Бандиты одобрительно загоготали.
«Джен хочет взять главаря в заложники, чтобы мы могли, прикрываясь им, удрать от бандитов! — догадался Чувак. — Милая Джен, какая же она смелая!»
— Прошу! — По знаку главаря бандиты отогнали Чувака, Чампа и Микки шагов на десять от «форда», после чего Зорро распахнул дверцу и предложил Джен сесть на заднее сиденье.
Розовый чемодан не вызвал у него никакого интереса.
— Если можно, я сяду на водительское место. — Джен улыбнулась самой обворожительной улыбкой из своего арсенала. — Так привычнее.
— Ключи! — Зорро протянул правую руку ладонью вверх.
Джен с готовностью вложила в нее ключ с пультом управления в виде брелока.
Главарь бандитов захлопнул одну дверцу, раскрыл перед ней другую, затем быстро обогнул автомобиль, уселся на переднее пассажирское сиденье и сказал:
— Говори, чего тебе надо!
От него пахло не чесноком и потом, как ожидала Джен, а очень дорогим парфюмом.
— В чемодане за моей спиной лежит один миллион двести тысяч долларов, — улыбаясь, чтобы со стороны казалось, что она говорит о чем-то незначительном, сказала Джен.
— Фальшивых! — понимающе ухмыльнулся Зорро.
— Настоящих! — сверкнула глазами Джен.
— И почему ты захотела сказать мне это с глазу на глаз?
— Потому что я предлагаю тебе половину! — Джен забыла об улыбке. — При дележе со своими дружками ты получишь кусков на сто пятьдесят меньше! К тому же, если ты примешь мое предложение, то в придачу к деньгам получишь и меня!
— Вылезай! — приказал Красный Зорро.
— Ты не согласен? — изумилась Джен. — Почему?
— Это не мои люди, — ответил Зорро, распахивая дверь. — Это мои родные братья. Мы все делим поровну! И я не променяю их на какую-то смазливую шлюху!
Он вылез наружу, просунул в салон руку, выдернул чемодан, положил его на капот, открыл, удовлетворенно присвистнул, даже не изменившись в лице, закрыл чемодан и, небрежно помахивая им, зашагал к своим братьям, на ходу отдавая отрывистые распоряжения на испанском.
Бандиты засуетились. Один остался держать на мушке Чувака и его компанию. Второй побежал к автобусу. Третий, которому Зорро швырнул ключ, полученный от Джен, и четвертый, подбежали к машине Джен, грубо выбросили наружу хозяйку, все еще сидевшую на водительском кресле, и завели мотор.
— Стой! — Джен побежала вслед за Зорро, уже успевшим сесть в мини-вэн. — Я хочу поехать с вами! Возьмите меня с собой!
— Ты с ума сошла, Джен! — воскликнул Чувак. — Зачем тебе ехать с ними?
Джен, не останавливаясь, повернула голову и наградила Чувака на прощанье взглядом, полным презрения и ненависти. Уже возле автобуса она остановилась и крикнула: — Мне нравятся мужчины с деньгами, а не пентюхи вроде тебя!
Схватилась за протянутую ей руку и впорхнула в автобус. Бандит, карауливший Чувака, Чампа и Микки, весело улыбнулся им и, не убирая револьвера, прыгнул в открытую дверь микроавтобуса. Через несколько секунд мини-вэн развернулся и помчался в сторону мексиканской границы. Через мгновение розовый «форд» с визгом покрышек рванул вслед за лидером.
Чувак обескураженно мотнул головой. Сердце у него сжалось и никак не хотело разжиматься. В висках стучала кровь, в глазах потемнело. Он грязно выругался и плюнул вслед уехавшим машинам. Потом вдруг почувствовал, что кто-то лижет ему руку. Это был Чамп. Он сочувственно посмотрел в глаза хозяину и вильнул хвостом. К ним подошла Микки, волоча за собой сумку, о которой забыли впавшие в эйфорию бандиты.
«Ладно, могло быть хуже, — подумал Чувак, вешая сумку на левое плечо. — Хоть что-то осталось. Была бы работа, остальное наживем».
Глава 28
Америка, Америка!
Солнце палило нещадно. Прямая, как стрела, темно-серая дорога уходила в голубую даль. Над дорогой колебалось прозрачное марево раскаленного воздуха. Чувак шагал по мягкому от жары асфальту, чувствуя, что вот-вот потеряет от жары сознание. Ему было хреново. Хотелось пить, хотелось принять душ, а еще больше хотелось попасть в рефрижератор, рухнуть на холодный пол и хорошенько промерзнуть. Даже то, что он наконец-то вырвался из проклятого Катарсиса да еще успел сделать это вовремя, не радовало Чувака. В Катарсисе при всех его недостатках не было проблем с холодильниками, кондиционерами, питьевой водой и пивом. Холодное пиво! Его можно пить медленно, не торопясь, а можно выдуть банку залпом! О-о-е-е-е!
Чувак поправил на голове футболку, свернутую на манер тюрбана. Сумка давила на плечо, с каждым шагом она становилась все тяжелее. Перед глазами у него давно уже плясали темные пятна, в горле пересохло, но Чувак продолжал упорно шагать вперед. Вперед! Только вперед! Останавливаться нельзя! Кто остановился, тот сдался! Не сдаваться! Не сдаваться! Не сдаваться!
— Черт побери, в микроволновке холоднее, чем в этой проклятой Аризоне, — выругался Чувак и решил, что надо переключиться на что-то позитивное. — А с другой стороны, смотрите, какая красота!
Он обвел рукой пространство перед собой: вокруг, насколько хватало глаз, лежала красновато-желтая каменистая пустыня, местами утыканная причудливой формы вертикальными скалами и колючими кактусами десятиметровой высоты.
«Бедный хозяин, у него поехала крыша», — подумал Чамп: с его точки зрения, вокруг не было ничего красивого.
— Да, эта суровая окраина мира, точнее Соединенных Штатов, поражает своей бездушной красотой! Зато какой простор! И никакой полиции, психоаналитиков, мэров и агентов ФБР. Вот она, настоящая свобода!
— Ав!
— Чамп со мной согласен, а ты что скажешь, Микки?
Микки не ответила. Она еще не определилась, нравится ей пустыня или нет. С одной стороны — палящее солнце и нет банановых пальм. С другой — действительно, простор и полное отсутствие назойливых недоумков, которые при виде обезьяны сразу бросаются ее ловить, чтобы посадить в клетку и показывать на нее пальцем.
— С каждым подъемом дороги нам открывается новый потрясающий вид. Правда, здорово?
— Ав!
— А какая тут тишина! Не тишина, а безмолвие. Только наши шаги, и больше ничего. Хотя я предпочел бы услышать шум автомобильного двигателя, а чуть позже увидеть за рулем славного доброго парня, который угостит нас холодным пивом и довезет до ближайшего города.
При мысли о пиве у Чувака закружилась голова. Вероятность того, что сегодня им удастся добрести до бензоколонки или маркета, равнялась нулю.
— Рано или поздно кто-нибудь подберет нас, и мы будем вспоминать этот день, как сцену из дурацкого фильма ужасов! — как можно бодрее сказал Чувак.
Ему совершенно не хотелось говорить, но он нес всякую чепуху, чтобы подбодрить себя и не пасть духом. Ему на психику давила ответственность за животных: он должен был спасти их любой ценой.
