— Не совсем. Но ты мыслишь в верном направлении, — я протянула ему стакан свежевыжатого апельсинного сока. — Не могу смотреть, как ты пьешь сок прямо из бутылки!
Эмиль пил подобные вещи залпом — особенно с утра. Для него утро начиналось около четырех вечера. И не зависело от прогноза погоды.
В какой-то момент он поперхнулся, обнаружив на дне стакана браслет.
— Это что за номер такой? — зло спросил Эмиль.
— Это не номер, это браслет, который я еще неделю назад нашла под кроватью в вашей спальне. Мама была во Франкфурте, ты был дома один. Ты спишь с кем-то еще?
— Да. А что в этом такого?
Эмиль закурил. Был спокоен как удав.
— А если мама узнает?
— Она знает. Думаешь, у нее никого нет?
Я села и начала есть омлет, понимая, что еще минута, и аппетит меня покинет. Слезы катились прямо в тарелку, солить не требовалось. Я так хотела заступиться за честь мамы, а у меня не получилось.
— А если вы все равно спите с другими людьми, почему живете вместе?
— Потому что любим друг друга! — Эмиль пододвинул стул и сел завтракать рядом со мной. — Эй, не плачь, все же хорошо! Я не собираюсь причинять твоей матери боль.
Потом неожиданно для нас обоих он запел «Не плачь, девчонка, пройдут дожди…». Пел так красиво, обнимая меня и утирая слезы.
— Я думала, что ты плохой. А ты оказался еще хуже — теперь я даже не могу найти виноватого.
— А обязательно его искать?
— Значит, ты правда любишь мою маму?
— Очень. Но это не мешает мне сейчас хотеть тебя поцеловать.
Если честно, я себя ловила на том же желании, но всячески списывала его на нервный гастрит.
Мы доели. Я загрузила стаканы и тарелки в посудомойку. Мы смотрели друг на друга, смеясь.
— Мир?
— Мир-то мир, а браслет-то чей? Не Женькин?
— Какой Женьки? — спросил Эмиль.
— Помнишь, девочка сидела у нас дома.
— С ней мы только флиртовали! Неплохая девочка, но нет в ней чего-то животно-сексуального, не самка она…
— А зачем ты изменяешь маме? Чего тебя в ней конкретно не устраивает?
— Ее никогда нет рядом — постоянные поездки, разъезды, в остальное время она пишет ночами. А я мужчина, и я хочу секса, иногда даже тепла… Но это не мешает мне любить твою маму, она увлекательная, насыщенная, интересная, зрелая, опытная, мудрая… Все, совсем я себя пацаном выставил.
— Дай сигарету, родственная ты моя душа! Мне тоже все время не хватало мамы!
— Ну так возвращайся домой. — Эмиль протянул мне самокрутку.
— Это слишком опасно! Учитывая, что желание поцеловать промелькнуло и у меня. Все-таки ты тот еще козел.
Я решила ехать к девчонкам. Мне казалось, что душа моя побывала в душе, и огромный слой грязи утек далеко по канализации, и по законам физики уже не вернется.
В дверях я обняла Эмиля, а он вместо отцовских объятий наградил меня достаточно сильным, с поджатием, долго не отпуская руку после удара, шлепком по заднице и словами:
— Больше никогда не надумывай проблем. Хватает и реальных, чтобы еще придумывать!
Он был прав. Во всем, кроме шлепка.
— Kiss my ass! — крикнула я ему вальяжно и игриво, заходя в лифт.
— Any time! — ответил он.
У меня флирт с собственным отчимом. И какую из проблем я решила, спрашивается???
Я внеслась в «Sky Bar» взмыленная и возбужденная. Рассказывать девчонкам о случившемся или не стоит?
Светка пила чай с марокканской мятой, Ника — пятый по счету коктейль.
Когда я проходила к их столику, меня за руку схватил юноша, от неожиданности я взвизгнула на все заведение:
— Машка, ты чего тут делаешь? Я был уверен, что ты в Лондоне!
— Привет, Витя! — черт, черт, черт, я не хочу ничего объяснять. — Да вот, вернулась!
— Я вас, кстати, не представил, это Гера — писатель и редактор.
Витя — в свое время учился стилистике у моей мамы, выпускник журфака, мы познакомились еще в 2003 году, сейчас Витя руководит порталом Dj.ru — и что-то мне подсказывает, что с Другом из Бронкса у них взаимная нелюбовь. Витя постоянно тусовался с кем-то относительно звездным — ну планетками такими, людьми, состоявшимися в профессии, но еблом на каждом шагу не торгующими.
Герман приятно отвлекся от беседы и разглядывал меня с присущей писателю тщательностью. Ему было за тридцать, как Максу, но они были диаметрально противоположными типажами.
— Ты все там же живешь? Я как-нить в гости заеду, Германа с собой возьму, — констатировал Витька.
— Нет, я теперь за городом. Я помолвлена, — мне почему-то было жизненно необходимо подчеркнуть, что я почти замужем.
— Когда для женщины был проблемой? А в гости заедем! Я с твоего разрешения потом возьму у Вити номер.
Герман был достаточно высокий и вычурной внешности. Особенной. От него за версту пахло похотью и сарказмом.
Мне не оставалось ничего, кроме как улыбнуться и попросить разрешения присоединиться к подругам.
Позднее мы образовали некоторый симбиоз и дружественно выпивали. Все, кроме Светки.
— Господи, когда же у тебя машина появится и я перестану извозчиком работать? — сетовала Светка на судьбу.
Ника была изрядно пьяна, ее клонило к флирту с Витей, который открыл рот, когда, уронив зажигалку, нагнулся поднять — и увидел под столом гипс.
Времени было уже около восьми — что было положено по закону подлости (как и в каком чтении принять поправки, я до сих пор не выяснила), позвонил Макс, спрашивая, как мы поживаем. Я, чувствуя себя виноватой за случившееся, объясняла, что мы ездили делать рентген и сейчас ужинаем. Он фыркнул, сказав, что будет дома уже через час.
Почему-то именно мой кусок счета предпочел оплатить Герман и именно мою руку отвел далеко от счетовой папки. Мне показалось это вульгарным. А как же Ника? За нее заплатил Витя, ну а Светкин чай — для нашего счета был каплей в море. Каплей рассудка в море алкоголя.
Ну а что поделать? Сегодня пятница.
Раньше я безумно радовалась этому дню — что, наконец, наступила пятница-развратница и я вольна… А теперь я не вольна и не хочу быть вольной.
Пока мы пытались прорваться сквозь практически онкологические пробки до дома, Ника уснула на заднем сиденье, а из меня выветрился весь алкоголь. Я погрустнела.
— Светк, а как ты поняла ситуацию с ногой? Думаешь, сестра напутала?
— Возьми и спроси у Ники. Мне кажется, все иначе. Но я не хочу сообщать тебе о своих выводах — особенно при таком раскладе. Ты зря с ней так носишься — отстранись, еще немного и тебе вообще жалко ее станет.
