давайте же выпьем за то, чтобы никого из нас не коснулась костлявая рука служителей Фемиды!
Гости дружно поддержали почин. Эмилия Леонардовна поморщилась, но вежливо чокнулась с ними и отпила из своего бокала.
Она пила апельсиновый сок, Марина – красное вино, Юра цедил белое, а я – только воду. Художник Коновалов, он же – модель. Картина «Доктор агитирует своим примером за здоровый образ жизни».
– Что там ваша травка, эка невидаль! – Второй журналист наелся и решил поддержать светскую беседу. – Вот в нашей школе…
«Учителя торговали героином?» – предположил я, но не угадал.
– …директор и его двоюродный брат, физрук, устроили в школе бордель!
– Натуральный? – поинтересовался Паша. – Или в переносном смысле?
– В самом натуральном! Старшеклассниц привлекли и молодых учительниц. Физрук рулил, директор крышевал. Это в середине девяностых было.
– Неужели прямо в школе?! – не поверила Эмилия Леонардовна.
– В здании котельной, которое за ненадобностью не использовалось. Привели в порядок, матрасов купили – и готово.
– Долго проработали? – поинтересовалась Виолетта.
– Полтора года. Все всё знали, но никто не выступал. Всех устраивало, тем более, что насильно никого работать не заставляли – только по желанию. А потом все же стуканул кто-то. В оба министерства – просвещения и внутренних дел. Тут лавочке и конец пришел. Физрука посадили, а директор отделался условным сроком. Правда, в директорах не удержался, ушел на какую-то фирму кадровиком.
– Чего только не бывает, – вздохнула Эмилия Леонардовна. – Надеюсь, вы меня понимаете, почему так хочется создать в этом жестоком безжалостном мире рукотворный оазис добра и любви…
Юра незаметно подмигнул мне – ну все, теперь, мол, она долго не уймется. Так и вышло – Эмилия Леонардовна разглагольствовала с четверть часа. Гости, которым неудобно было есть и пить, пока говорит хозяйка, затосковали. Положение спас один из журналистов, который догадался изобразить душевный порыв в тот момент, когда Эмилия Леонардовна на секунду умолкла, желая перевести дух.
– Давайте выпьем за гимназию и ее руководство! – провозгласил он, поднявшись с полным бокалом в руке.
В дрожавшем бокале плескалась прозрачная жидкость. Сомневаюсь, чтобы это была вода. Скорее всего бедняга решил одним махом вознаградить себя за пережитые пятнадцатиминутные лишения совершенно недетской порцией водки.
«Не ужрались бы гости в хлам, – с тоской подумал я. – А то ведь придется мне с ними возиться».
– А вот мне повезло, у меня была очень хорошая школа, – поделилась Эмилия Леонардовна. – И учителя, и дети – все были приличными, достойными людьми. За все время учебы я могу припомнить только один случай, когда восьмиклассник несколько раз приносил из дома книги и продавал их товарищам. Тогда была эпоха книжного дефицита. Но это быстро пресекли. И то этот мальчик был сыном военного и не учился в нашей школе с первого класса, перевелся в восьмом.
– У меня точно такая же ситуация, – посочувствовала основательно захмелевшая Виолетта. – Одиннадцать лет проучилась, а вспомнить нечего. Школа была – полный отстой и сплошное уныние…
– Пойду я, пожалуй, – шепнул я Юре.
– Счастливчик, – позавидовал он. – А мне еще здесь порядок наводить.
– Тебе помочь?
– Спасибо, справимся. Мои помощницы на кухне отдыхают. Втроем за десять минут управимся.
Я встал, подхватил куртку, висевшую на спинке стула, галантно раскланялся и двинулся к выходу, ожидая грозного оклика, призывающего меня остаться, но ничего такого не случилось – я беспрепятственно вышел в коридор. Вот она – свобода! Часы показывали без четверти три – не так уж и плохо, лучшая половина воскресенья в полном моем распоряжении.
Осеннее солнце пригревало по-летнему, поэтому куртку я нес в руках. Шел и неторопливо соображал, чем бы мне заняться. Это, наверное, одно из самых приятных дел в жизни – думать, чем бы развлечься.
– Сергей!
Я обернулся и увидел догоняющую меня Марину. Хорошее настроение мигом улетучилось – ну все, наша дорогая Эмилия Леонардовна отрядила за мной гонца. Что ей еще надо? Мать-мать-мать!
Шерлок Холмс сразу бы заметил, что Марина была не только в развевающемся белом плаще, но и при сумке, и сделал бы вывод, что она тоже ушла с праздника, а не отправлена за мной. Если бы ей нужно было вернуть меня, то она не стала бы брать с собой сумку. Но до Шерлока Холмса мне далеко – в умении наблюдать и мыслить я застрял на уровне доктора Ватсона.
– Я тоже решила уйти! – Марина остановилась напротив меня и заулыбалась. – В такую хорошую погоду совсем не хочется сидеть в столовой и слушать всякую белиберду.
– Я-то решил, что вас послала за мной директор.
– То-то у вас было такое настороженное лицо! – рассмеялась Марина. – А я чуть было не приняла это на свой счет!
– Ну что вы, – покраснел я.
– У меня есть два предложения. Первое – перейти на «ты» за пределами гимназии. Ведь мы сверстники. А второе – пойти прогуляться в парке. Здесь недалеко есть чудесный маленький парк…
– Предложения приняты, – улыбнулся я. Марина относилась к категории людей, общение с которыми меня не напрягало.
Некоторое время мы молчали, потом Марина сказала:
– Тебе, как я замечаю, не очень-то у нас нравится? Вопрос был неожиданным, даже очень.
– Не так чтобы… Работа есть? Есть. Зарплата есть? Есть. Чего еще можно желать?
– Ну, желать можно многого… Просто заметно, что не нравится. Знаешь, я сама, если честно, ожидала чего-то другого, более интересного, что ли. Но привыкла и работаю. Работа – это всего лишь способ добывания денег на жизнь, не более того.
